Утро в Фонтанном доме начиналось рано, вместе с  просыпающимся городом.                        

Впервые рожки запевали ранней весной, - это значило,  что трава поспела, налилась соками.                   

В просторной сводчатой "Рис-каморе" в то раннее утро трудились два старика.

Стада гнали на выпасы к Неве.

И не смолкать тем зовам до предзимья.

Отец примы-танцовщицы, так же как отец знаменитой певицы графского театра, конечно, никакой Гранатовой и Жемчуговой не признавали, а называли своих дочерей просто Танькой и Панькой.

С  Литейной  першпективы  доносились  звуки пастушеских рожков, щелканье бичей, мычание коров.

Первый из них — оружейник Василий Шлыков - смотрительствовал в "Рис-каморе".

По их разговору выходило, что девки вовсе разбаловались в "господском верхе", отбились от крестьянского дела, и куда бы лучше - сидеть им дома, у печи, за пяльцами.

Второй - кузнец Иван Ковалев, останкинский житель, - приехал в Фонтанный дом приладить заново сделанные поковки для старых алебард.

В этом оба были согласны, но только в этом.

Но что поделаешь - "против барской воли не попрешь".

Ответ

Утро в Фонтанном доме начиналось рано, вместе с просыпающимся городом. С Литейной першпективы доносились звуки пастушеских рожков, щелканье бичей, мычание коров. Стада гнали на выпасы к Неве.

Впервые рожки запевали ранней весной, - это значило, что трава поспела, налилась соками. И не смолкать тем зовам до предзимья.

В просторной сводчатой "Рис-каморе" в то раннее утро трудились два старика...

Первый из них - оружейник Василий Шлыков - смотрительствовал в "Рис-каморе". Второй - кузнец Иван Ковалев, останкинский житель, - приехал в Фонтанный дом приладить заново сделанные поковки для старых алебард.

Отец примы-танцовщицы, так же как отец знаменитой певицы графского театра, конечно, никакой Гранатовой и Жемчуговой не признавали, а называли своих дочерей просто Танькой и Панькой.

По их разговору выходило, что девки вовсе разбаловались в "господском верхе", отбились от крестьянского  дела, и куда бы лучше - сидеть им дома, у печи, за  пяльцами. Но что поделаешь - "против барской воли не  попрешь".                                           

В этом оба были согласны, но только в этом.     

      (Вересов А. Фонтанный дом. - Л., 1990. - С. 67-68)