1

Во многих школах все уроки – те драгоценные часы, которые оставлены для литературы, – изучают «образы». Образ Онегина, образ Фамусова, образ Чацкого... По большей части в школе идут уроки начального литературоведения. Они, несомненно, нужны, если это – школа с гуманитарным уклоном. Но в том-то и дело, что они вменены сегодня любой школе. А так как часов мало – то это происходит за счет знания самих текстов. На уроках литературы, конечно, в первую очередь надо читать. Читать вслух вот те самые замечательные книги, которые в школе проходят. Чтобы глагол этот не проявился в более известном значении – прошли мимо и оставили за собой, позади.

Некоторые особо бойкие ученики пишут сочинения, так и не прочитав ни «Евгения Онегина», ни «Горя от ума», ни «Капитанской дочки». А не прочитали в школе – значит, в подавляющем большинстве своем не прочитают никогда. А это обидно. Не за Пушкина – его не убудет, а за тех, кто никогда его не прочитает, не узнает, например, конца «Метели»:

«Боже мой, Боже мой! – сказала Марья Гавриловна, схватив его руку, – так это были вы! И вы не узнаете меня?

Бурмин побледнел... и бросился к ее ногам...».

Да – сегодня программные произведения в каждом классе читают единицы. Остальные заканчивают среднее образование, не прочитав ни «Мертвых душ», ни «Войны и мира», ни романов Достоевского. Каждый год 22 июня, вслед за выпускным балом, сильно пополняется тот слой общества, который лишен – частично или полностью – второй после родного языка общенациональной скрепы.

В этом – огромное отличие сегодняшнего российского общества не только от конца XIX – начала XX века, в котором люди, кончавшие гимназию или реальное училище, Пушкина и Гоголя точно читали, но даже от более или менее интеллигентной среды 60 – 90-х годов XX века. Тогда возрастные слои не были еще так, как сегодня, разъединены в этом именно отношении.

Если кто-то упоминал за общим, скажем, столом: «Помните, как генерал Петруше Гриневу говорит про ешовы рукавицы?» или «Это как Николай Ростов старосту Дрона у княжны Марьи за две минуты выучил» – то люди со средним образованием понимали, о чем речь.

Вообще чего именно мы, культурное сообщество, и власть, которая должна служить обществу, хотим, включая литературу в число школьных предметов? Того, наверно, чтоб этот учебный предмет прежде всего знакомил юных сограждан с основным корпусом произведений отечественной словесности. Тем самым, который имеет статус общепризнанного культурного наследия. То есть мы, граждане России, принимаем за аксиому то мнение, что человек, вовсе не знакомый с этими книгами или знакомый лишь понаслышке («Пушкин», «Крылов», «Лев Толстой»), оказывается лишенным чего-то, невосполнимого другими средствами.

В какой-то степени сюда относится, конечно, нравственный потенциал, заложенный в этих отобранных культурой произведениях. Взрослых, вопреки распространенному в интеллигентной среде мнению, литература, на наш взгляд, не «воспитывает». Человек, прочитавший все романы Достоевского, может совершить преступление – потребовать, скажем, за что-либо огромную взятку, – точно так же, как и тот, кто ни одной строки Достоевского не читал. Зато в возрасте лет до шестнадцати литература очень даже воспитывает!

Если внимательно читать, а не наспех пролистывать, пытаясь запомнить, о чем речь, – устанавливаются некие моральные аксиомы, формируется не только определенный душевный склад, но и эстетические представления. Школьные условия теоретически для этого весьма удобны. А в дальнейшей жизни человек с такими представлениями гораздо более полезен и приятен в общежитии, чем тот, у кого они на нуле. О себе, в общем-то, хлопочем.

2

Несколько лет назад газета «Вечерняя Москва» обратилась с вопросом к нескольким уважаемым читателям: «Как по-вашему, нужно ли заставлять детей учить стихи наизусть?» И поразили совсем не те люди, которые отвечали – нет, не надо, зачем мучить детей. Это было грустно, но не удивительно. Удивили другие – те, кто отвечали: да, нужно. Потому что все до одного мотивировали это так: это развивает память.

Вот это объяснение целый год не выходило из головы. Строки «Евгения Онегина» и «Горя от ума» затем лишь стоит выучивать наизусть, что это развивает память!

Пушкин писал А. А. Бестужеву-Марлинскому (за год до восстания декабристов, переломившего жизнь адресата), впервые знакомясь с «Горем от ума»: «О стихах я не говорю, половина – должна войти в пословицу».

Так и произошло. Точнее, как сказал как-то один талантливый пушкинист: «Пушкин единственный раз ошибся: вошло – больше».

Попробуем проверить. Полистаем «Горе от ума».

Вступает Фамусов:

С угрожающей интонацией:

...Нельзя ли для прогулок

Подальше выбрать закоулок?

И вот лепечет, боясь отцовского разоблаченья, Софья, выгораживая Молчалина, выходящего утром из ее комнаты:

...Шел в комнату, попал в другую.

Фамусов лапидарен и афористичен:

Тут все есть, коли нет обмана...

Начинается его разговор с Молчалиным о бумагах, близкий душе любого российского бюрократа:

МОЛЧАЛИН:

...Противуречья есть, и многое не дельно.

ФАМУСОВ:

Обычай мой такой:

Подписано, так с плеч долой.

И опять Лиза, со своей простецкой народной мудростью:

Грех не беда, молва не хороша.

И Софья, со своей женской узковатой логикой:

...Охота странствовать напала на него,

Ах! Если любит кто кого,

Зачем ума искать и ездить так далеко?

И вот появляется Чацкий – со своим набором на два века запомнившихся русским читателям присловий:

Чуть свет уж на ногах! И я у ваших ног.

Блажен, кто верует, тепло ему на свете!

В семнадцать лет вы расцвели прелестно,

Неподражаемо, и это вам известно...

И мгновенный обмен репликами между Чацким и Софьей высекает опять-таки искры присловий – на века:

...Гоненье на Москву. Что значит видеть свет!

Где ж лучше?

ЧАЦКИЙ:

– Где нас нет.

И знаменитая цитата из Державина, примененная к месту Чацким (и потому в точных, академических текстах «Горе от ума» дающаяся курсивом) и навсегда закрепившаяся у большинства читателей за Грибоедовым:

Когда ж постранствуешь, воротишься домой —

И дым Отечества нам сладок и приятен!

...Помню, как в школе (когда про Державина я еще не знала) мне все хотелось понять эту строку до тонкостей: что же имеется в виду – нам именно дым Отечества сладок и приятен? То есть – союз «и» просто связывает два предложения обычной сочинительной связью: воротишься домой, и приятен тебе дым отечества? Или «и» означает – даже дым?..

И только на филфаке МГУ узнала, что у Державина-то все, как любят сегодня говорить к месту и не к месту, однозначно:

Мила нам добра весть о нашей стороне:

Отечества и дым нам сладок и приятен.

А у Державина это, в свою очередь, восходит к «Одиссее» и затем к латинской пословице: «Et fumus patriae dulcis» – «И дым отечества сладок». И снова умник Чацкий сыплет поговорками не хуже Фамусова – хранителя старины:

...Числом поболее, ценою подешевле...

..............................................

Господствует еще смешенье языков:

Французского с нижегородским?

..............................................

Ум с сердцем не в ладу...

..............................................

Дома новы, но предрассудки стары

..............................................

А судьи кто? – За древностию лет

К свободной жизни их вражда непримирима.

Сужденья черпают из забытых газет

Времен Очаковских и покоренья Крыма...

..............................................

Где, укажите нам, отечества отцы,

Которых мы должны принять за образцы?

..............................................

Прошедшего житья подлейшие черты...

..............................................

Кричали женщины: ура!

И в воздух чепчики бросали!

О Молчалине:

А впрочем, он дойдет до степеней известных,

Ведь нынче любят бессловесных.

..............................................

Но чтоб иметь детей,

Кому ума недоставало? (Курсив Грибоедова.)

О Скалозубе:

Хрипун, удавленник, фагот,

Созвездие маневров и мазурки!

О себе:

Я странен, а не странен кто ж?

..............................................

Служить бы рад, прислуживаться тошно.

..............................................

Ах! Тот скажи любви конец,

Кто на три года вдаль уедет.

..............................................

Свежо предание, а верится с трудом...

..............................................

Кто служит делу, а не лицам...

..............................................

Чины людьми даются;

А люди могут обмануться.

..............................................

Когда в делах, я от веселий прячусь,

Когда дурачиться – дурачусь;

А смешивать два этих ремесла —

Есть тьма искусников, я не из их числа.

Фамусов:

Что за комиссия, Создатель,

Быть взрослой дочери отцом!

..............................................

Читай не так, как пономарь,

А с чувством, с толком, с расстановкой.

..............................................

А может в пятницу, а может

и в субботу

Я должен у вдове, у докторше

крестить.

Она не родила, но по расчету

По моему: должна родить...

..............................................

(Упал вдруго́рядь – уж нарочно

А хохот пуще, он и в третий так же

точно.

А? как по вашему? По нашему

смышлен.)

Вы, нынешние, – нутка!

..............................................

Что говорит! И говорит, как пишет!

..............................................

Ну как не порадеть родному человечку!..

Скалозуб: про женщину —

Мы с нею вместе не служили.

О Москве —

По моему сужденью

Пожар способствовал ей много к украшенью.

Об упавшем с лошади:

Поводья затянул, ну, жалкий же ездок...

Фамусов – Скалозубу:

...Признайтесь, что едва

Где сыщется столица, как Москва.

– Дистанции огромного размера.

– Вкус, батюшка, отменная манера...

...Дверь отперта для званых и незваных,

Особенно из иностранных

...Возьмите вы от головы до пяток,

На всех московских есть особый отпечаток.

Извольте посмотреть на нашу молодежь,

На юношей сынков и внучат,

Журим мы их, а если разберешь,

В пятнадцать лет учителей научат!

..............................................

И точно, можно ли воспитаннее быть!

Умеют же себя принарядить

Тафтицей, бархатцем и дымкой,

Словечка в простоте не скажут – все с ужимкой;

Французские романсы вам поют

И верхние выводят нотки,

К военным людям так и льнут,

А потому, что патриотки.

Софья:

...Лицом и голосом герой...

– Не моего романа.

Молчалин:

Умеренность и аккуратность.

..............................................

– К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам.

..............................................

Мы покровительство находим, где не метим.

Чацкий:

Я езжу к женщинам, да только не за этим.

..............................................

– ...Слог его здесь ставят в образец,

Читали вы?

ЧАЦКИЙ:

– Я глупостей не чтец, а пуще образцовых.

МОЛЧАЛИН:

– В мои лета не должно сметь

Свое суждение иметь.

ЧАЦКИЙ:

Помилуйте, мы с вами не ребяты;

Зачем же мнения чужие только святы?

– Ведь надобно ж зависеть от других.

– Зачем же надобно?

– В чинах мы небольших.

3

Перечитав эти строки, скажите сами – разве не ясно из этого, почему Грибоедова надо учить наизусть?

Знание всеми людьми России строк великих поэтов, возможность перебрасываться ими в разговоре без объяснений – это (после родного общего для всех языка) едва ли не важнейшая скрепа нации. Остальные – сомнительны.