Блок глубоко переживал бездуховность, механистичность, отсутствие творческого начала в окружающей его действительности, и это побудило поэта назвать современный ему мир "страшным миром". Этот мир лишен гармонии, музыки, он глухой и бесчувственный, замкнутый, как в одном из самых известных блоковских стихотворений "Ночь, улица, фонарь, аптека...":

 Ночь, улица, фонарь, аптека,
 Бессмысленный и тусклый свет.
 Живи еще хоть четверть века –
 Все будет так. Исхода нет.
 
 Умрешь – начнешь опять сначала
 И повторится все как встарь:
 Ночь, ледяная рябь канала,
 Аптека, улица, фонарь.
 
 1912

Стихотворение воспроизводит действительность ("улицу"), тусклую, беспросветную ("ночь", "тусклый свет"), враждебно холодную ("ледяная рябь канала"). Искажается, лишается сакрального (священного) и гуманистического ореола "свет". В мировой литературе "свет" – это традиционная метафора гармонии, разума, добра, полноты жизни. Свободы, движения нет, возможна лишь имитация движения – "ледяная рябь" на поверхности. Жизнь замерла, превратилась в бессмысленное круговращение, однообразное движение по кругу. И даже смерть в этом мире не может преодолеть унылого однообразия, потому что все повторится, все "начнешь опять сначала". Образ мрачной улицы у поэта разрастается и становится философской метафорой ограниченности жизни, ее пустоты.

Эту безысходность, замкнутость очень точно, емко выражает кольцевая композиция: в конце произведения повторяется его начальная строка. Однако здесь мы видим не просто повтор: те же слова в последних двух строках, в отличие от первой, расположены в иной последовательности. В принципе ничего не меняется, однако ощущение безысходности усиливается: некоторые перестановки внутри этого мира (перестановки слов в конце стиха) возможны, но они только подчеркивают принципиальную невозможность вырваться за пределы очерченного круга, привычного набора предметов и явлений, подчеркивают невозможность подлинной жизни, подлинного движения.

Начальная строка ("Ночь, улица, фонарь, аптека") заканчивается словом "аптека", в котором ударение стоит на втором слоге от конца (женская рифма), и потому в целом строка звучит мягче, она "открыта" для последующего лирико-философского монолога, чему способствует и восходящая интонация. В конце же стихотворения слова меняются местами – завершающим оказывается другое слово: "Ночь, ледяная рябь канала, // Аптека, улица, фонарь". Слово "фонарь" является последним не только в строке, но и во всем стихотворении, а потому оно особенно важно. Причем ударение в нем стоит на последнем слоге (мужское ударение), что придает всей последней строке жесткость, резкость, придает ей итоговый характер – продолжение (прежде всего чисто интонационно, поскольку интонация нисходящая) невозможно. Ударное полноголосное [а] сообщает последнему слову в последней строке осознанную ясность и отчетливость горькой истины.

Время и пространство стихотворения как бы ограничиваются, замыкаются, а ощущение безысходности ("исхода нет") усиливается. Фонарь, таким образом, замыкает не только строку, стихотворение, но время и пространство этого небольшого блоковского шедевра.