Стихотворение «Рельсы» написано в 1923 году, во время эмиграции, которая
обернулась для Цветаевой бедой, несчастьем, нищетой, бесконечными
мытарствами. Рельсы, уходящие вдаль и символизирующие «даль, уходящую,
как боль», - сквозной образ, возникающий в стихотворении. Он становится
как бы частью души лирического героя.
Ключевые слова первой строфы – «железнодорожные полотна», «простыня», «режущий» - повторятся и в последующих строфах.
Железнодорожное полотно ассоциируется с полотном простынным. Глагольная
форма «нежась» усиливает эту ассоциацию. Рельсы – постель, но не брачное
ложе, а то, что связано с гибельными последствиями: трагической
изменой, роковой любовью. Синий цвет испокон веков считался зловещим. А
здесь ещё и «режущая синь», значит, жестокая, губительная. Нагромождение
дисгармоничных звуков [ж- р-н] усиливает трагическое ощущение гибельных
страстей.
Вторая строфа начинается с цитаты из пушкинских «Бесов». Только у Пушкина: «Куда их гонят?» А у Цветаевой –
...куда их
Гонит!
Безличное восклицательное предложение делает интонацию напряжённой,
увеличивая ёмкость образа рельсов, в которых есть что-то бесовское.
Кажется, что рельсы движутся. «Миновало» - опять безличное предложение,
после него тире – излюбленный цветаевский приём.
Строфа насыщена глагольными формами, семантически близкими, но
различающими оттенки значений слова: «уезжают-покидают»,
«остывают-отстают» (нанизывание синонимов часто встречается в стихах
Цветаевой). Рельсы уходят вдаль, значит, кто-то уезжает, а кто-то
остаётся покинутым, а для кого-то рельсы становятся местом погибели
(«остывают-отстают»).
Следующая строфа состоит из незаконченных фраз. Чувство боли преобладает
над другими чувствами. Дважды повторяется эпитет «высящаяся». Боль
сравнивается с «нотой высящейся», женою Лота, которая была
олицетворением верности, преданности, любви.
В четвёртой строфе опять неожиданное сравнение: «отчаяньем, как
свахой...» (абстрактное понятие и человек). Тот же мотив интимности:
«простыни разостланы» и крик в сладостной истоме: «Твоя!».
Железнодорожное полотно должно стать для кого-то местом успокоения,
потому что постель постлана «отчаяньем». Неслучайно упоминается
древнегреческая поэтесса Сафо, которая писала о любви и погибла от
неразделённого чувства. И вновь неожиданное сравнение:
...Сафо
Плачет, как последняя швея.
Оно рождено сложностью лирического переживания.
Следующая строфа построена из безглагольных конструкций, что позволяет
поэту достичь особой экспрессии в передаче чувств лирического героя. Два
слова, на которых сосредоточено внимание: «плач» и «гудок». Если первое
обозначает жалобные нечленораздельные звуки, выражающие сильную
взволнованность, боль, горе, то второе – механический звук со зловещим
скрежетом:
Ножницами режущий гудок.
Приём контраста использован Цветаевой не только на содержательном, но и
на фонетическом уровне. Звуки [пл-о-л-а-и] повторяются в словах,
передающих плач, стон, вопль, страдание человека. Но их никто не слышит,
поэтому и сравнивается «плач безропотности» с «плачем болотной цапли».
С названными звуками диссонируют [г-ж-д-р-жн-ц-щ-д]. Слово «гудок»
рифмуется с весьма выразительным «глубок». Глубок, значит, достигший
полноты своего проявления, высшего предела. Неизбежная пауза в конце
второй строки усиливает значительность эпитета «глубок».
В последней строфе появляется цветовой эпитет «красное...пятно».
Произошло ужасное: пролилась кровь. В стихотворении А.Блока «На железной
дороге» происходит подобная драма. Дважды повторяется эпитет
«напрасный»: «напрасною зарёю», «напрасное пятно». Рифмуются ключевые
слова строфы: «зарёю» - «порою», «пятно» - «полотно». «Режущая синь»
железнодорожного полотна стала «красным, напрасным пятном». Напрасный –
значит ненужный. И снова односоставное предложение без подлежащего:
Растекись напрасною зарёю,
Красное, напрасное пятно!
Повелительная форма глагола и риторическое обращение усиливают экспрессивность строк.
Перед последним предложением многоточие. Как и любой знак препинания у
Цветаевой, оно неслучайно. После восклицательного предложения следует
горькое молчание, свидетельствующее о переполненности чувствами
лирического героя после страшной трагедии, о невозможности что-то ещё
сказать. В последнем предложении метафора кратка и исчерпывающа. Нечто
интимное звучит в словах: «молодые женщины», «льстятся», «полотно».
Значит, задето самое важное, самые сокровенные чувства. О них и написано
стихотворение Марины Цветаевой, которое, как и любое её произведение,
автобиографично, «кровно» связано с её жизнью.
Вспоминают, как плывя в Елабугу, стоя у борта теплохода, Марина сказала:
«Вот так – один шаг, и всё кончено!» Она была готова к смерти,
примеряла её на себя. К 31 августа 1941 года создалась ситуация, когда
стало невозможно понять других, а собственные чувства и инстинкты не
поддавались осмыслению Сильнейшее чувство неуверенности, желание порвать
узы, которые мешают, изменить свою жизнь, выйти из тупиковой ситуации –
вот что заставило поэтессу накинуть петлю на шею. Выход из тупика мог
быть только один – уход из жизни. |
![](<img src="http://uchitel-slovesnosti.ru/verx.webp" border="0" alt="" />)
УЧИТЕЛЬ СЛОВЕСНОСТИ
