«Не хочу учиться, хочу жениться», — этот шедевр из комедии Фонвизина давно стал определяющим для представлений о молодости мелкого помещика из сельской глухомани. Однако в XVI-XVII веках слово «недоросль» вовсе не несло негативного смысла. Оно обозначало просто «не доросшего» до службы отрока.

Рождение мальчика в дворянской семье встречали с двойственным
чувством. С одной стороны, рождался наследник поместья, с другой —
воин, которому, возможно, было суждено сложить голову на войне.

Боязнь сглаза, колдовства заставляла быть осторожными, поэтому, как и в крестьянских семьях, мальчики-дворяне получали наряду с крестильными именами имена-прозвища, под которыми они иногда известны по документам. В Пскове, например, известны помещики с именами Воронец, Соловец, Тонай; в Великих Луках — Воин, Дружина, Ишук, Окул. Часто среди прозвищ встречаются образованные от простого счета детей в семье: Меньшой, Первый, Третьяк.

На мальчиков и девочек в семьях смотрели по-разному.

Сын был не только наследником, но и обязан был кормить и обеспечивать престарелых родителей до их «живота». Сложнее, когда в семье было несколько сыновей, и в этом случае поместье отца оставалось за одним или двумя сынами, а другие «верстались» в отвод, то есть могли претендовать на получение других поместий.
Естественно, что тот из сыновей, которому переходило отцовское поместье, и обязан был прежде всего позаботиться о родителях в старости.

С девочками появлялись другие заботы: им нужно было готовить приданое, в которое наряду с одеждой, украшениями и т.д. иногда шли земельные владения. Если сына у помещика не было, то после его смерти поместье переходило «на прожиток», то есть в качестве пенсии, дочери, а служить с него в дальнейшем мог ее муж.