Немецкий языковед Рудольф Клейнпауль рассказывает в своей книге о человеческих именах, будто он, путешествуя по Швеции, остановился в одном городке. Тотчас же ему пришлось столкнуться с целым цветником шедевров скандинавского именословия. Впрочем, неизвестно, был ли это цветник, зоологический сад или какая-нибудь еще более удивительная кунсткамера.

Хозяин дома, где он поселился (утверждает Клейнпауль), носил фамилию Розенлёве, то есть Розовый лев, и был женат на очень милой даме, урожденной Лилиенвассер, иначе говоря — Лилейная вода. Одну служанку звали Липовый цвет, другую — Луч чести (Эренштраль). Тут же около дома процветали: кучер Серебряный столп, портной Орлиное стропило, сапожник Тигровый шлем. К хозяевам в гости заходили то капитан Кедровый поток, то граф Бычья звезда, то трое студентов: Пальмовый лист. Ореховый прут и Лавровая ветка (Пальмблатт, Хазельгерте и Лорберцвейг).

Немец сам, Клейнпауль (то есть «Маленький Павел» по фамилии) (Фамилии типа Клейнпауль, Клейнпетер в Германии — скрытые отчества: «Малый Пётр» значит «сын Большого (старшего) Петра», Петров.) дает эти причудливые имена в немецком переводе, не сообщая, кроме одной или двух, как они звучат по-шведски; но от этих, может быть отчасти сочиненных или нарочито подобранных, фамилий можно довольно легко перейти ко всем известным и подлинным фамилиям исторических лиц Швеции.

Графский род Оксенштерна вы найдете во многих энциклопедиях: его фамилия, действительно, переводится как «Бычья звезда» (Oxenstjerna). В «Полтаве» Пушкина упоминается «пылкий» генерал Шлиппенбах; значение этой фамилии не покажется вам особенно прекрасным: она означает нечто вроде «Канавный поток». Швеция и Норвегия знают великого писателя Бьернстьерне Бьернсона, то есть Звезду-Медведицу-Медвежьего-Сына (см. стр. 120). Рядом со Шлиппенбахом в русский плен под Полтавой попал генерал граф Адам-Людвиг Львиная голова (Левенхаупт).

Всем хорошо известна замечательная шведская писательница Лагерлеф, автор удивительной книги про маленького Нильса, путешествовавшего по Швеции с дикими гусями; но ведь «Лагерлеф» означает «Лавровый лист». Почему же не поверить Клейнпаулю, что ему попался на пути человек с фамилией Лагерквист— «Лавровая ветка»—или другой, называвшийся, скажем, Пальменлёф—«Пальмовый лист»?

Что тут всего любопытнее? Пожалуй, не то, что в Швеции так много громкозвучных фамилий, а то, что в соседней Дании, да и в Норвегии, их почти нет. Вспомните главку «100 крон за фамилию»: в Дании перепроизводство всевозможных простонародных «-сенов». Ларсены, Свенсены, Иоргенсены буквально замучили датчан. А тут же рядом за узким Эресунном, в соседней Швеции, что ни портной или кучер,—то Серебряная шпора да Пальмовая роща… В чем дело? Разумеется, найти причину можно, и я уже называл ее (см. стр. 119).

Надо полагать, дело в истории обеих этих стран. В Швеции куда большее значение имели дворянство, военная аристократия: по сравнению с гордым королевством Карлов и Густавов маленькая Дания была мирной сельскохозяйственной страной. Тут не на чем было развернуться пышным феодалам, с их понятиями о наследственной чести, родословной гордости; не создалось здесь и привычки к громким фамилиям или чванливым гербам. А там, в Швеции, для всего этого нашлось место.