Одной любви музыка уступает,

Но и любовь – мелодия.

                               А.С.Пушкин

Вижу я, представляю себе, как через огромный, не до конца еще изведанный материк русской литературы течет, набирая силу, могущество и неповторимую красоту звучания, неиссякаемая река русской поэзии. Поток ее могуч и необратим, непостижим в своем величии. Пушкинский гений, лермонтовская скорбь и печаль, великая некрасовская любовь к народу, поразительная загадка тютчевских откровений – все слито воедино и течет в океан человеческой мудрости. И низвергается в эту реку блоковский водопад, могучий и сверкающий, в котором ликует жизнь.

Александр Александрович Блок!

Судьба наградила его всем: красотой и силой, даром предвидения и великодушием гения. Великий  русский поэт, «большой мастер стиха», он очень любил платоновское выражение: «Прекрасное – трудно». И, наверное, это не случайно, ведь пришлось ему жить в век, когда самое высокое и истинное утрачивало свои ценности. Поэтому и был он последним  «средневековым  менестрелем», таинственным рыцарем, преклоняющимся пред красотой и по-дантовски хранящим верность своей Прекрасной Даме.

Знаю, что А.А.Блок все свое творчество рассматривал как единый роман в стихах и мудро назвал его «трилогией вочеловечения». Какие ответственные слова, не правда, ли? Ведь только богословы говорят о вочеловечении Христа, а в другой связи это слово обыкновенно не употребляется. Думается мне, что хотел великий поэт выразить самое сокровенное, выстраданное поведать о трудном, тернистом пути своего лирического героя, о встававших перед ним соблазнах, мучительных терзаниях его души.

Да, созданные на основе мистицизма Средневековья и Возрождения, идей Платона и идеалистической философии Владимира Соловьева, в стихах которого божественная сила служит недосягаемой цели возрождения и преобразования всего человечества и воплощена в неповторимом образе Вечной Женственности, блоковские творения, несомненно, требуют вдумчивости и внимания. По словам В.Я.Брюсова, « надо войти в круг переживаний поэта, чтобы полно воспринять их; надо вчитаться в его стихи, чтобы вполне оценить их оригинальность и красоту».

Вхожу я в темные храмы,

Совершаю бедный обряд.

Там жду я Прекрасной  Дамы

В мерцании красных лампад.

В тени у высокой колонны

Дрожу от скрипа дверей.

А в лицо мне глядит, озаренный,

Только образ, лишь сон о Ней.

О, я привык к этим ризам

Величавой Вечной Жены!

Высоко бегут по карнизам

Улыбки, сказки и сны.

О, святая, как ласковы свечи,

Как отрадны Твои черты!

Мне не слышны ни вздохи, ни речи,

Но я верю: Милая – Ты.

Передо мной жемчужина блоковской поэзии, несомненный шедевр, написанный языком ассоциаций, образов и символов. И это не только стихи о любви, прекрасном и неповторимом человеческом чувстве, но и о мире, сложном  и неизведанном, о вечных началах, которые пробуждают человека к добру и красоте, согласию и гармонии души.

Наверное, не ошибусь, если скажу, что стихотворение «Вхожу я в темные храмы…!» и есть то «мгновение слишком яркого света», о котором А.А.Блок писал А.Белому.

Темные храмы… Он, с его непостижимым, трагически раздвоенным и космическим мироощущением, ждет. Он ждет Ее появления.  Она – его Прекрасная Дама, владычица вселенной, Величавая Вечная Жена, в образе которой воплощено для блока некое всеединое божественное начало, которое, по его мысли,  спасет мир и возродит человечество к новой, совершенно идеальной жизни.

Неповторимое по красоте языка, удивительно музыкальное стихотворение «Вхожу я в темные храмы…», по справедливости наиболее  ценимое и любимое мной из всего блоковского цикла «Стихов о Прекрасной Даме», показывает всю отдаленность и непостижимость для  лирического героя его Владычицы, его Закатной Таинственной Девы.

О, Святая, как ласковы свечи,

Как отрадны твои черты!

Мне не слышны ни вздохи, ни речи,

Но я верю: Милая – Ты.

Как поразительно таинственны и романтичны, торжественны и величавы эти строки, исполненные преклонения и любви.

Великое и всеобъемлющее чувство, у Блока оно достигает невероятной высоты, ибо представляется прежде всего как образ служения чему-то высшему и вечному.  Кто она, та девушка, к которой обращены его любовные переживания, чей образ грезится ему, видится, как сладкий сон? 

«О блоковской  Прекрасной Даме много гадали, - писал Н.Гумилев, - хотели видеть в ней то жену, то символ России».  Да, я знаю, вдохновительницей удивительных стихов была возлюбленная и жена поэта – Любовь Дмитриевна Менделеева.

Говорят, что письма влюбленных, откровенные и взволнованные, читать нельзя, это неэтично. Но вслушайтесь в эти строки! Их написал муж своей жене: «Ты – мое Солнце, мое Небо, мое Блаженство. Я не могу без Тебя жить ни здесь, ни там. Ты первая моя Тайна и Последняя Моя Надежда.  Моя жизнь вся без изъятий принадлежит Тебе с начала и до конца». Все самые возвышенные слова в этом письме-признании написаны с большой буквы, оно преисполнено столь глубокого преклонения и нежности, что я как будто слышу: «О, Святая, как ласковы свечи, как отрадны Твои черты!» значит, жизнь и искусство неразделимы, и тот обновленный мир, о котором мечтал Блок, творил он не только в стихах, но и в жизни. И думается мне, поэт отнюдь не «жертва» своего чувства, служит он ему сознательно и свободно, делая его неиссякаемым источником  высоких вдохновений и чистых помыслов. И ни на секунду не оставляет он убежденности в том, что создан человек для любви и счастья.

А что же лирический герой этого удивительного стихотворения? Что испытывает он, что чувствует? Одинокий и возвышенный, взволнованный и встревоженный, преисполненный страстного ожидания, он приходит в таинственные « темные храмы» каждый вечер, и часы эти, часы «бдения», когда перед розовым закатом он приносит свой обет, зажигает свечи, и «совершает таинственный обряд», я думаю, самые счастливые для него и неповторимые. Потому что все, что есть в природе светлого и чистого, яркого и огненного, связано для него только с ее образом,  а все, что не она, - мрак, тьма.

Как символично, что встреча их должна произойти в храме, где вера, незыблемая и святая, только укрепляется. И герой стихотворения верит в то, что она придет – и все озарится светом великой  истины.

 Вздрагивающий от каждого скрипа дверей, « в тени у высокой колонны» он ждет ту, чей образ так неясен, он мистичен и так прекрасен, что непонятно даже, кто она: то ли звезда, далекая и недосягаемая, то ли женщина, земная и возвеличенная, а может, икона божественная или просто сон наяву, мечта об озаренном образе «Величавой Вечной Жены».

Что меня больше всего поражает в стихотворении «Вхожу я в темные храмы»? думаю, не ошибусь, если скажу, что это речь, уклончивая, не совсем постижимая и дремотная, окутанная ореолом таинственности. Поразительно, но стихи эти создавались Блоком, когда было ему двадцать с небольшим лет. И кажется мне, что и сама поэзия его – это тоже миф, зыбкий и расплывчатый.  Прав был, несомненно, К.Чуковский, когда сказал: «Если бы Блоку не было дано говорить непонятно, его тема иссякла бы на первой же странице. Всякое отчетливое слово убило бы его Прекрасную Даму. Но он всегда о ней говорил так, будто она уже за чертой человеческой речи, будто он пытается рассказать несказанное, будто все слова его – только намек на какую-то неизреченную тайну».  Поэтому и называет он ее вечной весной и Вечной Надеждой, Недостижимой и Непостижимой, воплотившей в себя «живую душу мира», его мистическую сущность.

Не могу не сказать о том богатстве художественных средств, которые использует автор и которые придают стихотворению  неповторимость и музыкальность.  Удивительную поэтичность, ощущение некой тревожности, атмосферу таинственности придают, несомненно, отвлеченная лексика / «Прекрасная Дама», «Величавая Вечная Жена», «озаренный образ»/, религиозные образы и детали /  «бедный обряд», «мерцание красных лампад», «ласковые свечи»/. Поэтому и тональность стихотворения чрезвычайно возвышенная и эмоциональная.  А для усиления  мистического впечатления Блок щедро и мастерски использует эпитеты /«бедный обряд», «ласковы свечи»/, олицетворения  /«бегут… улыбки, сказки и сны», «образ глядит»/, не забывая при этом о своем  излюбленном приеме – инверсии, которая уже в первой строфе /«Вхожу я в темные храмы»/ передает нервный, взволнованный характер лирического героя в преддверии своего самого счастливого мига – встречи с любимой.

Да, поистине богат и неповторим мир блоковской  поэзии.  А тревожная, драматическая «история любви» лирического героя и его Прекрасной Дамы представляется мне как нечто необычайно высокое, недостижимое и удивительно гармоничное.

И думаю, согласятся со мной многие, что сверкающий, ослепляющий водопад блоковского поэтического таланта не только низвергающимся потоком влился в богатейшую реку русской поэзии, но и освежил ее и возвеличил. Стал символом рыцарского преклонения перед красотой и Вечной Женственностью.