Тишина, ты лучшее

Из всего, что я слышал…

Б. Л. Пастернак

     Понять характер и особенности поэзии Б. Л. Пастернака помогают исследования А. Н. Архангельского, Н. М. Солнцевой, В. С. Баевского.  

    Борис Леонидович Пастернак никогда не был формалистом. В его стихах много пространства, света, контрастных цветов. Стихи пишутся вдохновенно и печатаются цикл за циклом, книга за книгой. Его поэзия сложна и проста, изысканна и доступна, эмоциональна и сдержанна. Она поражает богатством звуков и ассоциаций.

    Поэзия для Пастернака была органом восприятия мира и способом выражения целостности жизни. С первых своих шагов в русской литературе Пастернак обнаружил особый почерк, особый строй художественных средств и приемов. Многое в его стихах ошеломляло, ставило в тупик: они были чрезвычайно насыщены метафорами; уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Оригинальность мира Пастернака была обусловлена его стремлением и в лирике «дойти до самой сути», уловить и передать в стихах подлинность настроения, подлинность атмосферы или состояния. Живописная и звуковая выразительность стиха, индивидуальная неповторимость образной системы — таковы характерные особенности поэзии Пастернака. Этот поэт узнаваем. Он и талантливый художник, и умный собеседник, и поэт-гражданин.

Надо сказать, что Пастернаку в целом свойственно отношение к поэзии как к напряженной   

работе, требующей полной самоотдачи:

Не спи, не спи, работай,
    Не прерывай труда.
    Не спи, борись с дремотой,
    Как летчик, как звезда.
    Не спи, не спи, художник,
    Не предавайся сну.
    Ты — времени заложник
    У вечности в плену.^[1]

                                                («Ночь»)

   Творчество Б. Л. Пастернака многотемно, но его лирику объединяют общие философские идеи. Уже в ранней поэзии обозначились мировоззренческие концепции его будущих поэтических книг: самоценность личности, бессмертие творчества, связь человека со всем сущим. Борис Пастернак принадлежал к той категории людей, которые развиваются, «смело перечеркивая свое прошлое» ^[2] (Андрей Синявский). Для Пастернака всегда важным было понятие «второго рождения», когда поэт без жалости и страха отрекается от себя прежнего, как бы рождаясь заново для творчества. Свое творческое кредо поэт выразил в следующих строках:

Цель творчества - самоотдача,

А не шумиха, не успех.

Позорно, ничего не знача,

Быть притчей на устах у всех.

 Но надо жить без самозванства,

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства,

Услышать будущего зов. ^[1]

                                    («Быть знаменитым некрасиво», 1956)

    Пастернак был верен своей идее единства и взаимосвязи человека и мира, бессмертия жизни. Его философские воззрения на человека восходили к учениям итальянских гуманистов, к их концепции человека как пятого – наряду со стихиями воды, земли, воздуха и огня – элемента вечной вселенной.

    Концепция единого мира, помимо таких составляющих, как поэт, его чувственный и вещный мир, природа, творчество, включила и понятие народа. Россия для  Пастернака – единое пространство, не разделенное на народ и интеллигенцию, народ и врагов народа и так далее. Пастернак создал сходный с блоковским образ России-избранницы с особой «русской судьбой», в ней вечные, неподвластные ничьей воле ценности, она в развитии, в обновлении:

И русская судьба безбрежней,

Чем может грезиться во сне,

И вечно остается прежней

При небывалой новизне. ^[1]

                                                                                                      («Неоглядность», 1944)

     В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный, даже стихийный лирический напор, порывистость, динамичность. У них есть свойство западать в душу, застревать в уголках памяти. Пейзаж у Пастернака существует на равных с человеком правах. Явления природы у него как бы живые существа: дождик топчется у порога, гроза, угрожая, ломится в ворота. Иногда у поэта сам дождь пишет стихи:

   Отростки ливня грязнут в гроздьях
    И долго, долго, до зари
    Кропают с кровель свой акростих.
    Пуская в рифму пузыри. ^[1]

                                                                                                    («Поэзия», 1922)

   Мир природы в стихотворениях Бориса Пастернака эмоционален, многомерен, полнокровен, многоцветен. Между природой и человеком в лирике Пастернака нет никаких границ. Они взаимопроникают друг в друга, человек уподобляется природе и наоборот. Единство мира в его целостности демонстрирует и взаимопроникновение предметов явлений друг в друга:

Мне хочется домой, в огромность

Квартиры, наводящей грусть.

Войду, сниму пальто, опомнюсь,

Огнями улиц озарюсь.

Перегородок тонкоребрость

Пройду насквозь, пройду, как свет,

Пройду, как образ входит в образ

И как предмет сечет предмет. ^[1]

                                                                      («Мне хочется домой, в огромность», 1913)

   Борис Пастернак относится к жизни как к непрерывному солнцевороту, к бесконечности единственных дней, множественности единичного и единству множества. Философия времени сводится к следующему: индивидуальное и неповторимое соединяется с чередой такого же индивидуального и неповторимого, образуя бесконечную цепь. При этом время – это образ вечности и его составляющая:

И дольше века длится день,

И не кончается объятье. ^[1]

                                                                                                           («Единственные дни», 1959)

    В своих стихах Борис Пастернак углубляется в свой собственный внутренний мир. Вечные темы – жизнь и смерть, вечность и время, духовное совершенствование человека – занимают автора и заставляют предаваться философским размышлениям читателя. Пастернак является поэтом для читателя с думающим сердцем ^[2]. Один из циклов стихов Пастернака так и называется – «Занятия философией». Слово «занятие» выбрано для заглавия неслучайно. По мнению поэта, человеку дано лишь открывать для себя окружающий мир. Каждый человек рождается для того, чтобы учиться понимать и определять какие-либо категории бытия для себя самого. Даже опаленная бурями времени душа человека все же способна понимать природу:

Нашу родину буря сожгла.

Узнаешь ли гнездо свое, птенчик?

О мой лист, ты пугливей щегла!

Что ты бьешься, о шелк мой застенчивый?

О, не бойся, приросшая песнь!

И куда порываться еще нам?

Ах, наречье смертельное «здесь» —

         Невдомек содроганью сращенному. ^[1]

                                                                                                    («Определение души», 1917)

   Одна из самых ярких отличительных черт художественной системы Пастернака — метафорическая насыщенность стихотворений. При этом метафора не только необычна сама по себе — ей отведена и необычная роль, настолько не похожа она на привычные поэтические метафоры. Пастернаковская метафора не столько художественный прием, сколько возможность для поэта преодолеть ограниченность творческих сил, отведенных границами жизни. Метафоры в широком смысле слова реконструируют единство человека с окружающей его действительностью, превращая все вокруг в цельную картину мироздания.

    Например, традиционная метафора весны как пробуждения природы преобразовывается

Пастернаком за счет насыщения ее бытовыми подробностями:

Весна, я с улицы, где тополь удивлен,
Где даль пугается, где дом упасть боится,

Где воздух синь, как узелок с бельем
У выписавшегося из больницы. ^[1]

                                                                                          («Весна, я с улицы, где тополь удивлен», 1918)

   Борис Пастернак вводил в свои стихи редкие слова и выражения. Чем реже слово употреблялось, тем лучше это было для поэта. Он хотел избежать штампов, его отталкивали "затертые” поэтические выражения. Поэтому в его стихах мы можем встретить устаревшие слова, редкие географические названия, конкретные имена философов, поэтов, ученых, литературных персонажей. Своеобразие стихотворного стиля Пастернака состоит и в необычном, раскованном, экспрессивном синтаксисе. Поэт нарушает привычные нормы. Вроде бы обычные слова, но их расстановка в строфе необычна, и поэтому стихотворение требует от читателя внимательного прочтения:

    В посаде, куда ни одна нога
    Не ступала, лишь ворожеи да вьюги
     Ступала нога, в бесноватой округе,
    Где и то, как убитые, спят снега...^[1]

                                                                                                        («Метель», 1915)

   Оригинальны и ассоциации Пастернака. Они непривычные, но именно благодаря этому действительно свежие. Они помогают описываемому образу раскрыться именно так, как он его видит:

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей. ^[1]

                                                                                 («Февраль.  Достать чернил и плакать!», 1912)

   Лирический герой в поэтическом мире Пастернака занимает особое место. В первой своей книге «Близнец в тучах» Пастернак следует поэтической традиции – лирическое «я» является главным мерилом ценности бытия. Но очень скоро поэт отказывается от этой позиции. В последующих его произведениях окружающий мир предстает самоценным, вне зависимости от его взаимоотношений с лирическим героем, который словно растворяется в окружающей действительности. То есть образ как бы «входит» в образ.

   Такое восприятие мира и человека рождало иное понимание задач поэзии. Искусство, по Пастернаку, призвано не отображать жизнь, а выражать ее. Искусство – это орган речи самой жизни.

Поэзия, я буду клясться
Тобой и кончу, прохрипев:
Ты не осанка сладкогласца,

Ты — лето с местом в третьем классе,
Ты — пригород, а не припев.

Поэзия, когда под краном
Пустой, как цинк ведра, трюизм,
То и тогда струя сохранна,
Тетрадь подставлена,— струись! ^[1]

                                                                                                         («Поэзия», 1922)

    Многие современники отмечали удивительную музыкальность стихов Бориса Леонидовича Пастернака. О. Мандельштам писал: «Стихи Пастернака прочитать – горло прочистить, дыханье укрепить, обновить легкие…». ^[11]

    Лирика Пастернака — наиболее важная и существенная часть его огромного литературного наследия. В свой громкий век он оживил яркость образного языка в поэзии, создал новый образный строй стихотворения. Образ в его лирике стал существеннее, главнее содержания. Вот что он сам писал об этом: "В искусстве человек смолкает и заговаривает образ. И оказывается, только образ поспевает за успехами природы".  ^[2]

    «Поэзия останется навсегда той, превыше всяких Альп прославленной высотой, которая валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли...» ^[4] — сказал Пастернак в своем выступлении на Конгрессе в защиту культуры в 1935 года. Его лирика и является ярким воплощением оригинального мироощущения поэта.

    Наследие Бориса Пастернака законно входит в сокровищницу русской и мировой культуры XX века. Оно завоевало любовь и признание самых взыскательных и строгих ценителей поэзии. Знание этого наследия становится насущной необходимостью, упоительным чтением и поводом для раздумий над коренными вопросами человеческого бытия.

   Таким образом, важнейшими чертами поэзии Б. Л. Пастернака является следующее:

Многотемность, порывистость, динамичность, экспрессивность

Подлинность настроения, атмосферы и состояния

Естественный, стихийный лирический напор

Многомерность, полнокровность, многоцветность мира природы

Метафорическая насыщенность стихотворений

Использование редких слов и оригинальных выражений

Оригинальность ассоциаций

Удивительная музыкальность стихотворений

Яркость образного языка

Живописная и звуковая выразительность стиха