Амалия Ризнич (1802–1825) — дочь венского
банкира Риппа, сербка из Воеводины, жена (с 1820) одесского негоцианта,
одного из директоров коммерческого банка Ивана (Йована) Степановича
Ризнича, тоже серба. Ее полное имя — Амалия-Розалия-София-Элизабетта
Рипп.
Ее муж, уроженец Триеста, главного
порта Австрийской империи на Адриатическом море, был человеком хорошо
образованным. Он обучался в Падуанском и Берлинском университетах, знал
несколько языков и был богатым судовладельцем. В Одессе Иван Ризнич стал
заметной фигурой, занимаясь экспортом пшеницы и являясь директором и
главным меценатом одесского театра.
В Россию Ризничи приехали весной 1823
года. Один из очевидцев, К. Зеленецкий, писал про Амалию: «…Она была
дочь одного венского банкира по фамилии Рипп, полунемка и полуитальянка,
с примесью, может быть, и еврейского в крови… Г-жа Ризнич была молода,
высока ростом, стройна и необыкновенно красива. Особенно привлекательны
были ее пленительные очи, шея удивительной формы и белизны, и черная
коса, более двух аршинов длиною. Только ступни ног у нее были слишком
велики, поэтому она носила длинное платье. Она ходила в мужской шляпе и
одевалась в наряд полуамазонки. Все это придавало ей оригинальность и
увлекало молодые и немолодые головы и сердца».
В высшем свете, т. е. в доме
Воронцовых, Ризничей не принимали. Зато все молодые аристократы (Пушкин,
Туманский, Собанский и др.) с удовольствием посещали их дом.
Пушкин часто бывал в театре, где
Амалия была хозяйкой ложи дирекции, правой от авансцены. Эта ложа, как и
находящаяся напротив нее ложа генерал-губернатора, отапливались, они
были больше, чем ложи ярусов и лучше отделаны, к тому же имели свои
индивидуальные входы с улицы и за кулисы.
На полях черновика поэмы «Евгений
Онегин» набросан изящнейший рисунок — молодая женщина в длинном платье, с
гордо откинутой головой, садится в карету. Так Пушкин запечатлел отъезд
Амалии из театра после спектакля. Сидя в одной из главных лож, Пушкин
имел возможность одновременно наблюдать за обеими своими возлюбленными.
Но это было позднее. Первоначально, по словам друга Ивана Ризнича
П. Е. Сречковича: «Пушкин увивался за Амалией… но взаимностью не
пользовался». К тому же его соперниками в этом увлечении были богатый
помещик Исидор Собаньский и еще целый ряд влиятельных фигур того
времени. По словам Сречковича: «Ризнич внимательно следил за поведением
своей жены, заботливо оберегая ее от грехопадения. К ней был приставлен
верный слуга, который знал каждый шаг жены своего господина и обо всем
доносил ему».
Но даже такие меры безопасности для
Пушкина не стали преградой. В беловой рукописи поэмы «Евгений Онегин» в
XIV строфе 3-й главы на месте слова «любовницы» первоначально стояло имя
«Амалии», но затем оно было тщательно зачеркнуто Пушкиным. С Амалией
Ризнич некоторые исследователи связывают также стихотворения: «Как наше
сердце своенравно…» и «Ночь» (26 октября 1823 года).
«Страсть к Ризнич, — писал пушкинист
П. Е. Щеголев, — оставила глубокий след в сердце Пушкина своей жгучестью
и муками ревности».
1 января 1824 года Амалия родила
сына, назвав его Александр, пытаясь тем самым убедить замученного
ревностью Пушкина, что это его ребенок. Но вскоре младенец умер. А
весной у Амалии Ризнич стали проявляться признаки туберкулеза, и врачи
настоятельно посоветовали ей срочно сменить климат. Оставив мужа, с
которым она уже не поддерживала супружеских отношений, Амалия уехала за
границу. В мае 1824 года накануне отъезда Ризнич Пушкин сочинил
стихотворение «Veux tu m, aimer?» («Захочешь ли ты меня любить
впредь?»).
По дороге в Триест Амалию догнал князь Яблоновский, и они вместе жили некоторое время. В июне 1925 года Амалия Ризнич умерла.
Пушкин узнал о смерти Амалии только
летом 1826 года в Михайловском и в порыве нахлынувших воспоминаний
написал прощальное стихотворение «Под небом голубым…»
(29 июня 1826 года). |