Еще одну тематическую группу песен Высоцкого можно было бы назвать условно сатирической. Условно, потому что социальная, политическая и философская сатира у Высоцкого присутствует в песнях на самые разные темы.

Сатирические персонажи Высоцкого – это не схематические карикатуры, а живые, узнаваемые характеры. Высоцкий еще в начале своего творчества подметил очень важное: в жизненной неустроенности, в засилье пошлости виноваты не только "верхи", но и "низы", так называемые "простые люди".

Прочитаем с этой точки зрения текст "Диалога у телевизора" (1973) – произведения, построенного в драматургической форме, рисующего два колоритных и жизненно достоверных характера. Диалог этот, кажется, бесконечен (чисто по объему самого стихотворения), длиной в целую человеческую жизнь. Стихотворение сюжетно-повествовательное, лирический герой в строгом смысле слова в нем отсутствует (он присутствует здесь в подтексте, в скрытом виде), но оно так замечательно, так важно для понимания Высоцкого, что не сказать о нем несколько слов невозможно. Напомню некоторые строфы этой хрестоматийно известной песни, в 1970–80-е годы звучавшей повсюду и повсюду вызывавшей смех до слез:

 – Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
 Рот – хочь завязочки пришей...
 Ой, до чего, Вань, размалеваны,
 И голос – как у алкашей!
 
 А тот похож – нет, правда, Вань, –
 На шурина – такая ж пьянь.
 Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, –
 Я – правду, Вань!
 
 – Послушай, Зин, не трогай шурина:
 Какой ни есть, а он – родня, –
 Сама намазана, прокурена –
 Гляди, дождешься у меня!
 
 А чем болтать – взяла бы, Зин,
 В антракт сгоняла в магазин...
 Что, не пойдешь? Ну, я – один, –
 Подвинься, Зин!
 
 – Ой, Вань, гляди, какие карлики!
 В джерси одеты, не в шивьет, –
 На нашей Пятой швейной фабрике
 Такое вряд ли кто пошьет...
 
 А у тебя, ей-богу, Вань,
 Ну все друзья – такая рвань
 И пьют всегда в такую рань
 Такую дрянь!
 
 – Мои друзья – хоть не в болонии,
 Зато не тащут из семьи, –
 А гадость пьют – из экономии:
 Хоть поутру – да на свои!
 
 – Ой, Вань, гляди-кось – попугайчики!
 Нет, я, ей-богу, закричу!..
 А это кто в короткой маечке?
 Я, Вань, такую же хочу...
 
 А ты придешь домой, Иван,
 Поешь и сразу – на диван,
 Иль, вон, кричишь, когда не пьян...
 Ты что, Иван?
 
 – Ты, Зин, на грубость нарываешься,
 Все, Зин, обидеть норовишь!
 Тут за день так накувыркаешься...
 Придешь домой – там ты сидишь!
 
 Ну, и меня, конечно, Зин,
 Все время тянет в магазин, –
 А там – друзья... Ведь я же, Зин,
 Не пью один!

И кажется, не будет этому разговору, этим житейским разборкам, дрязгам, мелочным спорам конца. 
"Скучно на этом свете, господа!" – сказал бы 
классик. Смешны в этой песне и Ваня, и Зина, и Зинин приятель с завода 
шин, и друзья Вани, и клоуны, и попугайчики тоже смешны. И в то же время
 Зину с Ваней очень жаль. Песня называется не "Ваня и Зина", хотя они 
колоритны и являются героями этого довольно объемного (для 
стихотворения) текста, а "Диалог у телевизора". То есть в ней описана 
типичная ситуация, повторяющаяся изо дня в день, в каждой квартире, по 
всей стране. Автор в своей речевой характеристике персонажей настолько 
убедителен, что мы ясно представляем себе интерьер этой квартиры, 
положение героев в пространстве, то, как они одеты... Герои, точнее, 
персонажи говорят о важных для них житейских проблемах, о своих друзьях,
 о своих родственниках. При этом у Вани одно на уме – как бы поскорей 
выпить. Зина же тянется к красоте, "красивой" жизни, которую она может 
увидеть разве что по телевизору и, разумеется, в цирке с его мишурой и 
блестками. Вспомним булгаковского Шарикова: "Не люблю театр, цирк 
люблю". Одеты они, конечно, без претензий, в продукцию местной "пятой 
швейной фабрики", о которой говорит Зина. А что может пошить "пятая 
швейная"? Да то же, что и шестая, и двадцать пятая, и любая другая... 
Подсознательно Зина понимает, что жизнь их серая, тусклая, именно о 
несовершенстве своей жизни, о неэстетичности ее все время пытается 
говорить Зина, говорит как умеет. И Ваня чувствует, что Зина права в 
своих обидах на него, что жизнь их бессмысленна и пуста. Но они обречены
 вести этот свой бесконечный "диалог у телевизора": нет у них ни сил, ни
 желания, ни умения сделать свою жизнь счастливой, яркой и праздничной. 
Невольно возникает вопрос: кто виноват? По Высоцкому, винить приходится 
прежде всего самих себя, свою лень, свою необразованность, свое 
бескультурье. И вновь вспоминается классик: "Чему смеетесь? – Над собою 
смеетесь!" Написано, если вдуматься, очень ядовито, резко, но... не зло и
 без унижения человеческого в человеке (в отличие, кстати, от 
булгаковского Шарикова в "Собачьем сердце"): "Сатира Высоцкого сугубо 
русская, "простого человека” он высмеивает резко, но не унижая, не 
оскорбляя, напротив, сострадая, и у осмеиваемых создается впечатление, что он их понимает".
 Тоска Высоцкого по идеалу, по положительному лирическому герою здесь 
скрыта в подтексте (по принципу "от противного"), но она явственно ощущается.

Необходимо помнить также, что деление стихов Высоцкого на лагерные, сатирические, спортивные довольно относительно, потому что темы взаимопроникают друг в друга. Как, например, в стихотворении, которое принято относить к спортивной тематике – "Утренняя гимнастика" (1968), но в котором явственно прочитываются и сатирические мотивы. Спорт в трактовке Высоцкого – это модель окружающего мира, модель социальной действительности, человеческой судьбы, и утренняя гимнастика становится метафорой тоталитарного однообразия и застоя:

Казалось бы, безобидная, чисто юмористическая картина прошлой эпохи, но автор остроумно открывает в этой картине новую грань. Ровно в шесть часов по радио звучит: "Доброе утро, товарищи! Начинаем утреннюю гимнастику!" И далее все единомиллионно встают, единомиллионно открывают форточки, единомиллионно поднимают руки вверх-вниз... Не правда ли, воспринимается как иллюстрация к роману Е. Замятина "Мы" (1920) с его механистичностью жизни граждан Единого Государства, нумерами вместо имен, устранением искусства и т.д.?