С течением времени в лирике
Лермонтова появлялось все больше символических стихотворений, в которых находили
выражение темы и мотивы, характерные для лирических монологов с открыто
выраженным лирическим «я».
Теми же признаками обладают и
объективно-сюжетные стихотворения. Если в ранней лирике, условно говоря,
Лермонтов писал непосредственно о себе, то в зрелой лирике заметно увеличилось
число стихотворений объективно-сюжетных. В ранней лирике лирическое «я», как
средоточие и воплощение мировых сил и противоречий, было на первом плане. В
зрелой лирическое «я» в значительной мере отодвинуто на второй план. Лермонтов
стремится представить мир иных людей, близкое или далекое, но прежде всего
чужое сознание. Так появляются стихотворения о соседе и соседке, об умирающем
офицере («Завещание»), о ребенке («Ребенка милого рожденье…» и «Ребенку»), в
память А. И. Одоевского, послания женщинам, посвященные им
поэтические зарисовки, об умирающем гладиаторе, о Наполеоне («Последнее
новоселье») и другие.
Типично романтические темы и мотивы
обретают теперь новую жизнь. Лермонтов додумывает и договаривает то, что не
было додумано и договорено на ранней стадии русского романтизма ни Жуковским,
ни Пушкиным, ни другими поэтами. Жуковский, например, верил в то, что
несчастные любовники после смерти находят друг друга и узнают счастье. У
Лермонтова в стихотворении «Они любили друг друга так долго и нежно…»
влюбленные страдали в разлуке при жизни, но и за ее порогом не нашли счастья
(«В мире новом друг друга они не узнали»).
Постоянство трагизма – на земле и за
ее пределами – каждый раз поворачивается новыми гранями и, следовательно,
заложено в основе бытия, которое надо принимать непосредственно, без всяких
сомнений и без рефлексии, так, как принимает мир и Бога простая казачка,
качающая колыбель ребенка.
|