Агбрук-Хаус,
неподалеку от Эксетера, — одно из знаменитых девонских зданий, дом
фантастической красоты. При дневном свете камень, из которого он построен,
светится изысканно-розовым светом, ночью здание вы глядит бесплотно-призрачным.
Именно здесь 12 октября 1912 года Агата Миллер впервые встретила Арчи Кристи:
он подошел и попросил ее записать за ним три танца в ее бальной карточке.
Протанцевав с ней два, попросил еще о трех. Карточка Агаты была уже заполнена,
но она сдалась, После того как Арчи предложил ей отказать другим партнерам,
продемонстрировав то, что она истолковала как необычайное и восхитительное
пренебрежение светскими условностями.
Арчи было двадцать три года, он был старше Агаты на год. Он обладал
«решительными манерами и имел вид человека, умеющего добиться своего». Он был
высок, строен, силен и излучал тот непостижимый магнетизм, перед которым не
может устоять ни одна женщина. Он тоже влюбился. У него не было ни денег, чтобы
обустроить дом, ни перспектив на ближайшее будущее, но с первой же встречи он
твердо решил завоевать Агату.
Ко времени их знакомства он был младшим лейтенантом Королевской
полевой артиллерии, жаждущим продвижения по службе. Выбор военной профессии
тоже был определен: он мечтал о карьере пилота. Арчи не видел в самолетах
ничего романтического, но своим трезвым умом, с практицизмом, который был столь
чужд Агате, что она сочла его магически-захватывающим, он просчитал: за
авиацией будущее, — и пожелал сыграть в нем свою роль. Поэтому, заплатив
семьдесят пять фунтов, он прошел курс пилотажа в Солсбери-Плейн и за три месяца
до встречи с Агатой стал двести сорок пятым профессиональным пилотом Британии.
Все это он описал в тетради, куда заносил важные факты своей жизни. Записи вел
кратко и четко: «16 июля. Получил аттестат Королевского аэроклуба после месяца
обучения на самолете „Bristol Box Kite" во время отпуска. Подал прошение о
вступлении в Королевскую авиацию сухопутных войск и вернулся в Эксетер».
Арчи был одним из нескольких офицеров эксетерского гарнизона,
приглашенных на танцевальный вечер в Агбрук хозяевами, лордом и леди Клиффорд
Чадли; Агата получила приглашение через друзей Клиффордов. Она собиралась
повидаться там с другим воином, Артуром Гриффитсом, с которым у нее завязался
легкий флирт в Торп-Арч-Холле, но тот не смог присутствовать, однако в письме
предложил ей познакомиться с его другом Кристи, отличным танцором, который
скрасит ей вечер.
«12 октября: был на танцевальном вечере у лорда Клиффорда
Чадли», — записал Арчи в своей тетради. Вскоре после того вечера,
проведенного среди розовых каменных арок и освещенных луной балконов, он уже с
ревом мчался на своем мотоцикле по Бартон-роуд. Клара усадила его пить чай; он
ждал. Через дорогу, в Руклендзе, Агата играла в бадминтон с сыном хозяев дома,
тоже очарованным ею. Последние беззаботные часы своей жизни она провела,
практикуясь в танцевальных па («Кажется, мы разучивали танго»); потом позвонила
ее мать и велела возвращаться домой. Агате не хотелось уходить. «Здесь один из
твоих поклонников», — сказала Клара, толком не разобравшая его имени. Как
бы ни хотелось Агате снова увидеть Арчи Кристи (как бы это могло произойти, в
те-то времена?), она и на миг не могла представить себе, что это был именно он.
Сколько же усилий ему пришлось приложить, чтобы разыскать ее! Когда она вошла в
гостиную, он встал и пробормотал нечто бессвязное насчет того, что, мол,
«случайно оказался по соседству». Его оставили ужинать.
В последующие дни они несколько раз встречались, испытывая все
возрастающую неловкость в силу тогдашних своеобразных обычаев. Арчи пригласил
Агату на концерт в Эксетер, а после концерта — выпить чаю, но Клара заявила,
что ее дочь не может принять приглашение на чай в отеле с малознакомым
мужчиной, поэтому он позвал и Клару; смягчившись, та позволила ему угостить ее
дочь — без сопровождения старших — чаем в буфете эксетерского вокзала. В первых
числах 1913 года Агата пригласила Арчи на новогодний бал, где он «не произнес
ни слова». Спустя два дня, 4 января, в «судовом журнале» Арчи появилась запись
о том, что он «ездил в Эшфилд, Торки, и посетил концерт в Павильоне». В тот
вечер исполняли Агатиного любимого Вагнера. Павильон — новенькое бело-зеленое
здание на набережной — был только-только открыт. Они с Арчи сидели рядом,
освещенные проникавшим сквозь купол дневным светом, и слушали музыку, касаясь
друг друга рукавам и. Потом, у нее дома, они поднялись в классную комнату,
чтобы, как сообщает Агата в «Автобиографии», «помузицировать на фортепьяно»; в
какой-то момент Арчи повернулся к ней и с неожиданной горячностью сказал: «Вы
должны выйти за меня замуж, вы должны выйти за меня замуж!» Разумеется, она не
была удивлена, несмотря на деланное изумление. Он сказал ей, что принял это
решение в первый же вечер, в Агбруке. Через два дня ему предстояло уезжать на
тренировочные полеты в Солсбери-Плейн в составе Королевской авиации сухопутных
войск, но прежде он желал получить ответ от Агаты. Она от ответа уклонилась, но
на следующий день заявила Кларе: «Мама, прости, но я должна сказать тебе. Арчи
Кристи сделал мне предложение, и я хочу принять его, ужасно хочу». Свадьба не
могла состояться еще почти два года — проволочки и отмены, вызванные
противодействием Клары, недостатком средств, разразившейся войной,
ретроспективно воспринимаются как ясные указания судьбы на то, что она не
должна была состояться вовсе. Однако страстное желание быть вместе только
возрастало с обеих сторон. Каждый раз после разрыва воссоединение становилось
все слаще: взаимная зависимость друг от друга росла, и крепла вера в то, что
это любовь навек.
Когда Арчи попросил ее руки, Агата была помолвлена с другим
человеком. Это препятствие он отмел с легкостью, с какой горничная прихлопывает
муху. Агате не было еще и двадцати, когда ей начали делать многочисленные
предложения. Ее милая, безмятежная, но уверенная в себе женственность делала ее
чрезвычайно привлекательной для мужчин — как сексуально, так и в плане
матримониальных перспектив. «Ты очаровательна (сколько бы ни плоила волосы), и
у тебя идеальный характер, какой я только могу себе представить», — писал
ей Арчи в 1914 году, и таково было почти общее мнение о ней. Позднее она
говорила своему второму мужу, что лишена дара понимать мужчин. «У меня никогда
не будет правильного… олимпийского отношения к мужскому полу», — написала
она в 1930 году. Однако в девичестве, прежде чем жизнь ее столь кардинально
переменилась, ее вел абсолютно естественный женский инстинкт. Так же как в Нелл
Верекер из «Хлеба великанов», в ней удачно сочетались невинность и
искушенность. Агате очень нравились мужчины, в целом она предпочитала их
женщинам и умела это показать, что, в свою очередь, нравилось им.
Первые два предложения она получила от мужчин, с которыми
познакомилась в Каире. Один сделал его через ее мать: «Знаешь, что капитан
Хибберд хотел жениться на тебе?» — сказала Агате Клара, когда они возвращались
домой на корабле. Она отказала ему от имени дочери — такое «самоуправство» даже
у Агаты вызвало неодобрение. «Я думаю, мама, что ты могла бы позволить решать
такие вещи мне самой». Клара согласилась, но все еще надеялась — до некоторой
степени — контролировать события.
До предложения Арчи сколько-нибудь стоящих она получила три. Первое
— от мужчины, с которым познакомилась в 1911 году, когда гостила в Уорвикшире с
Ролстон-Патриками, «великими охотниками», которые — что в те времена было
совершенно необычно — имели машину (впервые Агата увидела автомобили в конце
девятнадцатого века, когда ездила с родителями в Париж; «Монти был бы в восторге!»
— сказала тогда Клара). Она по-дамски сидела в седле, когда ей представили
некоего полковника Болтона Флетчера, мужчину лет тридцати пяти. В тот вечер на
маскараде она была в костюме Элейн, теннисоновской «лилеи замка
Астолат», — в белом платье и жемчужной шапочке; этот костюм идеально
отвечал ее обаянию «принцессы стародавних времен». Разумеется, это разбудило во
Флетчере рыцаря, и он прямиком перешел к действию. Он преследовал Агату так же
неотступно, как впоследствии будет это делать Арчи, только на его стороне было
куда больше денег и опыта. Он засыпал ее экстравагантными подарками и любовными
письмами. «Теоретически он знал о женщинах очень много» — такое суждение
выскажет она о мужчине подобного типа в своем вестмакоттовском романе «Дочь есть
дочь».
Флетчер называл Агату «идеальной Элейн», и такой хотела видеть себя
она сама: сидящей «в своем покое на вершине башни», как сказано у Теннисона,
расчесывающей длинные светлые волосы и мечтающей о Ланселоте. Она была
польщена, гордилась собой и размышляла: уж не любовь ли это? На самом деле ей
еще предстояло пройти свой путь до любви. Когда — отдаленное эхо современных
нравов — Флетчер сделал ей предложение уже на третьем свидании, она «ощутила
бурю эмоций»; они не имели никакого отношения к конкретному человеку, только к
его опытности. «Когда вы говорите, что не испытываете ко мне никаких
чувств, — мягко сказал он, — вы лжете». Агата
чувствовала волнение, которое не могла объяснить; она была смущена и прельщена.
Так же как и Клара. Отчасти той нравилась идея, что у ее дочери будет муж,
который гораздо старше ее, умудрен жизнью, знает, как обращаться с женщиной, и,
кроме всего прочего, богат. «Я молилась, чтобы тебе встретился добрый человек,
который подарит тебе хороший дом и сделает счастливой… У нас так мало
денег», — говорит мать Селии в «Неоконченном портрете». Но Клара
чувствовала смятение и сопротивление Агаты, и другая половина ее души
испытывала облегчение. Агата попросила Флетчера подождать полгода. Когда по
окончании этого срока тот прислал телеграмму, требуя окончательного ответа на
свое предложение, ее рука почти непроизвольно вывела: «Нет», — после чего
Агата уснула, как уставшая девочка.
Полный текст этой главы скачивайте по ссылке, размещенной вверху страницы.
|