Первому явлению I действия предпослана
ремарка: «Гостиная, в ней большие часы, справа
дверь в спальню Софии, откудова слышно
фортепьяно с флейтою, которые потом умолкают.
Лизанька среди комнаты спит, свесившись с
кресел».
Единственное, что оказывается важным в интерьере
гостиной (а именно в ней происходит I действие), —
это часы, «большие часы»; звуки, которые
раздаются из-за двери в Софьину спальню, потом
будут подтверждены словами Фамусова: «То флейта
слышится, то будто фортепьяно»). Следующая
ремарка указывает на время, когда действие
начинается:
«Утро, чуть день брезжится».
И Лизанька, вдруг проснувшись, сразу это
подтверждает: «Светает!..». И еще добавляет: «Ах!
как скоро ночь минула!». Тому, что «ночь минула»
скоро, мы можем не придавать, казалось бы, особого
значения: так вообще говорится. Но похоже, что эта
ночь была какая-то особенно короткая. Вот ведь и
Софья отметит: «Как быстры ночи». Сколько времени
на самом деле — этот вопрос, кажется, волнует
всех и не может не заинтересовать зрителя, потому
что об этом так или иначе говорят постоянно.
Беседа Софьи с Молчалиным, по словам Лизы,
«зашла... за ночь». «Уж день», — говорит она в
начале первого монолога. «Да расходитесь. Утро»,
— скажет она в конце. Софья откликается на ее
призывы очень конкретным вопросом: «Который
час?». Лизанька почему-то не желает отвечать
точно. Она просто сообщает, что «всё в доме
поднялось», а когда Софья вопрос повторит,
произнесет знаменитое: «Седьмой, осьмой,
девятый». Почему Лизанька не хочет ответить, что
показывают часы, почему, помимо той «неправды»,
которую она уже сказала, ей еще нужно произвести
действие —
Переведу часы, хоть знаю: будет гонка,
Заставлю их играть.
Это действие произведено и подтверждено
ремаркой: «Лезет на стул, передвигает стрелку...».
На часовую музыку тут же приходит Фамусов.
Кстати, он сообщает нам, что время раннее и что
Софья в эту пору еще обычно не встает: «Для Софьи
слишком было б рано». И еще любопытно: Чацкий,
появившийся в Явлении 7-м I действия, уже после
разговора Лизы и Фамусова, скандала Фамусова с
Софьей, Лизой, Молчалиным, а также Лизиной беседы
с Софьей, утверждает, что утро все еще раннее:
«Чуть свет – уж на ногах!».
Не будем пока разбирать замечательную
сцену — разговор Фамусова и Лизы — нас
волнует проблема времени. Отметим только, что
Фамусов, остановив часовую музыку, стрелки на
место не ставит. Практически все действие
комедии происходит в гостиной фамусовского дома
— так соблюдается одно из характерных для
классицистической пьесы условий — единство
места: Москва, дом Фамусова, гостиная. Но вот что
касается единства времени, то... Вернее, внешне-то
оно вполне соблюдено: Лизанька просыпается на
рассвете — это начало I действия. Еще в начале IV
действия (Явление 4) Чацкий, отказываясь ехать с
Репетиловым, скажет: «Куда я поскачу? Зачем? в
глухую ночь?» — иначе говоря, действие
последнего акта, а это приезд Репетилова,
происходит ночью, «глухою ночью», разговоры с ним
Чацкого, а потом и других, Загорецкого, княжон,
разъезд гостей, свидание Лизы с Молчалиным,
отповедь Софьи Молчалину («Но чтобы в доме здесь
заря вас не застала»), последний большой монолог
Фамусова, потом Чацкого — таким образом, ночь
закончилась, и слова «Карету мне, карету» явно
произнесены опять на рассвете.
Итак, сутки — это соответствует положению о
единстве времени... в пьесе, где на сцену на
всеобщее обозрение вынесены часы с
переведенными стрелками...
Время настолько условно в грибоедовской комедии,
оно то стягивается, то раздвигается, герои
относятся к нему несколько фамильярно: хотят —
«наблюдают», не хотят — не обращают на него
внимания.
«Не наблюдайте — ваша власть...» — остроумно
говорит Лиза в ответ на ставшие афоризмом слова
Софьи «счастливые часов не наблюдают».
С Лизиным «седьмой, осьмой, девятый», можно
сказать, рифмуется то, что произнесет в начале II
действия Фамусов: «В четверг, одно уж к одному, А
может, в пятницу, а может, и в субботу, Я должен у
вдовы, у докторши, крестить». Эта еще не родившая
вдова замечательно вписывается в замеченную
нами странную ситуацию — герои распоряжаются
временем как хотят: сколько времени прошло со
смерти доктора, ее мужа, нам никто не скажет —
это, похоже, не нашего ума дело, — но у
Фамусова, как он сам заметит, есть какой-то свой
расчет...
Когда же происходит действие комедии?
Война с Наполеоном закончилась, но она еще на
памяти у героев. Король Прусский уже в Москве
побывал (а Фридрих-Вильгельм посетил Москву в 1816
г.), обвинение трех профессоров Педагогического
института в том, что они «призывают к покушению
на законную власть», и их изгнание из учебного
заведения произошло в 1821 г., а закончена
комедия в 1824 г. Итак, время действия комедии мы
примерно определили. Сколько лет главному герою?
Почти ровесник Софьи — «детская дружба», которой
они связаны, подразумевает не очень большую
разницу в возрасте — года 3—4. Вспомним Наташу
Ростову, которой летом 1805 г. было 13 лет, и как она
отсчитывала на пальчиках, через сколько времени
Борис, уже юноша, сможет сделать ей предложение...
Сейчас Софье 17 лет. Это мы знаем от Чацкого: «В
седьмнадцать лет вы расцвели прелестно,
Неподражаемо...». Когда они расстались, ей было 14,
чуть больше, чем Наташе, когда она просила Бориса
поцеловать куклу; именно к тому времени Чацкий
успел и съехать от Фамусова («уж у нас ему
казалось скучно»), и сократить свои посещения («И
редко посещал наш дом»), и опять, как скажет
обиженная, не верящая в искренность его любви
Софья, «прикинуться влюбленным», а еще
обзавестись друзьями («В друзьях особенно
счастлив»). Сколько же могло быть лет на самом
деле этому особенно счастливому в друзьях,
красноречивому, остроумному юноше? Когда он
успел обрести связь с министрами, а потом
оставить службу; испытать страсть к мундиру, а
потом «к нему... от нежности отречься...». О каком
времени он говорит:
Но кто б тогда за всеми не повлекся?
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали, —
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!
Пушкин цитирует эти строки Грибоедова,
когда говорит о победе над Наполеоном
(«Метель»)... И еще: Чацкий «три года не писал двух
слов», «на три года вдаль уехал», а как же ему
удалось «в прошлом году, в конце» видеть в полку
Платона Михайловича?
Нет, в комедии Грибоедова время не «рассчитано по
календарю», как в пушкинском романе... Число
«три», так часто встречаемое здесь, носит скорее
всего абсолютно отвлеченный характер, эдакое
сказочное, почти условное «три» — «тридцать
лет и три года», «за тридевять земель, в
тридесятом царстве», три сына, три дочери, три
условия — направо пойдешь, налево пойдешь... Вот и
грибоедовские герои, кажется, употребляют его, не
внося конкретного смысла:
...обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отказываясь от календарной точности,
Грибоедов создает иную категорию времени — да,
вот те детали, благодаря которым возникает
ощущение исторической достоверности, а вот —
расширяющие временное пространство, выводящие
ситуацию, обыгранную в комедии, за пределы
данного исторического контекста, указывающие на
ее вневременность.
С географическим пространством тоже все не так
просто. Единство места соблюдено, но сколько
всего за пределами фамусовского дома! Во-первых,
сам он, этот дом, находится в Москве, с ее
«дистанциями огромного размера», с ее Кузнецким
мостом, Покровкой, откуда «час битый ехала» к
Фамусовым Хлёстова, Английским клубом, а главное,
со «своими законами», о которых поговорим ниже.
Но и за пределами Москвы есть географические
точки, как то: Саратов — по сравнению с Москвой
это «глушь» и «деревня», есть Петербург с его
«Пе-да-го-ги-че-ским» институтом; в Петербурге,
как мы узнаем из разговора Чацкого с Молчалиным
(III действие, явление 3-е), произошла некая история
с Чацким («Татьяна Юрьевна рассказывала что-то,
Из Петербурга воротясь, С министрами про вашу
связь, Потом разрыв»). Наверное, именно из
северной столицы ехал он к Софье («сорок пять
часов, глаз мигом не прищуря, Верст больше
семисот пронесся — ветер, буря; И растерялся
весь, и падал столько раз...»). Но есть еще и чужие
края, оттуда, от «вечных французов», которые не
только у нас на Кузнецком мосту, но и во Франции, в
Париже, в Бордо, — оттуда «моды к нам, и авторы, и
музы». Этим, надо сказать, недовольны и Фамусов, и
его антагонист Чацкий; что же, «бывают странные
сближения». Впрочем, именно туда, в чуждые края,
отправляется «ума искать» главный герой комедии,
который
Хотел объехать целый свет
И не объехал сотой доли.
Интересно, что этот образ — «целый
свет», просто «свет» именно в значении «весь мир»
встречается в комедии часто:
Куда как чуден создан свет! (Фамусов, II,
1.)
Блажен, кто верует, тепло ему на свете!
(Чацкий, I, 7.)
Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?
(Фамусов, II, 2.)
И точно, начал свет глупеть... (Чацкий, II,
2.)
Нет, нынче свет уж не таков. (Чацкий, там
же.)
Вот рыскают по свету, бьют баклуши...
(Фамусов, II, 2.)
От сумасшествия могу я остеречься;
Пущусь подалее — простыть, охолодеть,
Не думать о любви, но буду я уметь
Теряться по свету...
(Чацкий, III,1.)
И, наконец, в конце комедии, в 14-м
явлении, монолог Чацкого завершается словами:
...пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!..
Карету мне, карету!
Итак, от гостиной в доме Фамусова, от
часов, где на протяжении комедии стрелки
указывают неточное время, масштаб как
временного, так и географического пространства
расширяется до всего света и — кто знает? — до
вечности...
Нам это важно помнить для того, чтобы оценить
подлинный масштаб конфликта, завязка которого
происходит, как и положено, в I действии. |