А еще вспомним два года жизни в Михайловском и три осени в Болдине, когда Пушкин оказывался надолго один на один с русскими простыми людьми, жил деревенской жизнью. Совершенно не случайно самые серьезные обращения поэта к фольклору относятся к периодам его пребывания в родовых имениях. Именно тогда «в поле зрения попадали  и помещичьи усадьбы, и крестьянские селения, и шумное ярмарочное сборище… на слух ложилась  и острая базарная прибаутка, и плавное хороводное песнопение, и тоскливое кладбищенское голошение».

         Почему же Пушкина так интересовали произведения устного народного творчества? Ответ находим у самого поэта. В Болдине, в первый свой приезд, осенью 1830 года, он писал в одной из статей: «Изучение старинных песен, сказок и тому подобное необходимо для совершенного знания свойств русского языка...»  

        Всего Александр Сергеевич собрал и записал, по данным, приводимым авторами книги «Предания и песни болдинской  старины», 61 народную песню. Подчеркнем, что записи поэта – «один из ранних этнографически достоверных документов по песенному фольклору», так как записи такого свойства начали появляться в русской печати именно с 20-х годов 19 века.(П.В.Киреевский, например, обратился к сбору песен в 1830 г.)

       Известно, что Пушкин в 1828 г. предлагал своему приятелю Сергею Александровичу Соболев­скому осуществить научное издание русских народных песен. Но "Собра­ние русских песен" не было издано, многие из его материалов, в том числе автографы Пушкина, были, к сожалению, утеряны. Однако план поэта в ка­кой-то степени получил воплощение в работе Петра Васильевича Киреевского.А.С. Пушкин передал известному со­бирателю фольклора целую тетрадь своих записей. В издании «А.С. Пушкин. Школьный энциклопедический словарь» читаем: «…Киреевский писал, что Пушкин передал ему 50(!) песен, "которые он с большой точностью записал сам со слов народа, хотя и не обозначая, где именно". По признанию Пушкина, несколько песен (в других источниках - одну из песен, - Н.Т.) он «смастерил» сам, предложив отличить от подлинных, что не удалось сделать». Песни (или песня?) Пушкина и сейчас публикуются в сборнике Киреевского как народные. Скорее всего, мы никогда не узнаем, автором каких из них является поэт, так как Пушкин в совершенстве владел духом и формой народной песни.

       Но и без того перед фольклористами - исследователями творчества А.С. Пушкина - стоит сложная задача: установить, где именно слышал поэт, где и когда записал каждую народную песню. Сделать это очень трудно и, может быть, теперь до конца невозможно, ибо за многие годы некоторые песни утеряны, другие претерпели лексические изменения. 

       Цель данной работы – обобщить сведения о песнях, доподлинно записанных поэтом именно в Болдине и его окрестностях, попытаться провести сравнительный анализ некоторых вариантов песен, рассказать о наших современниках – исполнителях этих народных песен из Болдинского хора.

  Болдино — село песенное. Самые разнообразные события кре­стьянской жизни исстари сопровождались пением. И многие из песен здесь сохранились в памяти народной  от  далекого прошлого,  от  тех времен,  когда болдинские края посещал

А. С. Пушкин, до наших дней.

Разные исследователи по-разному определяют состав болдинских записей.

Как нам удалось выяснить, записанными в Болдине все исследователи, занимающиеся данным вопросом, считают  следующие песни:

   1. "Как у нас было на улице…":

 Как у нас было на улице,

У нас на широкой:

Красны девки разыгрались,

Молодушки расплясались...

 (Песня была записана у соседки по имению Пушкина П. П. Кротковой, урожденной Новосильцевой).

           2. "На заре-то было, на зорюшке…":

На заре то было, на зорюшке,

На заре то было вечернией:

Высоко звезда восходила -

Выше лесу, выше темного,

Выше садику зеленого,

Как во городе во Алатыре

Случилося несчастьице...,                                            

так как в песне упоминается город Алатырь, находящийся у границы Нижегородской губернии.

 3. "Kалина-малина", так как в  песне есть стих "На болдинском плоту мыла девица фату...":

..На болдинском на плоту

Мыла девица фату,

Она мыла, полоскала,

Фату в воду опускала...

Итак, названные три песни, по мнению исследователей, записаны А.С. Пушкиным  именно в Болдине. А дальше – разногласия, и все на уровне гипотез.

         Например,  исследователь А. А. Еремин считает, что в Болдине Пушкин записал песню "Уро­дился я несчастлив, бесталантлив..." :

 
                                             Уродился я несчастлив, бесталанлив;
                                             Приневолили меня, малёшенька женили;
                                              Молода была жена, я -  глупенек,
                                             Стал я молодцем -  жена стала старенька.
                                             Полюбилась мне молодка молодая,
                                             Иссушила мое сердце ретивое.
                                             Как вечор меня молодка огорчила,
                                             Мне несносную насмешку насмеяла:
                                             - Отступися, - мне сказала, - отвяжися,
                                             У тебя своя жена, с ней и целуйся! -
                                             Во бору ли, во сыром ли стук, треск:
                                             Бурлачки сосну подрубливают,
                                             Подрубливают, поваливают,
                                             Из сыра бора по лугу волокут,
                                             По крутому бережку покатывают,
                                             Середь лодочки устанавливают,
                                             Тонкий парус навешивают,
                                             Уплывают вниз по Волге по реке.
                                             Вы постойте, добры молодцы, погодите,
                                             Вы с собой меня возьмите, посадите,
                                              Разлучите с опостылой со женою!

         К болдинским записям Еремин отно­сит также шутливую песню о "бестолковом сватушке",  с некоторыми изменениями внесенную поэтом в драму „Русалка" (а вариант этой песни был записан в Лукояновском уезде в 70-е годы 20-го века), и песню "Во лесах во дремучих..." (близкий вариант ее был опубликован в "Нижегородских губернских ведомостях" 1886 г.).

        Днями пребывания Пушкина в Болдине (второй Болдинской осенью) датирована им самим песня «Не беленька березонька». Широкая, плавная, хотя и оставляющая впечатление незаконченности, она рассказывала о добром молодце, которого вьюга в чистом поле прибила к незнакомому городу. Особенно поэтично в этoй песне ее начало:

                                      Не беленька березонька к земле клонится,
                                      Не камыш-трава во чистом поле расшаталася,—
                                      Зашатался, загулялся добрый молодец...

Исследователь А. Д. Соймонов предполагает, что в Болдине записаны песни "Бежит речка по песку", "Авдотья-вдовица", "Не летай, мой соловей". В последней бойкий плясовой ритм, два стиха слово в слово совпадают со стихами из песни «Как у нас было на улице» („Одна девка лучше всех. На ней лента шире всех").

       Судя по всему, к болдинскому периоду относится, записанная Л.А. Чесновой в Болдине, свадебная песня "Теща", так как она и по сей день бытует в окрестных де­ревнях. Она представляет собой необыкновенно близкий вариант пуш­кинской "Тещеньки". Пушкинская запись этой песни была помещена Киреевским в "Зеленую тетрадь" – сборник свадебных песен. Значит, песня была ему известна как свадебная. Однако во всех собраниях со­чинений А. С. Пушкина песня публиковалась в разделе «Песни необря­довые». Лишь в книге "Песни, собранные писателями..." она отно­сится к группе свадебных. О болдинской "Тещеньке" исполнители рас­сказывают, что издавна пели эту веселую песню на свадьбах.

       Сравним запись Л.А. Чесновой с пушкинской.

Пушкинская запись

Теща про зятюшку сдобничала,

Сдобничала да пирожничала,

Испекла пирог во двенадцать рублев.

Солоду, муки на четыре рубли,

Ягодов, изюму на восемь рублей.

Теща по горенке похаживала,

Косо на зятюшку поглядывала:

"Как тебя, зятюшку, не разорвало,

Как тебя, зятюшку, не перервало!"

                                         Болдинская запись (1968)

Теща про зятюшку сдобничала,

Сдобничала да пирожничала,

Купила тещенька соли-муки,

Э, соли-муки на четыре рубли,

Э, сахару-узюму на восемь рублей –

Встал ей пирог во двенадцать рублей,

Стал ей пирог во двенадцать рублей.

Думала теща, семерым не съесть,

Э, думала теща, семерым не съесть.

Зять подсел - он один пирог съел,

Зять подсел - он один пирог съел.

Э, теща по горенке похаживала.

Косо на зятюшку поглядывала:

Как тебя, зятюшка, не разорвало?..

Нельзя не заметить, что в пушкинском тексте нарушена смысловая связь между строками "Испекла пирог во двенадцать рублев" и "Теща по горенке похаживала...". В тексте как будто недостает нескольких стихов, важ­ных в смысловом отношении:

Думала тещенька - семерым не съесть,

Зять подсел - он одни пирог съел.

       В болдинской записи  есть эти стихи. Очевидно, поэт не полностью запи­сал текст песни. Есть в вариантах небольшие лексические различия: "солоду, муки" - "соли-муки", "ягодов, изюму" - "сахару-узюму". В ос­тальном же первая часть песни в болдинской записи повторяет пуш­кинский текст. Относительно второй части песни, которая есть в болдинском варианте, но в пушкинской записи отсутствует, у нас два предположения: либо поэт не записал песню до конца, либо произошло более позднее присоединение стихов к песне.

Близость этого варианта к пушкинской записи дает право исследователю Л.А. Чесновой со всей очевидностью предполагать, что эта песня дошла до нас с пушкин­ских времен.

        Самое большое место среди болдинских песен занимают лирические. Среди песен этой группы особый интерес, на наш взгляд, представляет «Полно ль, ветры, бушевати». Для болдинских песен, как мы узнали из книги «Предания и песни болдинской старины», характерно многоголосное звучание. Болдинцы поют на три голоса. Два исполняются женщинами и один, нижний, мужчинами. При этом нижний голос обычно повторяет одну из женских партий. Таким образом, достигается гармоническое двухголосие.

   Очень любопытным нам показалось то, что некоторые из болдинских песен исполняются на один и тот же напев, например, «Пахал Ванька огород» и «На пушкинском на дворе». Существует предположение, что раньше в Болдине эти песни были единым произведением, а потом разделились и стали бытовать как самостоятельные.  

        Хранителем старинных песен является болдинский хор — уча­стник многочисленных смотров самодеятельности, обладатель дип­ломов и грамот, хор, побывавший во многих городах нашей страны. Этот песенный коллектив существует уже около пятидесяти  лет. Конечно, за эти годы состав хора менялся. В хоре поют в основном женщины (от 40 до 80 лет). Поют они без музыкального сопровождения_, без руководителя и дирижера, но удивительно слаженно. Такая слаженность возникла благодаря многолетнему совместному пению; ведь некоторые исполнительницы спевались еще девчонками, пели вместе в поле и дома.

        Анализируя биографии хористок, собранные в книге нижегородского писателя и журналиста Сергея Чуянова, можно сделать следующие обобщения: многие из них – уроженки Большого Болдина или близлежащих сел, потомки кре­стьян, живших при Пушкине,— носители фамилий, встречаемых в старинных болдинских документах. Лишь некоторых из хористок судьба забросила в пушкинские места из Мордовии, Ростовской области. Биографии женщин во многом сходны: бедное, почти нищее детство, тяжелая трудовая жизнь (среди участниц хора и колхозницы, и врачи, и педагоги), горе военных лет, у многих — вдовство...

         Справочный материал о ведущих хористках мы поместили в приложении к работе.

         Обратим внимание на то, что среди участниц хора была Алена Спиридоновна Коз­лова — главная запевала. Фами­лия Козловых значима  для всякого, носящего в сердце имя поэта: ведь крепостной человек Пушкиных, уроженец Болдина, Никита Тимо­феевич Козлов был приставлен в качестве слуги — «дядьки» к Пуш­кину-мальчику, сопровождал его в ссылку на юг и, бескорыстно преданный поэту, послужил прообразом верного Савельича в «Ка­питанской дочке»; именно Никита Козлов на руках внес смертельно раненного поэта на Мойку-12 и сопровождал его тело к месту последнего приюта (сюда, к стенам Святогорского монастыря). Алена Спиридоновна Козлова, вышедшая замуж за Степана Сергеевича Козлова, помнила рассказы стариков о «Миките», который жил в городе и очень любил песни... Так в пушкинском Болдине продолжала  «служить» поэту дальняя родственница верного дядьки «первого поэта России».

         С песнями, записанными А.С. Пушкиным в Болдине, мне удалось соприкоснуться совсем недавно, когда мы в Пушкинской школе, отмечали юбилей Болдинской осени 1830 года. С подругами мы разучили песни «На пушкинском на дворе», «Пахал Ванька огород». Долго пришлось репетировать, учить слова (болдинские песни совсем не маленькие!). Перед первым выступлением  очень волновались. Недавно на конкурсе «Пушкин на школьной сцене» мне довелось играть в спектакле по поэме «Домик в Коломне», написанной поэтом 175 лет назад «детородной» осенью. В спектакле звучали русские народные песни. Наш маленький хор спел у русского самовара с бубликами и баранками  песню «Ты топись-ка, топись, банюшка…»  

     И хочется надеяться, что песни, прожившее  не одно столетие и исполняемые не одним поколением, не исчезнут, а останутся необходимыми «для совершенного знания свойств русского языка», будут и далее радовать неувядающей красотой поэтических образов