В наш век, когда телевидение вытеснило книгу, когда пошлость и безнравственность заполнили эфир, очень важно направить взор молодых на истинно художественные ценности – на классику литературы.

Богатым опытом по анализу поэтического текста делится с нами Т. А. Злобина. Тамара Александровна отмечала, что дети сейчас мало читают, а те, кто читает и чувствует стихи, порой не в состоянии выразить свои переживания словами.

Возьмем для примера анализ стихотворения П.А.Вяземского «Друзьям».

                      Я пью за здоровье не многих,

                     Не многих, но верных друзей.

                     Друзей неуклончиво строгих

                     В соблазнах изменчивых дней.

                     Я пью за здоровье далеких,

                     Далеких, но милых друзей,

                     Друзей, как и я одиноких

                    Средь чуждых сердцам их людей.

                    В мой кубок с вином льются слезы,

                    Но сладок и чист их поток;

                    Так, с алыми – черные розы

                    Вплелись в мой застольный венок.

                    Мой кубок за здравье не многих,

                    Не многих, но верных друзей,

                    Друзей неуклончиво строгих

                    В соблазнах изменчивых дней;

                   За здравье и ближних далеких,

                   Далеких, но сердцу родных,

                   И в память друзей одиноких,

                   Почивших в могилах немых.

                                                 1862 г.

Не все знают о том, что Вяземский, старший друг Пушкина, намного пережил его. Петру Андреевичу было уже 70 лет, когда он написал стихотворение «Друзьям».

Сначала сделаем построфный анализ этого стихотворения:

1-я строфа уже предопределяет сдержанно-элегическую и в то же время немного торжественную, неуклончиво строчную тональность всего стихотворения. Когда говорится о «не многих, но верных друзьях», это толкает читателя на размышления об истинной природе дружбы, о дружбе действительной и мнимой.

2-я строфа заставляет задуматься еще больше. «Далеких, но милых друзей…» Почему же «далеких»? Что разлучило их с поэтом? Возникшее ощущение огромных бесприютных пространств усиливает следующая строфа: «Друзей, как и я, одиноких…», значит, разлученных не только с поэтом, но и друг с другом.

«Средь чуждых сердцам их  людей». При чтении эта строка покажется тяжелой неудобопроизносимой – единственная во всем произведении. Но не потому, что автор ее «недоделал». Вслушиваясь в это нагромождение согласных: ср-дч-жд-хс-рдц,  -м-х-л-д – представляешь мир, в котором близкие люди с трудом могут встретиться друг с другом.

У нас, однако, остается легкое чувство недоумения. Почему друзья разлучены? Это внятно не объяснено. И может ли человек, знающий, что имеет верных друзей, ощущать себя одиноким? Возможно, здесь идет речь о содружестве людей духовно близких, интуитивно чувствующих эту связь, которым, однако, сила обстоятельств вообще не позволяет встретиться. Мы чувствуем: огромный мир, отторгающий этих немногих, пронизан соединяющими их нитями. Единство это существует уже давно, раз речь идее о верности (уже испытанный «в соблазнах изменчивых дней»). Но как все-таки сочетается верность с одиночеством? Средневековые трубадуры-поэты воспевали любовь рыцаря к прекрасной даме. И было у них понятие «дальней любви» - любви между людьми, никогда не видевшими друг друга. Вяземский как образованный русский дворянин XIX в. прекрасно знал французскую культуру. Ничто не мешало ему обратиться к наследию трубадуров.

Поразительное словосочетание «друзья одинокие» пока что  - во 2-й строфе – «спрятано»: между его частями – сравнительный оборот «как и я».

«В мой кубок с вином льются слезы», льются как бы сами собой, нечаянно. «Но сладок и чист их поток». У Пушкина было «Печаль моя светла», - и это было о любви. Здесь – о дружбе. Противоречивые ощущения предельно усилены: целый поток слез – сладок.

«Черные розы Вплелись в мой застольный венок». Тоже как будто сами, не по воле поэта. Он слишком погружен в раздумья, чтобы действовать и реагировать. 4-я строфа похожа на 1-ю, но в ней нет личного местоимения первого лица, а есть лишь притяжательные местоимения «мой». И слово «здоровье» заменено старославянским «здравье», в большей степени ориентирующим читателя на духовные темы, на мысли о жизни (и о смерти).

В начале 5-й строфы говорится о «ближних далеких». Тем самым тенденция к сочетанию противоречий доведена дл крайности и обнажена: автор уже не стремится замаскировать это сочетание. Последние две строки посвящены умершим друзьям. И все же эти строки довольно неожиданны. Ведь поэт пьет одновременно и за здравье живых, и за память умерших. Это полностью противоречит традиционной обрядовой практике, связанной со стремлением четко отграничить мир живых от мира мертвых.

Каждая строфа включает противопоставление, выраженное союзом «но» (не многих, но верных; далеких, но милых.). Однако две части высказывания, составляющие строфу в целом, являются однородными членами: «За здравье…, И в память…». Тем самым преодолеваются все упоминаемые в стихотворении противоречия. Союз «и» в этом месте никак нельзя считать случайностью. Цветы, символизирующие живых и умерших, - вместе: они вплелись в один венок, да еще и застольный, словно речь идет о непосредственном общении! Потому-то поток слез сладок и чист. Да и как сказано об умерших в последних строках? Не «умерших», а «почивших». Употреблено слово, имеющее два возможных смысла: «умерших» или «заснувших». Лишь упоминание могил и слово «память» позволяют понять, что речь идет о смерти. При этом «немыми» названы не все умершие, а их могилы.

Удивительное содружество «далеких», но «верных» не избавляет от ощущения одиночества. И все же какой-то непостижимой нитью оно соединяет умерших и живых.

А теперь попробуем сделать целостный художественный анализ стихотворения. Стихотворение Петра Андреевича  Вяземского «Друзьям» написано в форме заздравного тоста, посвященного близким друзьям.

Уже в 1-й строфе отрицательная частица «не», дважды употребленная с прилагательными «не многих» подчеркивает, что тост посвящается избранным, особо близким друзьям.

В основе стихотворения лежит такой литературный прием, как антитеза. Здесь много антонимов, и все антонимы и синонимы – контекстуальные: строгих – изменчивых, не многих – верных, алые – черные, далеких – родных. Автор хочет показать полное отсутствие гармонии в жизни, несоответствие между устремлениями человека и реальной действительностью. 3-я строфа полностью построена на смысловом противопоставлении: поток слез – чист и сладок, оксюморон, указывающий, что вызваны они светлыми воспоминаниями о близких друзьях. Текстуальные антонимы «алые» и «черные» розы образно символизируют грусть и радость, а в словах «застольный венок» прячется заздравное сплетение слов автора.

Чтобы привлечь особое внимание к отдельным образам и мыслям, поэт использует повторы (не многих – не многих, далеких – далеких). Оксюморон «ближних далеких» говорит о том, что физическое расстояние не является преградой для «сердечного» общения с людьми, одинаково думающими, имеющими одинаковые ценности в мире.

В последней строфе использовано библейское слово «ближний». Может быть оно подготовило нас к следующей фразе:

                            И в память друзей одиноких,

                            Почивших в могилах немых.

Эпитет «немые могилы» создает угнетающее настроение. Но только в первый момент. Напрашивается мысль о том, что автор не делит друзей на живых  умерших. Ведь не случайно «немые» - могилы а не друзья, которые названы не умершими, а почившими. Автор делит людей на «ближних» и «чуждых». И расстояния в реальной жизни не мешают ему общаться мысленно и с теми, кто еще на земле, и с теми, кого уже нет рядом с нами.

Интонация стихотворения обусловлена его лексикой. Начинается оно торжественно-спокойно. Синтаксический параллелизм, прослеживающийся в 1-й и 2-й строфах, указывает на возрастание чувства (сравните: верных друзей – 1-я строфа, милых друзей – 2-я строфа). Вместе с чувством возрастает и торжественность звучания. В начале стихотворения, в основном, используется нейтральная лексика, которая постепенно переходит в высокий слог – в старославянские слова: здравье, кубок, ближних, почивших. Да и размер стиха – оно написано трехстопным амфибрахием – тоже указывает на задушевность звучания. В целом я бы отнесла это стихотворение к интимной лирике, потому что автор поведал нам о сокровенных чувствах к самым близким ему людям.