Старший Мономахович как-то причастен к загадке третьего летописца… В 1117 году Мстиславу Владимировичу уже за сорок. В
 1095 году, девятнадцати лет, он сел князем в Новгороде и управлял им 22
 года, до 1117-го. Примерно в те же годы находился в Новгородской земле и
 третий летописец. Мстислав
 был книжником, как его отец и дед. Из Византии для него было специально
 вывезено драгоценное «Мстиславово евангелие», сохранившееся до наших 
дней. В одно время и в одном месте с Мстиславом живет умудренный в греческих и русских словесах третий летописец. В 1117 году Владимир Мономах вызывает Мстислава к себе на юг. Туда же в то же самое время переходит и будущий летописец. Старый князь тогда же пишет поучение детям; летописец тут же его получает и вставляет в летопись. Третий
 автор летописи к Мстиславу очень внимателен. Первые же строки 
«Северного рассказа» 1114 года сообщают: «Мстислав заложил город в 
Новгороде больше прежнего. В тот же год заложена была Ладога из камня и 
насыпи Павлом-посадником при князе Мстиславе…» Первые строки о 1117 годе: «Привел Владимир Мстислава из Новгорода и дал ему Белгород». Не слишком ли много совпадений? * * * Третий летописец — не кто иной как сам Мстислав! Разве
 не ясно? Отец (Мономах) сочиняет прекрасное литературное произведение. 
Сын вносит его в летопись, да в придачу еще несколько записей. 
Перечитайте еще раз «Северный рассказ» 1114 года и вы заметите, что 
пишет немаловажная персона, о прибытии которой знают все ладожане и 
посадник: «Этому у меня есть свидетель посадник Павел Ладожский и все 
ладожане». Конечно,
 мы не привыкли, чтоб князья писали летопись. Но ведь Владимир Мономах, 
без сомнения, может считаться одним из ее авторов («Поучение» — часть 
летописи!)* Мстислав Владимирович — не исключение. «Повесть временных 
лет» составляли князья и монахи… Только что изложенную гипотезу защищал Михаил Дмитриевич Приселков, один из талантливейших учеников Шахматова. Но раздаются возражения: вряд ли Мстислав в своей летописи стал бы говорить о себе в третьем лице. Пути
 Мстислава и летописца совпадают: значит, автор — человек, близкий к 
сыну Мономаха и всюду его сопровождающий. Если он хорошо образован, если
 он владеет пером, если сам он духовное лицо, то это духовник Мстислава.
 Такой же духовник и писатель, как поп Василий, старый знакомый «по 1097
 году». Княжеский духовник, занимающийся летописанием, имеет доступ к 
архиву своих повелителей, вращается при дворе, близок к «большой 
политике». Третий за первого или второго?  Первым летописцем был Нестор. Вторым — Сильвестр… На
 столе лежат рядом летописи Лаврентьевская и Ипатьевская. В 
Лаврентьевской — имя Сильвестра, и больше чувствуются его поправки. В 
Ипатьевской — о Сильвестре ни слова, зато заметнее «рука» третьего 
автора. ИПАТЬЕВСКАЯ Се повести временных лет черноризца Федосьева монастыря Печерского, откуду есть пошла Русская земля… и т. д. ЛАВРЕНТЬЕВСКАЯ Се повести временных лет, откуду есть пошла Русская земля… и т. д. Сильвестр
 устраняет из заглавия Лаврентьевской летописи все, что напоминает 
Нестора. Но начало Ипатьевской летописи прямо намекает на главного 
летописца — «черноризца Федосьева монастыря». Намекает, но почему-то не 
называет его имени. «Духовник
 Мстислава» знал многое. Знал, конечно, имя настоящего создателя 
«Повести временных лет»… Политические страсти захлестывают летопись, 
зачеркивают и вписывают имена, строки, страницы, рассказы! К третьему 
летописцу, конечно, доходят сверху разговоры, намеки, угрозы. Приходится
 писать осторожно, согласовывая собственное мнение с волей заказчика, 
Особенно если речь идет о Несторе.   |