Сложность осмысления русской литературы
конца XX века обусловлена в первую очередь тем, что существующие
художественные явления, утвердившиеся в творческой практике факты и
понятия не имеют на теоретическом и методологическом уровнях точного
формального определения.
Так, например, одно из направлений в
литературе постсоветского периода, имеющее общую природу, одновременно
называют «чернухой», натурализмом, физиологической прозой (А. Генис),
«"дагерротипной" литературой, "бытовым" реализмом», «шокинг-прозой с
установкой на брутальность» (М. Золотоносов), метафизическим
сентиментализмом (Н. Иванова), магнитофонным реализмом (М. Строева),
эсхатологической, апокалипсической прозой (Е. Тоддес) и т. д. Ни одно из
этих обозначений не дает возможности в полной мере определить природу
творчества таких разных писателей, схожих разве только по своему
мироощущению, но не по методу и творческой манере, как С. Каледин,
Г. Головин, Н. Садур, Е. Садур, Ю. Кисина, Н. Коляда, Вен. Ерофеев,
Ф. Горенштейн, М. Кураев и т. д. Общее начало проявляется только в том,
что за внешним бытописательством, натуралистическим анализом
действительности, вниманием к человеческой физиологии, утрированием
межличностных отношений, использованием приема искажения реальности,
гиперболизации пороков мира и т. д. ощущается общее начало,
проявляющееся часто в тщетной попытке художника проникнуть в тайну
человеческого существования, которая измеряется более высокими
категориями духа, а не материи.
Как следствие теоретической
неаутентичности в современной литературоведческой науке для обозначения
художественных явлений постмодернистской ориентации возникает масса
параллельных названий:
1. На уровне определения места в цепи преемственных культур: постлитература, металитература, поставангард, трансавангард, маргинальная культура, альтернативное искусство;
2. На уровне оценки роли, которую играет
это искусство в жизни общества, человека, с точки зрения социальной
значимости, психологичности: контркультура, андеграунд, брутальная литература, литература эпатажа, литература в минусовой системе координат, шокинг-проза;
3. На уровне определения новаторства содержания: литература новой волны, «другая» литература;
4. На уровне определения новаторства
метода, жанра, художественной формы и приемов, формалистического
эксперимента и эстетического поиска: неоавангард, неоманьеризм,
необарокко, неомодернизм, неонатурализм, неореализм, искусство в стиле
псевдо-дзен (форма без содержания).
Ряд исследователей в попытке определить
направление современного поиска и испытывая нехватку терминов,
используют параллельные и даже конкурирующие термины (иногда на манер
оксюморона): Ромэн Лотар — «модерн после постмодерна», Эдвард Фрай —
«новый модерн», «протомодерн» и т. д.
О. Ванштейн в своей работе ссылается на
типы постмодернизма, выделенные как рабочая гипотеза в научной группе,
возглавляемой Х. Бертенсом и Д. Феккема.
1. Первый тип опирается на
традиции авангарда, причем политический демократизм авангарда и
непосредственная ориентация на «сырую реальность» противопоставляются в
постмодернизме этого типа высоколобому, элитарному, политически
консервативному модернизму.
2. Второй тип связан с
деконструктивистской философией Ж. Деррида. Литературные произведения
этого уровня отличаются многослойностью построения, интертекстуальной
насыщенностью, широким культурологическим контекстом, намеренной
фрагментарностью.
3. Третий тип выделяется условно,
поскольку речь идет о коммерческих модификациях любых видов поэтики,
стирании граней между высокой и массовой культурой.
4. Четвертый тип затрагивает
больше социологические и психологические аспекты, нежели литературные.
Это общая атмосфера эпохи, настроения конца века, реакция на типовой
конформизм западной цивилизации.
Как видим, при выявлении различных типов
внутри одной художественной системы обнаруживаются различные основания:
в одном случае оппозиционность, альтернативность по отношению к
официальной идеологии и традиционным формам искусства, в другом случае —
это ориентация на общее эсхатологическое настроение, в третьем случае
основанием для типологизации служат чисто формальные признаки и т. д.
Попытки исследователей внести принципы
ограничения разнообразия системы пока не увенчались успехом.
Постмодернизм как художественная структура до конца не классифицирован,
не типологизирован. На языке кибернетики это выглядит так: «Сложная
система с регулированием вариаций имеет стабильно высокий выход только
тогда, когда разнообразие управляющей системы не ниже разнообразия
управляемого объекта». В случае с постмодернизмом и попытками его
классифицировать мы наблюдаем обратную закономерность: сам объект
оказывается разнообразнее управляющей системы.
Отсюда и разброс в определении составляющих этой структуры, даже если эти составляющие имеют общие, схожие свойства и признаки.
А. Генис и П. Вайль в литературе этого
типа и направления выделяют только «чернуху» и «авангард»; Ивор Северин —
концептуальную, бестенденциозную и неканонически-тенденциозную
литературу; М. Золотоносов — «шокинг-прозу с установкой на брутальность»
и литературу эстетического и формалистического эксперимента (что, по
классификации А. Гениса и П. Вайля, соответствует «чернухе» и
«авангарду»); Н. Иванова выделяет «исторический натурализм»; В. Ерофеев —
социально-исторический натурализм (В. Астафьев, Ф. Горенштейн,
Л. Петрушевская), оппортунистическую литературу (Ю. Мамлеев, Саша
Соколов, С. Довлатов), направление литературных циников (Э. Лимонов),
группу «юродствующих писателей» (Вен. Ерофеев, Вяч. Пьецух, Е. Попов),
стилизаторов (А. Синявский, В. Сорокин), женскую прозу (Т. Толстая),
гей-культуру (Евг. Харитонов).
Приняв за основу существующие и в
какой-то степени уже обозначенные исследователями типы, направления,
ответвления, течения, но учитывая совокупность схожих черт на уровне
метода, мироощущения, жанра, стиля, художественных признаков и приемов,
попытаемся дать следующую классификацию.
1. Концептуальная литература. В
основе — множественность и произвольность интерпретаций объекта
(реальности, человека, фактов истории и др.), трансформация архетипа,
визуальная бессодержательность, образная транслитерация, разрушение
литературного штампа, заимствования на уровне намеков, аллюзий,
реминисценций, цитатной мозаики. В качестве предмета искусства в
концептуализме может быть представлен любой объект, все, что можно
интеллектуально интерпретировать. Другими словами, концептуализм —
интеллектуальная интерпретация объектов, которые могут включать в сферу
своих размышлений, будь то текст, физический элемент реальности, любая
коммуникация. Формальная репрезентация такого объекта, который носит
название концепт, особого значения не имеет.
Пригов Д. Махроть всея Руси. Явление стиха после его смерти. Сборник предуведомлений к разнообразным вещам.
Сорокин В. Очередь. Норма. Заседание завкома. Месяц в Дахау. Открытие сезона. Тридцатая любовь Марины и др.
Рубинштейн Л. Мама мыла раму.
Кибиров Т. Сортиры. Когда был Ленин маленьким.
2. Бестенденциозная проза. В
основе — деканонизация, десакрализация, разрушение традиционных
ценностных центров, аморфность жанровой системы, активное использование
приемов абсурда.
Соколов Саша. Школа для дураков. Между собакой и волком. Палисандрия. Тревожная куколка. На сокровенных скрижалях.
Кудряков Е. Ладья темных странствий.
Попов Е. Восхождение. Душа патриота. Хреново темперированный клавир.
Алешковский Ю. Синенький скромный платочек. Николай Николаевич. Смерть в Москве. Ру-Ру. Маскировка.
3. Неонатурализм. В
художественном принципе — ориентация на «сырую реальность»,
отождествление природных стихийных процессов с законами истории, особое
внимание к кризисным состояниям человеческой психики, ломающейся под
воздействием жестоких обстоятельств. Как следствие анатомически
подробного исследования «низкой» действительности — беспомощность
автора, лишь фиксирующего многообразные формы непредсказуемого и
беспредельного по своим возможностям зла.
Головин Г. Чужая сторона.
Каледин С. Смиренное кладбище. Стройбат.
Петрушевская Л. Время — ночь. Свой круг. Изолированный бокс. Новые Робинзоны. Сырая нога, или Встреча друзей.
Кураев М. Ночной дозор. Блок-ада.
4. Философская фантастика.
Строится на продолжении традиций антиутопии в мировой литературе
(Е. Замятин, Дж. Оруэлл, О. Хаксли и др.). Несет на себе черты притчи,
фантастики, мифа. Особую роль играют формы художественной условности,
приемы гротеска и пародии.
Пелевин В. Проблемы верволка в
средней полосе. Шестипалый и Затворник. Девятый сон Веры Павловны. Омон
Ра. Чапаев и Пустота. Хрустальный мир.
Бородыня А. Функ-Элиот.
5. Эротическая проза. В качестве предмета изображения интимная сфера жизни человека, исследование потаенных, темных сторон природы личности.
Современная эротика не утверждает идеал
телесной красоты, а, скорее обозначает трагедию ее утраты, искажения,
деформации эротического чувства.
Нарбикова В. Около эколо. Равновесие света дневных и ночных звезд. И путешествие Ремен. Видимость нас.
Королев А. Эрон. Ожог линзы.
6. «Брутальная» литература.
Опирается в своих исканиях на декларированный антиэстетизм, разрушение
нормы прекрасное-безобразное, поэтизацию зла, эстетизацию ужасного,
изобилует обсценной лексикой.
Ерофеев В. Русская красавица. Страшный суд. Жизнь с идиотом. Говнососка. Запах кала изо рта. Белый кастрированный кот с глазами красавицы.
Лимонов Э. Это я — Эдичка! Палач. Молодой негодяй. The night souper.
Яркевич И. Детство (Как я
обосрался), Отрочество (Как меня чуть не изнасиловали), Юность (Как я
занимался онанизмом). Как я и как меня. Солжеицын, или Голос из
подполья.
Кисина Ю. Полет голубки над грязью фобии.
Коляда Н. Рогатка. Нелюдимо наше море. Мурлен Мурло.
7. Эсхатологическая (апокалиптическая) литература. Взгляд на человека и мир с точки зрения онтологического
и антропологического пессимизма, трагическое мироощущение, предвестие
конца, тупика, в котором оказалась человеческая цивилизация.
Горенштейн Ф. Псалом. Искупление. Последнее лето на Волге. С кошелочкой.
Кондратов А. Здравствуй, ад!
Садур Н. Юг. Девочка ночью. Ведьмины слезки.
Ерофеев Вен. Москва-Петушки. Вальпургиева ночь, или Шаги Командора.
8. Маргинальная («промежуточная словесность»).
Галковский Д. Бесконечный тупик.
Синявский А. Прогулки с Пушкиным.
Шаров В. Репетиция. До и во время.
Харитонов М. Линия судьбы, или Сундучок Милашевича.
Эрскин Ф. Росс и Я.
Ильянен. И финн.
9. Ироническая проза. Ирония
становится способом разрушения штампа на уровне идеологии, морали,
философии, формой защиты человека от бесчеловечной жизни.
Пьецух В. Новая московская философия. Заколдованная страна. Ночные бдения с Иоганном Вольфгангом Гете.
Веллер М. Легенды Невского проспекта.
Поляков Ю. Козленок в молоке.
Кабаков А. Бульварный роман. Последний герой.
Губерман И. Иерусалимские гарики.
Вишневский В. Одностишия.
Довлатов С. Заповедник. Компромисс. Иностранка. Соло на ундервуде.
Предложенная классификация носит
небезусловный характер, как любая система, обладающая многообразными и
часто противоречащими друг другу признаками, но, тем не менее, думается,
дает возможность в какой-то степени типологизировать явление, не
укладывающееся в «прокрустово ложе» теории. |