Это стихотворение нельзя списать ни на бред, ни на истерику: и друзей убивали, и свободу отняли.

Что касается отравленного питья и хлеба, смешанного с грязью, то Блок, как известно, был еще более драматичен: он говорил, что поэта губит отсутствие воздуха. Ахматовский текст - "лермонтовская" инвектива режиму, в которой судьба поэта предстает в виде нескольких архетипов, прочерченных с усталой неизбежностью: палач, плаха, вой.

Свеча и покаянная рубаха - атрибуты обряда, восходящего не столько к церковным, сколько к средневековым юридическим уложениям. В "Уголовном праве" М.И. Таганцева (которое Ахматова могла читать, когда она год училась на киевских Высших женских курсах) о процедуре этого обряда сказано: "Публичное покаяние в вине, отречение от своих заблуждений было весьма нередким последствием преступлений суеверных, религиозных, если осужденные за эти деяния почему-либо не подвергались смерти. Тяжкий вид публичного покаяния состоял в том, что осужденный приводился к дверям церкви или суда, где он, в одной рубашке, босой, с веревкой на шее, держа в руках зажженную свечу, должен был, стоя на коленях, громко заявлять, что он преступно и злоумышленно совершил то-то, посягнул на власть короля или на чью-либо честь, в чем и просит прощения у Бога, короля, судьи и потерпевшего. Как разновидность этой формы, являлось специальное прошение у церкви, принудительное церковное покаяние". Таганцев включает эти наказания в раздел позорящих, особо подчеркивая, что они связаны с "потерей доброго имени и соответственно - … уважения других".

Итак, публичное покаяние для Ахматовой - процедура унизительного, позорного наказания, не имеющего ничего общего с покаянием в высоком, евангельском смысле слова.