Лора и Лоранса де Бальзак жили в Вильпаризи. Одной исполнилось 20 лет, другой — 18. Они обе хотели выйти замуж. Вернее, не жить больше под одной крышей с угрюмым отцом, кашляющей бабушкой и надоедливой матерью.

Сестры договорились, что та из них, которая первой выйдет замуж, расскажет другой о таинственной брачной ночи. В 1820 году считалось, что во время этой ночи добропорядочная женщина будто бы приносит себя в жертву религии любви и поэтому ни в коем случае не должна давать волю своей чувственности, даже если ее супруг ведет себя как опытный любовник.

Что касается замужества Лоры и Лорансы, то родители руководствовались общепринятыми представлениями той эпохи. Выбирать приходилось между браком по симпатии, и тогда выходили замуж за человека, которого уважали, но не превозносили до небес — любовь не столь уж жизненно необходима, в конце концов она проходит, — и браком по расчету. Но конечно, о таком браке никогда не говорили в открытую, ибо даже те, кто вступал в подобный союз, в том не признавались, но брака по любви следовало непременно избегать. Ничто не угасает так быстро, как страсть. В страсть можно играть, брак же — дело серьезное.

Лора и Лоранса были воспитаны в соответствии с твердыми нравственными принципами. Они получили хорошее образование, говорили изящным слогом, писали забавным, выспренним стилем. Им оставалось лишь дать волю своим долго сдерживаемым чувствам, считаясь, однако, с общественным мнением, которое бдительно за ними следило. Но где в Вильпаризи найти мужа?

Конечно, через их город пролегали маршруты дилижансов, а в некоторых из них, несомненно, ехал желаемый муж, но он следовал дальше, задерживаясь в Вильпаризи ровно на то время, какое требуется, чтобы сменить лошадей. Чтобы найти мужа, Лоре и Лорансе пришлось сесть в дилижанс и отправиться на бал. Но не на парижский бал, где царит разврат, а на бал в Со. Благонамеренное общество собиралось там в мае. Потолок полукруглого зала поддерживали колонны. Там можно было встретить адвокатов. Множество буржуазных браков «было заключено под звуки оркестра, расположившегося в центре круглого зала». Первой туда отправилась Лора и закружилась в вихре «танцев, устроенных на открытом воздухе».

С октября 1819 года некий господин Сюрвиль, инженер-путеец, получивший назначение на строительство канала реки Урк, начал ухаживать за барышнями Бальзак. Его учтивые манеры резко отличались от манер прочих «пастушков», которые мнили себя необычайно остроумными, ибо некогда им удавалось вызывать приступ безумного хохота в столовой коллежа.

Однако радостное воодушевление Лоры погасло под пренебрежительными взглядами родителей. Сюрвиль воплощал в себе все то, что у Бальзаков вызывало отторжение: мелкая буржуазия довольствовалась тем, что имела. Жалованье Сюрвиля составляли 260 франков в месяц. Бернар-Франсуа получал в четыре раза больше.

Оноре расценил ситуацию точно так же. Само собой разумеется, он благосклонно отнесся к визитам Сюрвиля, но тот должен был оставаться «приманкой, голубем, привлекающим других голубей, более высокого полета». Лора строила воздушные замки. Она хотела выйти замуж за юного и прекрасного пэра Франции, карета которого была бы украшена старинным родовым гербом. Все претенденты получали безоговорочный отказ. Один «из-за слишком худых ног, другой из-за близоруких глаз, третий из-за фамилии Дюран».

Сюрвиль не вскружил голову Лоре, но к нему она в конце концов почувствовала симпатию.

Она писала брату: «Порукой мне служит покладистый характер господина Сюрвиля и любовь, что он питает ко мне». Лоре больше ничего не было известно об этом инженере, жизнь которого превратилась для Бальзака, когда тот о ней узнал, в неисчерпаемый источник сюжетов. В своих романах, написанных по этим сюжетам, Бальзак не особенно заботился о правдоподобии, поскольку сама жизнь Сюрвиля была полна странностей.

Сюрвиля, родившегося в 1790 году в Руане, в действительности звали Эженом Алленом. Такова была подлинная фамилия его матери, актрисы Катрин Аллен. В театре она взяла себе псевдоним «Сюрвиль». Сюрвиль был внебрачным ребенком. Отец, Огюст Миди де Ла Тренере, не признал его своим сыном. Умирая, он поручил своему брату назначить годовую ренту в размере тысячи двухсот ливров «мадемуазель Аллен, дабы возместить ущерб, который она могла понести от знакомства с ним». Решением суда от 1794 года Эжен Аллен был признан побочным сыном Огюста Миди, «имеющим право в качестве такового считаться наследником своего отца». Однако это не помешало законным наследникам Миди отказаться признать сыновние права Эжена Аллена. Поступив 20 ноября 1808 года в Политехническое училище, Эжен сохранил фамилию Сюрвиль. Под этой же фамилией он был принят в Школу по строительству мостов и дорог. В 1814 году он служил в инженерных войсках в чине лейтенанта.

Вплоть до самой свадьбы Сюрвиль соглашался не раскрывать тайну своего рождения. Женившись, он захотел узаконить свое гражданское состояние. Он поехал в Руан, чтобы юридически оформить свои права на наследство, о чем прежде никогда не заботился. Его мать сожительствовала с писателем Жаном-Габриелем Мильсаном. В 1797 году у нее родился второй внебрачный ребенок от Альфонса Лассаля, депутата Учредительного собрания. Девочку нарекли странным именем Теодора. Когда в 1803 году Лассаль умер, он оставил после себя четырех детей.

18 мая 1820 года в день свадьбы Лоры Бальзак и Эжена Сюрвиля в Сен-Мерри все внимательно следили за тем, чтобы ненароком не обмолвиться о «скандальном» образе жизни Катрин Сюрвиль. Она выступала свидетельницей под именем вдовы Миди, а ее друг Жан-Габриель Мильсан, также свидетель, был назван «литератором».

В 1820 году эти столь запутанные отношения были окутаны глубокой тайной. Сюрвиль не получил своей доли наследства. Его сводная сестра Теодора имела четырех внебрачных детей от внучатого племянника Миди де Ла Гренере. Теодора хотела выйти замуж за отца своих детей, но Катрин Сюрвиль этому резко воспротивилась.