|
В категории материалов: 28
Показано материалов: 1-28 |
|
Сортировать по:
Дате ·
Названию ·
Рейтингу ·
Комментариям ·
Загрузкам ·
Просмотрам
 Много лет уже мне хотелось поехать в Елабугу, город, где
провела последние дни Марина Цветаева, посмотреть сам город, кладбище,
где она похоронена, а может быть, и повидать людей, которые ее там
знали. |
Что мы знаем о своих родителях? Почти ничего или очень
мало. Они присутствуют в жизни ребенка загадочными и притягивающими
великанами. Кто они? Откуда приходят и куда уходят, когда их нет с нами?
Как они живут без нас? Как жили до нас, когда нас еще совсем не было? |
Еще и теперь можно найти в самом центре Москвы, между
Бульварным и Садовым кольцом, Трехпрудный переулок – даже название не
изменилось! Пойдите от площади Пушкина по Большой Бронной в сторону
Никитских ворот – второй переулок направо будет Трехпрудный. |
Первое, что почувствовала Марина при этом известии, –
радость. Мы едем к морю! Это было исполнением тайной мечты. Все
предыдущее лето она захлебывалась пушкинским стихотворением «К морю»: |
Спор о детстве Марины Цветаевой? Разве есть в нем
что-нибудь неясное или таинственное? Кажется, о детстве ни одного
русского поэта не знаем мы так много, как о цветаевском. Сама Марина
Цветаева дважды о нем писала: в стихах 1908—1910 годов, вошедших в ее
первые книги, и в поздней – середины тридцатых годов – прозе. |
Расколдовал ее, как полагалось в знакомой
с детства сказке, прекрасный принц. Его звали Сережа Эфрон. Он нашел
Марину в Коктебеле 5 мая 1911 года... И вывел ее из царства теней. |
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза – прекрасно-бесполезны! —
Под крыльями распахнутых бровей —
Две бездны... |
Марина выбрала для дочери имя из греческой мифологии:
Ариадна – одна из ее любимых героинь, впоследствии она посвятит
мифологической Ариадне стихи и трагедию. |
Опасность подстерегала молодую семью с самой неожиданной
стороны: осенью четырнадцатого года Марина познакомилась с поэтессой
Софией Парнок, женщиной на семь лет старше себя, известной
гомоэротическими склонностями. Это была любовь с первого взгляда: |
Может быть, их дружба началась в тот январский вечер,
который Цветаева назвала «нездешним»? Предыдущим летом они не заметили
друг друга в Коктебеле: «Я шла к морю, он с моря. В калитке сада
разминулись». |
Цветаева ждала ребенка. История повторялась: как когда-то
ее мать, она ждала и мечтала только о сыне. Эта мечта скрашивала и
тяжелую беременность, и тоску одиночества: от Сережи подолгу не бывало
вестей. Отгоняя стихами страхи и тревожные мысли, Цветаева писала
ночами. |
Она открыла для себя театр. Это было продолжение той
встречи со стихами Антокольского, когда она впервые услышала его имя от
Гольцева в темном вагоне по пути в Крым. В память о последней поездке с
Сережей и Гольцевым Цветаева кинулась разыскивать в Москве Павлика
Антокольского. |
Она возникла в тот зимний день, когда Цветаева читала в Студии Вахтангова свою «Метель». Их познакомил Антокольский: |
Весть о смерти Блока ударила Цветаеву. Сразу же, в
августе 1921 года, она пишет четыре стихотворения на его кончину,
которые могли бы быть озаглавлены «Вознесение». Ключевое слово этого
цикла – «крыло». |
Ирина оказалась для матери скорее обузой, чем радостью.
По-видимому, она родилась не совсем здоровым ребенком. А постоянное
недоедание, холод, отсутствие надлежащего ухода не способствовали
сколько-нибудь правильному развитию. |
Для Цветаевой это тоже лишь бытовая сторона дела, и как
ни важна она, существовала еще более важная – внутренняя. Мысль об
отъезде явилась одновременно с известием, что Сережа жив. |
«Дождь убаюкивает боль...» – болевое ощущение жизни было у
Цветаевой неизбывно, но сейчас берлинский дождь убаюкивал. «До сих пор
не верю, что мы вне советской жизни... – писала по приезде в Берлин Вера
Зайцева (у нее в деревне жила Аля летом 1921 года). |
Жажда сына не была преувеличением. «Мой» сын, «в меня»,
«для меня» – почему это было ей так важно? Может быть, он был ей нужен,
чтобы реальнее ощутить себя живущей на свете, тверже привязанной к земле
– живое воплощение ее самой, утверждение ее души и тела? |
В течение нескольких лет меня держало в постоянной
счастливой приподнятости все, что писала тогда твоя мама, звонкий,
восхищающий резонанс ее рвущегося вперед, безоглядочного одухотворения. |
... назвала Цветаева одно из эссе-воспоминаний. «Мой» в
этом сочетании явно превалировало, и многим современникам показалось
вызывающим. «Мой Пушкин» был воспринят как притязание на единоличное
владение и претензия на единственно верное толкование. |
Цветаева была тем более одинока, что ее внутреннее
расхождение с мужем, человеком, понимавшим и принимавшим ее безусловно,
человеком – она была в этом уверена, – который не мог существовать без
нее, с чьей судьбой она была связана неразрывно, единственным, с кем она
могла быть собой, – расхождение с ее Сережей к этому времени стало
необратимым. |
Прочтите первые две строки этого стихотворения в
интонации обычного утвердительного предложения – фраза, как того хочет
Цветаева, прозвучит иронически: «Тоска по родине – давно разоблаченная
моро́ка». Но если на самом деле «давно разоблаченная», зачем
возвращаться к этой теме? |
Лето Цветаева и Мур провели на Океане вместе с Маргаритой
Николаевной и Ирусей Лебедевыми. Сергей Яковлевич, как писала Цветаева
В. И. Лебедеву, собирался бывать «наездами». |
В этих юношеских стихах названо все самое родное в
цветаевской Германии: немецкая поэзия, немецкая мудрость, немецкая
природа – то, что составляет самый дух этой страны. |
Годами неотвязно думая о возможности – неизбежности? –
возвращения, Цветаева как бы предупреждала себя: «Прежде чем пускаться в
плаванье, то есть: распродав и раздав весь свой скарб, сказать „прости"
всему и вся – взвесь хорошенько, стоит ли того страна, куда ты
собираешься, да и можно ли считать это страной». |
Занавес опустился. Всё, что произойдет с Эфроном дальше,
будет совершаться в страшной темноте кулис НКВД/КГБ и лишь частично
выйдет на свет десятилетия спустя. |
Чем больше я узнаю о Георгии Эфроне, тем сильнее крепнет
во мне убеждение, что никто не знал и не понимал его так хорошо, как
мать. Материалы, появившиеся за последнее десятилетие, полностью
поменяли мое представление о сыне Цветаевой: свидетельства о его
неприятном характере, эгоизме, грубости – лишь шелуха, из которой
выступают трагическое лицо и судьба одареннейшего мальчика, которому
жизнь не дала состояться. |
1892, 8 октября (26 сентября ст. ст.) — В доме
профессора Ивана Владимировича Цветаева и его жены Марии Александровны
(урожденной Мейн) родилась дочь Марина.
|
| |
![](<img src="http://uchitel-slovesnosti.ru/verx.webp" border="0" alt="" />)
УЧИТЕЛЬ СЛОВЕСНОСТИ
