Источником сюжета романа «Вадим»
послужил эпизод из Пугачевского бунта. Основу сюжета составила история мести
героя за поруганное человеческое достоинство. Стало быть, конфликт романа
типично романтический: титаническая личность вступает в борьбу с обществом.
В 1836 г. Лермонтов задумал и
начал писать роман «Княгиня Лиговская», также оставшийся незавершенным. Этот
социально-психологический роман занимает промежуточное место между «светской»
повестью и романом.
Всего Лермонтовым написано шесть
драматических сочинений («Цыганы», либретто для оперы по одноименной поэме
Пушкина, трагедия «Испанцы», драмы «Menschen und Leidenschaften» («Люди и
страсти»), «Странный человек», «Маскарад» и «Два брата»).
В основу драмы легла семейная распря
между отцом и бабкой, но лишь на уровне ситуаций, а не характеров. В центре
драмы – Юрий Волин, которому свойственны благородные, гуманные и возвышенные
чувства, но который одинок и сознает безысходность своего положения.
Мотивы пьес «Люди и страсти»,
«Странный человек» продолжились и в прозаической драме «Два брата» – последнем
драматическом сочинении Лермонтова. Коллизия «Двух братьев» взята, по словам
самого поэта, из его жизни.
Это самая удачная и наиболее
совершенная в драматургическом и художественном отношениях драма Лермонтова.
При жизни Лермонтова драма не была ни напечатана, ни поставлена на сцене.
«Маскарад» тесно связан с традициями русской («Горе от ума») и европейской
литературы.
Как видно из лирики, поэм, драм и
прозы раннего Лермонтова, его поэтический язык находился в стадии формирования.
В этом языке чувствовалась внутренняя сила наполняющего его поэтического
дыхания.
В зрелой лирике стиль Лермонтова
становится проще: поэт избавляется от языковых штампов романтизма, исчезает
гиперболизм, грандиозность метафор и сравнений, демонстративная и не всегда
оправданная напряженность интонаций.
В этом стихотворении Лермонтов назвал
свою любовь к отчизне «странной». В нем ничто не вызывает волнения: ни мир, не
нарушаемый войнами, ни «заветные преданья», ни нынешняя «слава», добытая в
кровопролитных сражениях.
Солдат-артиллерист с гордостью и достоинством рассказывает о знаменитом
сражении, после которого Москва была сдана. Но объясняет это не просчетом
полководцев, не усталостью или недостаточным умением солдат, а Божьей волей.
Анализ чувств в этом стихотворении
опущен, даны только начальный момент и конечный результат. Само размышление
осталось за пределами текста. При этом названы главные эмоции, которые
наполняют душу каждого человека: желанья (идеалы), любовь, как самое сильное
личностно окрашенное чувство, и страсти (дружба, жажда славы и другие).
В отличие от элегии «И скушно и
грустно», в «Думе» развернут анализ нынешнего состояния души и духа поколения.
Поэт сосредоточен на непосредственном размышлении, процесс которого происходит
словно сейчас, когда пишется стихотворение.
Лермонтов прямо сталкивает
светлую мечту и праздничный шум новогоднего маскарада. Обычно в романтической
лирике душа героя независима от маскарадного мира («Наружно погружась в их
блеск и суету…»), хотя тело его пребывает среди шумной толпы.
В сказанном легко убедиться,
рассмотрев это стихотворение. По форме своей «Валерик» – любовное послание,
включающее и охватывающее, однако, стихотворную повесть или стихотворный
рассказ.
Среди таких стихотворений выделяются
«Ветка Палестины», «Когда волнуется желтеющая нива…», две «Молитвы». Во всех
этих стихотворениях, в противоположность «Валерику» или «Завещанию», Лермонтов
не проявляет никакого стремления превратить «поэзию» в «прозу».
Если в стихотворении «Ветка
Палестины» личность поэта выступает в отраженном от других образов свете,
поскольку нет исповеди лирического героя, то в стихотворении «Когда волнуется
желтеющая нива…» она явлена открыто.
Однако по большей части Лермонтов
ничего уже не просит у Бога. В другой «Молитве» («Я, Матерь Божия, ныне с
молитвою…») он обращается даже не к Богу – Творцу мира, а к Богородице, которая
особенно высоко почиталась народом как заступница за всех грешников перед
высшим Судьей.
С течением времени в лирике
Лермонтова появлялось все больше символических стихотворений, в которых находили
выражение темы и мотивы, характерные для лирических монологов с открыто
выраженным лирическим «я».
Тут вечные и непреходящие общечеловеческие
ценности вступают в конфликт с социально-нравственным укладом жизни. Святое
материнское чувство любви связано с возможной потерей сына, только что
начавшаяся жизнь сопряжена с далекой будущей смертью «прекрасного младенца»,
который (так велит казачий образ бытия) понесет гибель другим и погибнет сам.
Отправной точкой при рассмотрении
темы служит стихотворение «Поэт», разделенное на две части. В первой рассказана
судьба кинжала (уподобление кинжала слову поэта или, наоборот, слова поэта
кинжалу – давняя поэтическая традиция).
В этом стихотворении «правды» поэта и «толпы»
несовместимы. Лермонтовский пророк – это и праведник, свято соблюдающий
поручение, данное Богом и принятое от Него («Завет предвечного храня…»).
Обвинения
падают на «толпу» и в этом стихотворении, но здесь у Лермонтова есть конкретный
повод и конкретный адресат – «свет» и, даже точнее, – светская чернь,
«толпа, стоящая у трона».
Если в стихотворениях «Смерть
поэта», «Пророк», «Поэт» певец и «толпа» резко противопоставлены и не колеблют
при всей оригинальности Лермонтова традиционной романтической позиции, то в
стихотворении «Не верь себе» все обстоит иначе.
В стихотворении «Не верь себе»
кризис обнаруживает себя достаточно ясно: «Стихом размеренным и словом ледяным»
нельзя выразить жизнь. Речь идет не только о данном стихе и о данном слове –
здесь подразумевается состояние лермонтовской поэзии в принципе.
Лирический герой («я») поставлен
лицом к лицу со всей Вселенной. Находясь на земле, он обнимает взором сразу и
«дорогу», и «кремнистый путь», и Вселенную (земную и космическую «пустыню»). Он
поставлен в центр мира, который увиден его глазами.
Характерное
для поэта столкновение прошлого и настоящего, часто встречающееся в лирике
(«Бородино» и др.), отражено и в поэме «Песня про… купца Калашникова», только в
ней более подчеркнут народно-эпический смысл событий и конфликта.
Ни комическое, пародийное, ни
бытовое начала не могли укрыться от исследователей поэмы «Тамбовская
казначейша». Одни из них (Б. М. Эйхенбаум,
Л. В. Пумпянский) выделяют пародийность, комичность как
конструктивный стержень поэмы, другие (И. З. Серман) наибольшее
значение придают изображению быта.
В поэме «Беглец» Гарун осуждается
как трус, который бежал с поля боя и не сумел ни отомстить за отца и братьев,
ни отстоять честь и вольность черкесов. Он мог вернуться домой либо
победителем, либо отомстившим.
![](<img src="http://uchitel-slovesnosti.ru/verx.webp" border="0" alt="" />)
УЧИТЕЛЬ СЛОВЕСНОСТИ
