Если в стихотворениях «Смерть
поэта», «Пророк», «Поэт» певец и «толпа» резко противопоставлены и не колеблют
при всей оригинальности Лермонтова традиционной романтической позиции, то в
стихотворении «Не верь себе» все обстоит иначе.
Привычный романтический сюжет
оказался перевернутым: теперь «толпа», которую поэт не знает и не понимает,
отвергает его. Поэту – «мечтателю молодому», предъявлено множество
обвинений и упреков со стороны, вероятно, опытного и зрелого собрата («Не верь,
не верь себе…», «Случится ли тебе…») и со стороны «толпы» («Какое дело нам,
страдал ты или нет?»). На первый план в стихотворении сначала выступает
лирическое «я», затем слово дается «толпе», потом снова слышится голос лирического
«я», устанавливающего дистанцию то между собой и «мечтателем», то между
«толпой» и «мечтателем», то между собой, «мечтателем» и «толпой» («А между тем
из них едва ли есть один…», «для них смешон твой плач и твой укор»).
Предупреждения в адрес «мечтателя
молодого» идут от лица лирического «я»: ни идеальная идиллически-элегическая
поэзия, ни напряженная субъективная и сатирическая лирика недостойны
обнародования, поскольку заимствованы и не имеют общего значения. «Толпа»,
чувствуя и зная это, не нуждается в знакомстве с чисто личными «волнениями»:
они «книжны» («напев заученный»), и за ними нет подлинности – поэзия
«мечтателя» имитирует трагизм («Как разрумяненный трагический актер. Махающий
мечом картонным…»). В результате всего в стихотворении подрывается исходный
тезис романтической лирики, гласящий, что поэзия «спасает» от трагизма и
рождает гармонию в душе поэта и гармонию поэта с миром. Лермонтов решительно
утверждает, что идеальные мечтания недосягаемы ни для «толпы», ни для самого
поэта: «Стихом размеренным и словом ледяным Не передашь ты их значенья».
Причина кроется во всеобщем трагизме – «толпы», бытия вообще, перед лицом
которых поэт – «мечтатель» со своими страданиями и терзаниями выглядит слишком
мелким и слишком жалким. Вследствие этого поэт-романтик (лирическое «я»)
утрачивает черты былой исключительности, а его позиция мыслится как неизбежная
трагедия, порожденная самим ходом исторического развития общества.
Переоценка романтического
представления о поэте – причина идейного и творческого кризиса, который,
несомненно, испытывал Лермонтов в конце поэтического пути. Суть кризиса
заключалась в следующем: если раньше основное противоречие состояло в
непримиримой вражде между поэтом-избранником и «толпой», «светом», земным и
даже небесным миром, причем «правда» поэта (лирического героя, лирического «я»)
либо не подлежала критике, либо, подлежа ей, не отменялась, то теперь конфликт
поэта с миром вошел в сознание и в душу поэта, став конфликтом не столько
личности с внешним окружением, сколько борьбой разных «правд» внутри личности.
|