В своих шумных литературных манифестах футуристы, и в их числе В. Маяковский, призывали сбросить русскую классику «с парохода современности», они заявляли о необходимости отказаться от классического наследия и создавать новое искусство, искусство будущего. Маяковский в ряде теоретических высказываний и стихотворений (например. «Той стороне». «Радоваться рано») призывал «атаковать» Пушкина и прочих «генералов» русской классической литературы. Однако известны его признания, что он читает Пушкина по ночам и потому его ругает, что. может быть, очень сильно любит. Современники вспоминают, что Маяковский ценил и любил Пушкина, знал и читал наизусть чуть ли не всего «Евгения Онегина» (особенно любил строки, которые он приводит в «Юбилейном»: «Я знаю жребий мой измерен, но чтоб продлилась жизнь моя. я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я...»). И поэтому такое стихотворение, как «Юбилейное», в его творчестве не случайно. Духовное родство с Пушкиным, пушкинская интонация ощутимы во многих произведениях Маяковского, но особенно отчетливо проявилось это в «Юбилейном».

Используя в общем-то случайное совпадение - после смерти Маяковского книги двух поэтов окажутся на книжных полках почти что рядом («Вы на Пе. а я на эМ»). - Маяковский создает неожиданный, многоплановый образ, в котором бытовой факт переведен в план философских раздумий о сущности поэтического творчества, о новаторстве и традиции в искусстве. В числе своих литературных предшественников поэт называет в первую очередь Пушкина и Некрасова. Он обращается к Пушкину с признанием:

Может,

я

один

действительно жалею,

что сегодня

нету вас в живых...

Но Маяковскому дорог именно живой, а не хрестоматийный Пушкин:

Я люблю вас,

но живого,

а не мумию.

Его бунтарство близко Маяковскому:

Вы,

по-моему,

при жизни

— думаю —

тоже бушевали.

Африканец!

Оба поэта прокладывали нехоженые пути в искусстве, их творчество — принципиально новый этап в развитии поэзии. Вслед за Пушкиным Маяковский утверждает искусство, способное «глаголом жечь сердца людей», истинно новое по форме и содержанию. языку («речи точной и нагой»). И только такой подход к творчеству дает поэту право на бессмертие:

У меня.

да и у вас,

в запасе вечность.

Личное и обшественное. как всегда у Маяковского, тесно переплетаются в этом стихотворении. И именно с Пушкиным делится он самым сокровенным:

Было всякое:

и под окном стояние,

письма.

тряски нервное желе.

Вот

когда

и горевать не в состоянии —

это,

Александр С'ергеич.

много тяжелей...

Маяковский как бы исповедуется великому предшественнику и посвяшает его в самые свои заветные желания и помыслы, размышляет с ним о сиюминутном и вечном: ведь часто «большое понимаешь через ерунду».

Порой в стихах звучат шутливые, юмористические интонации, иногда намеренно используются прозаизмы. но все это создает атмосферу непринужденности, раскованности и нисколько не снижает образ Пушкина, а только приближает его к читателю. Чеканная концовка стихотворения подчеркивает живое, человечески теплое восприятие пушкинского наследия:

Ненавижу

всяческую мертвечину!

Обожаю

всяческую жизнь!

Предельно искренний, исповедальный характер разговора с Пушкиным показывает истинное отношение Маяковского к русскому гению. Это программное стихотворение - своеобразная декларация любви и уважения к Пушкину и в целом к классическому наследию.