В последние годы в школе уделяется значительное внимание научно-исследовательской деятельности учеников в разных областях знаний, в том числе и в области филологии. Заметим, что исследовательский подход к изучению какого-либо явления, процесса в языке предполагает определенную структуру работы: постановку задачи, обоснование актуальности заявленной темы, литературный обзор, описание методики, анализ экспериментального материала, выводы. Необходимо четко сформулировать цель исследования и определить круг задач, которые показывают, что конкретно необходимо сделать для достижения цели. Проводя литературный обзор, т.е. давая краткую характеристику того, что известно об исследуемом явлении, важно показать, что в исследовании ставится новая задача, а не проводится обобщение того, что уже исследовано ранее. В работе должен быть представлен материал, собранный и обработанный с помощью конкретной методики. В процессе исследования выявляются – при помощи сопоставления и анализа тех или иных конкретных языковых фактов – определенные закономерности, которые необходимо четко сформулировать. Работа завершается выводами, в которых тезисно, по порядку излагаются результаты работы и которые должны соответствовать целям и задачам исследования. Поясним это на примере конкретных лингвистических работ учащихся.

В течение нескольких лет мои ученики-гимназисты занимались вопросами лексикологии, и в частности изучением различных пластов устаревшей лексики: наименований одежды и обуви, кушаний и напитков, утвари, жилых помещений. Отметим, что изучение значительного количества объединенных общей темой лексем, вышедших к концу XX века (а возможно, и раньше) из употребления в связи с утратой называемых ими вещей и предметов, важно не только для понимания многих художественных текстов русской литературы прошлого, но и для сохранения исторической языковой памяти современного молодого человека. Поэтому, на наш взгляд, данные языковые исследования актуальны и в области научной лексикологии, и в области лингвистического анализа текста, и в области воспитательной.

Так, например, в работе «Наименования простонародной одежды в русской художественной литературе XIX – первой половины XX в.» ее авторы, учащиеся 10-го класса Дьяконова Дарья и Миляева Елизавета, ставили целью выявить указанный пласт русской лексики, выяснить (по толковым словарям и этнографическим материалам) значения устаревших слов, найти наименования простонародной одежды в произведениях художественной литературы и публицистики отмеченного исторического периода, объединить эти слова в тематические и лексико-семантические группы.

В предисловии к исследованию ученицы отмечали: «Этой работой мы хотели бы привлечь внимание наших сверстников, занятых сегодня почти поголовно изучением английского и других иностранных языков, к лексическим материалам языка русского, который так незаслуженно превращен в настоящее время его носителями в Золушку, не смеющую в своем бедном наряде появиться рядом с пышно одетыми сестрами на празднике жизни. Мы хотим напомнить всем: наш язык не Золушка, он ярок, выразителен, имеет богатую историю. Думаем, что очень актуально звучат сегодня слова нашего замечательного писателя И.С. Тургенева, обращенные к русскому языку: «Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!».

Для выявления более или менее объективной картины лексических знаний современных молодых людей в исследуемой области лексики ученицы провели опрос учащихся 8–11-х классов своей школы, предложив им список слов: азям, армяк, головка, зипун, казакин, коты, понева, плахта, повойник, рога, сермяга, сибирка, чепан, чуйка, чуни. Эти слова были взяты из произведений художественной литературы XIX века и использовались писателями Тургеневым, Некрасовым, Г.Успенским, Мельниковым-Печерским, Левитовым, Чеховым для описания одежды своих героев, т.е. для воссоздания элементов русского народного быта. Знания учеников в целом оказались неутешительными: лишь 12 человек из 76 опрошенных смогли в самых общих чертах определить значение таких слов, как армяк, зипун, казакин, чуни. Пять человек из 11-го класса вспомнили значение слов понева, плахта, рога (последнее в значении «женский головной убор на юге России»): видимо, сказалось недавнее чтение повестей И.А. Бунина «Суходол» и «Антоновские яблоки». Этот печальный факт и побудил учениц Миляеву и Дьяконову заняться исследованием почти забытой обширной тематической группы лексики. Поставив перед собой цель, исследовательницы определили – как одну из первых – задачу выделения подгрупп лексики с более конкретным значением внутри этого крупного тематического объединения. Так, были выделены четыре тематические подгруппы:

– наименования одежды нательной и носимой поверх нательной (среди них названия рубаха, понева, плахта, порты и др.);

– наименования верхней теплой одежды, носимой в холодное время года (азям, армяк, зипун, сибирка, чуйка...);

– наименования головных уборов (башлык, головка, кокошник, повойник...);

– наименования обуви (их выделили в особую тематическую подгруппу на основе общего признака – обозначения изделий из кожи или других материалов, обычно с твердой подошвой, носимых на ногах: коты, лапти, опорки, чуни...).

Работая с лексическим материалом (отметим, что в процессе работы ученицы пользовались многочисленными словарями и справочниками, как лингвистическими, так и этнографическими, а также текстами художественной литературы и публицистики, получая таким образом навыки работы с научными источниками, пополняя свой лингвистический багаж, повышая речевую культуру), исследователи выделили в тематических подгруппах наименования с более общим значением, т.н. родовые наименования (кафтан, сарафан, рубаха, шуба, юбка...), и слова с более конкретным значением – видовые наименования (полушубок, сибирка, сермяга, тулуп, шушун...).

Выделяя различные лексические объединения, ученицы на основе наблюдений за многочисленными лексемами выявляют различие между тематическими группами, в которых наименования группируются по экстралингвистическим, т.е. внеязыковым, признакам, и лексико-семантическими, т.е. собственно языковыми. Последние – это группы слов с однородными, сопоставимыми значениями. Так, в составе тематической подгруппы одежды нательной и носимой поверх нательной выделяются, например, лексико-семантические объединения различных видов кафтанов и различных видов сарафанов. Работа с материалом лексико-семантических групп требует обращения к толковым, этимологическим, диалектным словарям, а также к материалам русских летописей, к этнографическим исследованиям. В процессе работы исследователи не раз обращались к помощи библиотек, в том числе библиотеки имени К.Ушинского и Государственной публичной библиотеки, что позволило им подвести серьезную научную базу под их практическую деятельность и обосновать правильность выбранной методики рассмотрения лексем как компонентов различных объединений. Их ждало множество любопытных находок как общего, так и частного характера. Так, например, они выяснили, что слово сарафан, обозначающее в русском языке в течение нескольких веков один из наиболее распространенных видов женской одежды, первоначально являлось названием «длинного мужского кафтана особого покроя» и было заимствовано еще в древнерусский период из персидского языка, где означало «род длинной одежды» (см.: Н.М.Шанский, В.В.Иванов, Т.В.Шанская. Краткий этимологический словарь русского языка. М., 1971. С. 401), и нашли подтверждение этому в Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля. Здесь же они познакомились с различными названиями разновидностей сарафана, которые В.И.Даль обнаружил в русских северных диалектах: бархатник, китаечник, сарженик, стамедник, сукня и др. Попутно, опираясь на этнографические материалы (Русские. Историко-этнографический атлас, тт. 1–2. М.,
1967–1970; Восточнославянский этнографический сборник, М., 1956; М.В.Короткова. Путешествие в историю русского быта. М.: Русское слово, 1998; и др.), учащиеся выяснили, что сарафаны в XIX веке носили, как правило, крестьянки, реже – представительницы купеческого и мещанского сословия, в основном северных губерний России, тогда как на юге женщины одевались в рубахи и поневы (варианты названий: понева, понявица, поня, понька), и, следовательно, названия разновидностей сарафана встречались в диалектах северновеликорусского наречия и нередко использовались писателями при описании одежды своих героинь (наименования сарафанов встречаются в произведениях Мельникова-Печерского, Мамина-Сибиряка, Шишкова и др.). Интересным было и наблюдение за тем, что в ряду слов: кафтан, армяк, зипун, казакин, чепан, сибирка – родовым, т.е. наиболее общим, было название кафтан, остальные же обозначали разнообразные виды кафтанов. Характерно, что и производных слов от слова кафтан в словарях, художественных произведениях, пословицах и поговорках ученицы обнаружили значительно больше, чем от других названий этой лексико-семантической группы. Это такие слова, как кафтанчик, кафтанишко, кафтанец, а также кафтанный, кафтаночный, кафтаньё, кафтанник (последнее обозначает портного, который шьет кафтаны). Это позволило сделать вывод о том, что среди такого рода названий слово кафтан было широко известным и общеупотребительным в русском языке XIX века, тогда как другие подобные названия были известны менее; часть же из них (пониток, сибирка, коротай, азям, серяк) вообще считались принадлежностью диалектов и широкому кругу носителей языка знакомы не были.

Представляют интерес и наблюдения за компонентами других тематических лексико-семантических объединений. Исследование обширного лексикологического материала позволило ученицам сделать конкретные выводы.

Во-первых, было выявлено, что все наименования одежды представляют обширную тематическую группу, которая занимает важное место в общем словарном составе языка.

Bo-вторых, в тематических группах названий нательной одежды и одежды, носимой в холодное время поверх нательной вне дома, выделяются лексико-семантические группы наименований сарафанов, кафтанов и шуб.

В-третьих, многие из рассмотренных наименований, сейчас уже являющихся историзмами, в XIX веке были широко употребительными, нередко употреблялись в художественных и публицистических текстах как приметы народного быта.

В-четвертых, среди этих слов есть как разного рода заимствования, так и собственно русские образования; названия широко употребительные и территориально ограниченные.

Но все они, безусловно, раскрывают, по мнению исследователей, неведомые стороны материальной и духовной культуры нашего народа, пополняют багаж знаний по истории языка, позволяют, образно говоря, протянуть нить в прошлое, чтобы связать его с настоящим. И в заключение работы исследователи вновь обращаются к своим сверстникам: «Мы считаем, что сейчас, когда идет утрата многих духовных ценностей, когда молодежь подчас пренебрежительно относится к родному языку, а следовательно, и к своей стране, очень важно напомнить всем о ценностях непреходящих, в числе которых на одном из первых мест должен быть наш язык».

На наш взгляд, это и есть главный вывод исследования, который впоследствии помог уже целой группе учеников продолжить научную работу в области лексикологии и этнографии.