Под национально-языковой политикой понимают воздействие общества в многонациональном и/или многоязычном социуме на функциональные взаимоотношения между отдельными языками. Это воздействие осуществляют, во-первых, государство и его компетентные органы — такие, как законодательные собрания и комиссии, в том числе в некоторых странах — специальные комитеты (например, в Индии — Центральный директорат по вопросам языка хинди под председательством премьер-министра). Во-вторых, субъектами являются комитеты, организующие школьное дело, печать, массовую коммуникацию, книгоиздательства, театр, кино, библиотеки. В-третьих, исследовательские лингвистические центры, службы переводов, службы "культуры языка". Наконец, субъекты национально-языковой политики — это различные общественные институты и организации: политические партии, ассоциации учителей, писателей, журналистов, ученых, различные добровольные "общества содействия", "общества ревнителей родного языка", например Славистическое общество Словении (восходит к Лингвистическому кружку, основанному в 1779 г.), Беседа любителей русского слова (1811–1816 гг.) Г. Р. Державина и А.С. Шишкова, Товарищество белорусского языка имени Франтишка Скорины (с 1990 г.). При этом далеко не всегда государство и общественные организации стремятся к одним и тем же целям.

Национально-языковая политика входит в более широкие социальные и социолингвистические явления (такие, как национальная политика, языковая политика) и связана с другими видами социального регулирования. Их соотношение показано на схеме.

Национальная политика состоит в регулировании межнациональных отношений в полиэтнических социумах. В зависимости от того, как трактуются права разных народов, национальная политика бывает справедливой (т. е. основанной на принципе равноправия народов, закрепленном в Уставе ООН) или дискриминационной (т. е. умаляющей права какого-либо народа).

В зависимости от основного принципа в решении национальных проблем друг другу противостоят две по-своему порочных крайности: унитаризм и сегрегация. Унитаризм игнорирует национальные различия и решение национальных проблем видит во всеобщей взаимной ассимиляции — стирании культурных, психологических, бытовых, государственно-организационных, языковых и всяких других различий между народами.

Унитаризм в национальной политике необязательно сочетается с государственным унитаризмом и наоборот. Например, СССР был союзом ряда государственных образований (т. е. по Конституции не представлял собой унитарного государства), однако в его национальной политике всегда были сильны унитарные тенденции. С другой стороны, унитарное государство (т. е. не являющееся федерацией) может проводить национальную политику, направленную на сохранение этнокультурного и языкового разнообразия общества (примером такого плюрализма в унитарном государстве может быть Финляндия).

Унитаристская национальная политика (нередко вопреки благородно звучащим декларациям) поворачивает дело так, чтобы люди разных национальностей "забывали" о своих национальных корнях: вынужденно жили рядом в стандартных домах, в одних школах учили детей, вместе работали, смотрели одно кино и читали одни "центральные" газеты, вынужденно вместе отдыхали, имели общие и одинаковые в разных землях местные органы власти и не имели бы "отдельных", национальных, праздников или обрядов; при этом оказывались невозможными любые объединения, сообщества, клубы, организованные по национальному признаку.

В условиях унитаристской национальной политики прокламируемое "равенство и братство всех народов" оборачивается повальной денационализацией и практической дискриминацией малых народов (в СССР — вплоть до сталинского геноцида и депортации "наказанных народов"). Мечты о том, "чтобы в мире без России, без Латвии жить единым человечьим общежитьем", оказались отчасти реализованными. По переписи 1926 г., население СССР составляли 194 народа, по переписи 1979 г. — всего 101 народ. При этом уменьшился процент людей, назвавших язык своей национальности своим родным языком. Ср. некоторые выборочные данные.

Сторонники сегрегации (лат. segregatio — отделение) видят решение национально-расовых проблем в том, чтобы исключить или максимально уменьшить соприкосновение расово-этнических групп населения (проживание в разных кварталах или зонах, вплоть до резерваций, бантустанов; раздельное обучение, раздельные места отдыха и т. д.). Южноафриканский вариант сегрегации — апартеид (на языке африкаанс Apartheid — раздельное проживание) признан ООН преступлением против человечества. Около 80 государств участвуют в "Конвенции о пресечении преступления апартеида и наказании за него".

Судя по переменам в бывшем СССР, ЮАР и во всем мире, человечество в решении национальных проблем находит третьи пути — именно не один, а разные подходы, на основе компромиссов между культурной автономией меньшинств и политико-экономическими тенденциями к интеграции. Политическая демократия не может быть полной без этнокультурной демократии и этноязыкового плюрализма.

В языковой политике национально-языковой компонент является самым заметным. Если этот компонент "вычесть" (а в одноязычных социумах это так и есть), то языковая политика будет включать такие, например, вопросы: кто имеет право выносить рекомендации о "правильном" и "неправильном" в текущем словоупотреблении и насколько обязательны такие рекомендации для физических и юридических лиц? Нужна ли языкова я цензура в массовой коммуникации и что считать непристойным? Нужна ли реформа орфографии, и если нужна, то насколько радикальная? Поощрять ли литературное творчество на диалектах? (См. с. 98 — 100.) Некоторые существенные вопросы языковой политики смыкаются с политикой в области образования, например: как определить тот минимум владения родным языком, который обязателен для выпускника общеобразовательной школы? Предусматривать ли (т. е. финансировать ли) занятия родным языком в высшей школе? По сути это вопросы об удельном весе гуманитарной составляющей в кругозоре каждого человека.

Национально-языковая политика включает следующие компоненты: 1) теоретическую программу и ее пропаганду (см. следующий подраздел); 2) юридическую регламентацию взаимоотношений языков (см. с. 121–125); 3) административное регулирование (см. с. 125–126); 4) экономические меры (см. с. 126–131).