Один из учеников Буслаева, член-корреспондент Петербургской Академии наук А.И. Кирпичников, еврю мемуарную лекцию о Буслаеве назвал так: "Ф. И. Буслаев как идеальный профессор 60-х годов". Буслаев был выдающимся ученым и "великим учителем", как впоследствии скажет о нем академик Шахматов. В историю науки Буслаев вошел как глава русской "мифологической школы" в фольклористике и литературоведении, крупнейший знаток древнерусской письменности и изобразительного искусства, автор исследований и университетских курсов о скандинавском, испанском, французском эпосе, о творчестве Данте.

Современники вспоминают о Буслаеве не только как о "втором Ломоносове" (слова А.А. Дмитриевского), но и как об очень хорошем человеке — глубоко нравственном, добром и терпимом, живом ("живой как ртуть"), остроумном. "О н так просто и весело относится к своему знанию, к своему труду, что, видимо, они составляют одно целое с его личностью". "Учитель нескольких поколений" (Е.Ф. Будде), "Буслаев был совершенно свободен от той слабости, которой страдают едва ли не поголовно даже лучшие из ученых — от страсти оказывать нравственное давление на младших, влиять больше, нежели это необходимо" (Русское и славянское языкознание 1980, 161, 146). В 1860 г. Буслаев прочел годичный курс истории русской словесности наследнику русского престола.

Профессор Московского университета, академик Петербургской академии, Буслаев исключительно много сделал для качественного преподавания языка и словесности в начальной и средней школе. В молодости он несколько лет был домашним учителем в московских аристократических семействах. Не скованный стандартной программой и обязательными учебниками, начитанный в западноевропейской лингводидактике, Буслаев искал максимально естественные и эффективные пути преподавания языка. Этот опыт лег в основу книги "О преподавании отечественного языка" (М., 1844), составившей эпоху в методических поисках русской школы^[101]. Ее автору было 26 лет.

Вернемся к первой книге Буслаева — "О преподавании отечественного языка". Она соединяла в себе теоретическую программу преподавания и историко-филологический обзор основных явлений языка и словесности: исторические экскурсы, межъязыковые сопоставления, выписки из памятников, диалектные данные. Исторический комментарий к фактам современного языка, по мысли Буслаева, необходим для подлинно научного преподавания родного языка.

В этой книге архаично только слово дитё да женский род слова мето́да в значении 'метод'. Суть же дела Буслаев видит глубоко и трезво.

1. Ребенок усваивает родной язык естественным путем — живя в мире родного языка, слыша обращенную к нему речь и отвечая на нее. Школа опирается на это практическое владение родным языком и развивает его.

2. Преподавание родного языка состоит в том, что ребенок теоретически осознает ту систему языковых средств общения, которой практически владеет. Любые теоретические сведения о слове или форме могут быть сообщены ученику только после того, как он научится понимать эти явления языка в чужой речи и употреблять в своей.

3. Теоретическое осознание учеником форм (явлений) родного языка происходит путем их анализа (грамматического разбора разного вида). Исходным материалом анализа должны быть связные и понятные ученику высказывания.

4. Для совершенствования практического владения языком необходимы разнообразные упражнения по синтезу (порождению) высказываний разных жанров и видов.

5. "На первой, низшей степени отечественная грамматика, в связи с практическими упражнениями, предполагает две цели: образование и развитие детских способностей (общая грамматика) и безошибочное употребление русского языка словесно и письменно (частная грамматика)" (Буслаев [1844] 1992, 67).

6. "На высшей ступени грамматика является наукою: здесь выступает сравнительное и историческое языкознание, в связи с чтением церковнославянской, древнерусской и новой литературы. Эта степень должна быть необходимым восхождением от предыдущей" (с. 67). История языка представляет, во-первых, самодостаточную научную ценность — как важная часть знаний о человеке; во-вторых, имеет прямое отношение "к наукам нравственным и преимущественно к истории" (с. 62).

Как сделать грамматику родного языка "наукою", Буслаев показал во второй, историко-филологической, части книги, названной им "Материалы для русской грамматики и стилистики". Позже из "Материалов" возникнет его "Историческая грамматика" и как дополнение к ним — "Историческая хрестоматия".

Благодаря глубине психологических принципов и богатству филологического содержания, лингводидактика Буслаева всегда была книгой "на вырост" — "программой-максимум", предполагающей самостоятельное творчество подготовленного учителя. И сейчас буслаевская программа — это не только не "пройденный этап" нашей школы, но едва ли достижимая перспектива.

Дело в том, что общее среднее образование, каким его строил Буслаев, было в большей мере гуманитарным и историко-филологическим (в сравнении с современной средней школой Европы и Америки). С эпохой Просвещения, по мере ускорения технологического прогресса, гуманитарная составляющая в содержании общего, образования обнаруживает тенденцию к снижению. В России революция 1917 г. ускорила этот процесс, к тому же вытесняя гуманитарное знание марксистской идеологией или подчиняя его идеологии. Общеобразовательная школа с минимизированным гуманитарным компонентом означает дегуманизацию общества. Это скучно и опасно. Противясь этому, люди тянутся к гуманитарному знанию, "как к травам от цынги", и дело органов "духовного здравоохранения" помочь возрождению экологического равновесия культуры. Вот почему книга Буслаева "О преподавании отечественного языка" так актуальна сегодня.