Жизнь Достоевского была чрезвычайно печальна. В 1849 году, т. е. четыре года после появления романа «Бедные люди», Достоевский оказался замешанным в фурьеристском движении, как член кружка Петрашевского. Русские фурьеристы собирались тогда для чтения произведений Фурье и других французских социалистов, обсуждали их и толковали о необходимости социалистического движения в России. На одном из таких собраний Достоевский читал известное письмо Белинского к Гоголю, в котором великий критик довольно резко отзывался о русской церкви и государстве; Достоевский также присутствовал на собрании, когда обсуждался вопрос об устройстве тайной типографии. Его арестовали, судили (конечно, при закрытых дверях) и вместе с несколькими другими членами кружка присудили к смертной казни. В декабре 1849 года он был вывезен на площадь, поставлен на эшафот под виселицей, выслушал многословный судебный приговор, осудивший его на смерть, и лишь в последний момент прибывший на место казни фельдъегерь привез прощение Николая I «преступникам». Спустя три дня после этого драматического эпизода Достоевский был выслан в Сибирь и попал в каторжную тюрьму города Омска. Там он пробыл четыре года, после чего был отдан в солдаты. В России упорно носился слух, что во время его нахождения в каторжной тюрьме он был подвергнут за какой-то мелкий проступок наказанию плетью и что к этому времени относится начало его болезни, эпилепсии, от которой он не мог освободиться всю свою последующую жизнь^[20].

Амнистия по случаю коронации Александра II не улучшила судьбы Достоевского. Только в 1859 году, т.е. четыре года спустя после восшествия на престол Александра II, великий писатель был помилован, и ему разрешено было возвратиться в Россию. Он умер в 1881 году.

Достоевский писал быстро и уже раньше ареста успел создать около десяти более или менее крупных повестей, среди которых, помимо "Бедных людей”, обращает на себя внимание "Двойник”, являющийся предшественником его позднейших психопатологических романов, и "Неточка Незванова”, указывающие на быстрое созревание первоклассного литературного таланта. По возвращении из Сибири Достоевский напечатал ряд романов, произведших глубокое впечатление на читающую публику. Он начал эту серию произведений крупным романом «Униженные и оскорбленные». За ними вскоре последовали «Записки из мертвого дома», в которых он рассказал свои впечатления от пребывания на каторге. Вслед за тем появился роман «Преступление и наказание», который затронул ряд общественных вопросов и впоследствии пользовался большим вниманием в Европе и Америке. «Братья Карамазовы», роман, считающийся наиболее обработанным его произведением, еще более вдается в область преступности и ее причин, чем «Преступление и наказание», а «Подросток», «Идиот» и «Бесы» принадлежат к серии романов, посвященных психопатологическим проблемам.

Если рассматривать произведения Достоевского исключительно с эстетической точки зрения, то приговор критиков относительно их литературной ценности едва ли был бы очень лестен для автора. Достоевский писал с такой быстротой и так мало заботился об обработке своих произведений, что, как указал Добролюбов, их литературная форма иногда бывает ниже всякой критики. Речи его героев не отличаются последовательностью; они часто повторяют самих себя, и всякий раз при появлении героя вы чувствуете за его спиной самого автора. Помимо этого, к этим серьезным недостаткам присоединяются чрезвычайно романтические и устаревшие формы сюжетов его романов, беспорядок их построения, не наблюдаемая в действительной жизни смена событий — не говоря уже об атмосфере сумасшедшего дома, в которой все эти события происходят. И все же, несмотря на все вышеуказанное, произведения Достоевского проникнуты местами таким глубоким чувством реального, что рядом с совершенно фантастическими характерами вы находите характеры, так часто встречающиеся в жизни и настолько реальные — особенно как только он касается «униженных» вроде Мармеладовых, — что вы забываете о вышеупомянутых недостатках таланта Достоевского. Если вы даже думаете иногда, что речи героев Достоевского едва ли переданы им точно, вы чувствуете, что люди, которых он описывает, — по крайней мере некоторые из них, — именно такие люди, каких он стремился изобразить.

«Записки из мертвого дома» — единственное произведение Достоевского, которое можно признать безупречным в художественном отношении; руководящая идея этого произведения прекрасна, и его форма вполне соответствует идее; но в своих последующих произведениях автор не в силах справиться с овладевающими им идеями, не может довести их до полной ясности для самого себя; художественное восприятие заменяется нервной возбужденностью, вследствие чего страдает и форма, и сущность произведений: неясные идеи автора не находят надлежащей формы выражения. В ранних произведениях Достоевского его излюбленными героями являются люди, которым обстоятельства жизни создали такое положение, что они потеряли всякую надежду снова подняться. Вы чувствуете, однако, что Достоевский находит истинное удовольствие в описании моральных и физических страданий этих униженных, что он наслаждается, изображая те умственные страдания, ту полную безнадежность и ту придавленность человеческой природы, которая характеризует невропатологические случаи. Наряду с подобными страдальцами вы найдете, правда, несколько других, страдания которых носят такой глубоко человеческий характер, что они завоевывают все ваши симпатии; но все же любимыми героями Достоевского являются люди, думающие о себе, что они не обладают достаточной силой, чтобы завоевать уважение, или даже не имеют права, по их мнению, чтобы с ними обращались как с человеческими существами. Они обыкновенно делают скромную попытку защитить свою личность, попытка эта не удается, и вслед за тем они подчиняются гнетущим обстоятельствам и не повторяют больше этой попытки. Они погружаются в безнадежное отчаяние и умирают или от чахотки, или от нищеты, или, наконец, делаются жертвами какой-нибудь психической болезни, чего-либо вроде сумасшествия, с ясными промежутками, во время которых они могут подниматься до вершин человеческой философии; иные же ожесточаются настолько, что совершают преступление, в котором, впрочем, немедленно раскаиваются.

В «Униженных и оскорбленных» изображается молодой человек, безумно любящий девушку из сравнительно бедной семьи. Эта девушка, в свою очередь, влюбляется в аристократа, князя, человека без принципов, но очаровательного в своем детском эгоизме, привлекательного своей искренностью и обладающего незавидной способностью бессознательно причинять наибольшее зло тем людям, с которыми его сталкивает жизнь. Психологически и девушка, и молодой аристократ изображены хорошо, но наилучшими сценами романа являются те, в которых Достоевский изображает другого молодого обожателя девушки, отвергнутого ею, который, несмотря на это, посвящает все свое существование на смиренное служение этой девушке и, помимо своей воли, помогает ей попасть в руки молодого аристократа. Все это вполне возможно; подобные положения встречаются в действительной жизни, и все это рассказано Достоевским таким образом, что читатель чувствует глубочайшее сострадание к униженным и оскорбленным; но даже в этом романе удовольствие, которое автор находит в изображении безграничного унижения и рабства героев романа, и наслаждение, которое они испытывают от причиненных им страданий и унижений, действует отталкивающим образом на всякого, обладающего здоровым, неизвращенным умом.

Следующий большой роман Достоевского, «Преступление и наказание», произвел настоящую сенсацию. Герой романа — молодой студент, Раскольников, глубоко любящий свою мать и сестру, таких же бедняков, как и он сам, — преследуемый желанием найти где-либо денег, чтобы закончить свое образование и быть в состоянии оказать поддержку дорогим для него людям, нападает на идею — убить знакомую старуху-ростовщицу и забрать у нее несколько тысяч рублей, которые, по слухам, она имела. Целый ряд более или менее случайных обстоятельств укрепляет его в этой мысли и толкает его к совершению задуманного. Так, его сестра, не видя выхода из нищеты, решается пожертвовать собой для пользы семьи и выйти замуж за пожилого богача; Раскольников решается во что бы то ни стало помешать этому браку. В это же время он встречается с одним старым чиновником-пьяницей, у которого имеется чрезвычайно симпатичная дочь от первого брака, Соня. Семья чиновника находится в когтях жесточайшей нужды, возможной лишь в больших городах, как Петербург, и Раскольников глубоко заинтересован судьбой семьи. Благодаря всем этим обстоятельствам, а также вследствие все более гнетущей его самого нужды и раздражающих его картин несчастья и бедности, окружающих его, Раскольников все более укрепляется в мысли убить старуху-ростовщицу. Наконец он совершает задуманное преступление и, как можно было заранее предвидеть, не пользуется деньгами убитой: он, в своем возбуждении, находит только часть. Вслед за тем, проведя несколько ужасных дней в раскаянии и стыде, — опять под давлением различных обстоятельств, усиливающих угрызения его совести, — Раскольников сдается полиции, донося на себя, как на убийцу старухи-ростовщицы и ее сестры.

Я дал, конечно, лишь самую краткую схему содержания романа; произведение это полно захватывающих читателя сцен бедности и нравственного падения; помимо главных действующих лиц, в этих сценах появляются второстепенные, как, например, пожилой помещик, в семье которого сестра Раскольникова была гувернанткой, судебный следователь, с которым Раскольников ведет очень драматическую борьбу, и т. д.

Указав на множество причин, наталкивавших Раскольникова на совершение преступления, Достоевский счел, однако, нужным ввести еще один чисто теоретический мотив. Читатель уже в середине романа узнает, что Раскольников, захваченный идеями современной материалистической философии, напечатал в одной газете статью, в которой он пытался доказать, что люди разделяются на существа высшего и низшего порядка, причем для первых (образцом которых является Наполеон) обычные правила нравственности необязательны. В сущности, как оказывается из последующих произведений Достоевского, в этом был для него главный вопрос: имел ли Раскольников нравственное право на убийство, а главное — что могло бы его удержать, раз такая мысль явилась у него? Большинство читателей этого романа, а также и литературных критиков с большой похвалой отзываются о психологическом анализе души Раскольникова и мотивов, приведших его к отчаянному поступку. Я, однако, позволю себе заметить, что уже одно нагромождение Достоевским случайных причин указывает на то, что автор сам чувствовал трудность проведения в романе той идеи, что пропаганда материалистических воззрений может в действительности довести честного молодого человека до такого преступления, какое совершил Раскольников. Раскольниковы не делаются убийцами под влиянием подобных теоретических соображений; а с другой стороны, люди, которые совершают убийства, ссылаясь на подобные мотивы (вроде Lebies^[21] в Париже), никоим образом не могут быть причислены к типу Раскольниковых. За изображением Раскольникова я чувствую самого Достоевского, который пытается разрешить вопрос: мог ли он сам или человек вроде него быть доведен до совершения преступления, как Раскольников, и какие сдерживающие мотивы могли бы помешать ему, Достоевскому, стать убийцей? Но дело в том, что такие люди не убивают. Кроме того, люди вроде судебного следователя или Свидригайлова принадлежат к области романтического изобретения. Люди свидригайловского типа не рассуждают о своих пороках, а те, которые рассуждают, не достигают порочности демонического героя этого романа.

Несмотря, однако, на все указанные недостатки, этот роман Достоевского производит сильное впечатление благодаря чрезвычайно реалистическим картинам нищеты. Как только Достоевский говорит о нищете, а в особенности о детях, например о Соне, как становится великим реалистом, — оттого он и внушает всякому честному молодому читателю глубокое сочувствие к самым низко павшим людям из городской нищеты. В изображениях этого рода Достоевский возвышается до истинного реализма в лучшем значении этого слова и может быть поставлен на ряду с Тургеневым и Толстым. Мармеладов — старик, пьяница-чиновник, его пьяные иеремиады и его смерть, его семья, эпизоды после его смерти, его жена и дочь Соня — все это живые существа, реальные изображения эпизодов из жизни беднейших людей, и страницы, посвященные им Достоевским, принадлежат к наиболее драматическим и трогательным страницам во всемирной литературе. Они отмечены печатью истинного гения.

«Братья Карамазовы» — наиболее обработанный в художественном отношении роман Достоевского, и в этом романе все внутренние недостатки, присущие уму и воображению автора, нашли свое полнейшее выражение. Философия этого романа заключается в изображении неверующей Западной Европы, дико-страстной, пьянствующей дореформенной России, преступной России, и, наконец, России реформированной при помощи веры и молитв; каждое из этих изображений воплощено в одном из четырех братьев Карамазовых. Главная идея автора, насколько она самому ему ясна среди бездны живущих в нем противоречий, та, что в человеке столько низких страстей, что удержать его от полного безобразия может не идеал, даже не вера, не христианство, а только могучая церковь. При этом ни в одном литературном произведении не найдете такой коллекции отталкивающих типов человечества — безумцев, полубезумных, преступников в зародыше и преступников активных, во всевозможных градациях, как в «Братьях Карамазовых». Один русский медик, специалист по нервным и мозговым болезням, указывает на представителей всех родов подобных болезней в романах Достоевского, и в особенности в «Братьях Карамазовых», причем эти действующие лица изображены в обстановке, являющейся чрезвычайно странной смесью реализма с самым отчаянным романтизмом. Что бы ни говорила об этом романе некоторая часть современных критиков, восхищающихся всякого рода болезненной литературой, автор настоящей работы может только сказать, что он находит этот роман в целом настолько неестественным, настолько искусственно сфабрикованным для специальных целей, — в иных местах для морализирования, в других — для изображения какого-нибудь отвратительного характера, взятого из психопатологического госпиталя, в третьих, наконец, с целью анализа чувств чисто воображаемого преступника, — что несколько хороших страниц, попадающихся кое-где на пространстве романа, вовсе не вознаграждают читателя за тяжелый труд прочтения двух томов.

Достоевского до сих пор много читают в России; когда же, около двадцати лет тому назад, его романы впервые были переведены на французский, немецкий и английский языки, они были встречены как своего рода откровение. Его превозносили как одного из величайших писателей нашего времени, как единственного, который «лучше всего выразил сущность мистической славянской души», — хотя говорившие так сами едва ли смогли бы определить истинное значение вышеприведенной похвалы. Достоевский затмил на время славу Тургенева, и о Толстом тоже было забыли. Во всех этих похвалах, конечно, было много истерического преувеличения, и в настоящее время здравомыслящие литературные критики воздерживаются от подобных восторгов. Несомненно, что во всех произведениях Достоевского чувствуется сильный талант. Его симпатия к наиболее униженным и страдающим отбросам нашей городской цивилизации настолько велика, что некоторыми своими романами он увлекает за собой самого хладнокровного читателя и производит сильное и благотворное в нравственном отношении влияние на сердца молодых читателей. Его анализ самых разнообразных форм зарождающегося психического расстройства отличается, по уверениям специалистов, чрезвычайной верностью. Но все же художественные качества его произведений стоят неизмеримо ниже по сравнению с произведениями других великих русских художников: Толстого, Тургенева или Гончарова. У Достоевского страницы высокого реализма переплетаются самыми фантастическими эпизодами или страницами самых искусственных теоретических споров и разговоров, в которых автор излагает свои собственные сомнения. Кроме того, автор всегда находится в такой поспешности, что у него, кажется, не было даже времени перечитать свои произведения прежде отсылки их в типографию. И наконец, каждый из героев Достоевского, в особенности в романах позднейшего периода, страдает какой-либо психической болезнью или является жертвой нравственной извращенности. В результате получается то, что хотя некоторые романы Достоевского и читаются с интересом, тем не менее они не вызывают желания перечитывать их снова, как это бывает с романами Толстого и Тургенева и даже второстепенных писателей.

Впрочем, читатель прощает Достоевскому все его недостатки, потому что, когда он говорит об угнетаемых и забытых детях нашей городской цивилизации, он становится истинно великим писателем, благодаря его всеобъемлющей, бесконечной любви к человеку, даже в самых отвратительных глубинах его падения. Благодаря его горячей любви ко всем этим пьяницам, нищим, жалким ворам и т. д., мимо которых мы обычно проходим хладнокровно, не бросив на них даже сострадательного взгляда; благодаря его умению открывать человеческие и часто высокие черты в людях, находящихся на последней ступени падения; благодаря любви, которую он внушает нам к самым неинтересным представителям человечества, даже к таким, которые никогда не в состоянии будут вырваться из грязи и нищеты, в которые их бросила судьба, — благодаря этим качествам своего таланта Достоевский, несомненно, завоевал себе единственное в своем роде положение среди современных писателей, и его будут читать не ради художественной законченности, которая отсутствует в его произведениях, а ради разлитой в них доброты, ради реального воспроизведения жизни бедных кварталов больших городов и ради той бесконечной симпатии, которую внушают читателю такие существа, как Соня Мармеладова.