В стихотворении «Русской женщине» Ф.И. Тютчев пишет о тяжкой судьбе простой крестьянки. Анафорический повтор в первой строфе подчеркивает однообразие жизни женщины. Нереализованные мечты, бедность впечатлений, ничтожность радостей и благ — все это резко контрастирует с теми ценно­стями, которые автор перечисляет в начале первой строфы (свет, искусство, любовь — все то, что составляет, по мнению Ф.И. Тютчева настоящую, полноценную жизнь). Элегическую тональность усиливают в стихотворении повторы внутри строфы («в краю безлюдном, безымянном», «на небе тусклом и туманном»). Финал этой незримой ничтожной жизни поэт подчеркивает при помощи эпитетов (безлюдный, безымянный, тусклый, туманный), сравнения («как исчезает облак дыма»), оксюморона («живые помертвеют чувства»). В финале образ осенней беспредельной мглы усиливает ощущение бесцельно­сти существования человека вообще и незавидный характер женской доли в России в частности. Н.А.Добролюбов в статье «Когда же придет настоящий день?» охарактеризовал строки этого стихотворения как «безнадежно-печальные, раздираю­щие душу предвещания поэта, так постоянно и беспощадно оправдывающиеся над самыми лучшими, избранными нату­рами в России».

«Певучесть есть в морских волнах...»

В стихотворении Ф.И. Тютчева «Певучесть есть в морских волнах...» в полной мере проявился тютчевский пантеизм — обожествление, одушевление мира природы.

Четыре мелодичных строфы произведения предваряет эпиграф: «Est in arundineis modulation musica ripis», заимство­ванный у римского поэта IV века до н.э. Лезония. В переводе с латыни он означает: «Есть музыкальная стройность в при­брежных тростниках».

Примечательно, что шум морских волн рождает у лириче­ского героя чувство гармонии. В природе вообще доминирует «созвучье полное», в то время как человек осознает разлад с нею. «Души отчаянной протест» направлен на бесполезное противостояние человеческого разума миру природы. Однако он обречен остаться безответным, как «глас вопиющего в пус­тыне», потому что человек все равно должен в итоге соеди­ниться с этим невозмутимым строем природного мира. В сти­хотворении доминируют вопросительные интонации.

В третьей строфе возникает интересный образ: «И отчего же в общем хоре Душа не то поет, что море, И ропщет мыс­лящий тростник?» Он восходит к известному афоризму Б. Паскаля, наглядно иллюстрирующему хрупкость и конеч­ность бытия: «Человек — всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он тростник мыслящий».

Основные образы произведения можно разделить на две части: «стройный мусикийский (музыкальный) шорох», «не­возмутимый строй», «созвучье полное», подчеркивающие ста­бильность, и «зыбкие камыши», «призрачная свобода», «отча­янный протест», актуализирующие зыбкость бытия.

В последней строфе Ф.И. Тютчев подчеркивает верти­кальную ось художественного пространства («от земли до крайних звезд»), что, в свою очередь, помогает ему соотнести «землю» и «небо». Философское осмысление мира предпола­гает возможность возвыситься над земной суетой и обратить свой взор к звездам.

Разлад в итоге порожден тем, что разум осознает конеч­ность бытия, в то время как природа вечна и неизменна в сво­ем бесконечном многообразии.

Противоречие неразрешимо. Оно мешает человеку осоз­нать гармонию с миром и обрести ее в своей душе.

Из контекста произведения становится ясно, что гармонию поэт видит не только в природе, но и в мире звуковых образов («певучесть», «мусикийский шорох»). Таким образом, стано­вится понятным, что поэзия — это, пусть кратковременный, но верный способ для человека обрести гармонию с миром.