В.М. Шукшина постоянно мучил вопрос: «Что с нами происходит?». В поисках ответа на него писатель создал образ вечно ищущего, страждущего человека, у которого «неспокойная совесть, ум, полное отсутствие голоса, когда требуется для созвучия – «подпеть» могучему басу сильного мира сего, горький разлад самим с собой из-за проклятого вопроса «что есть правда?». Ответы на этот и другие вопросы: «Зачем я родился?», «Как я живу?»,  «В чём моё предназначение?» - найдем в рассказах о чудиках, странных, несуразных людях.

Для этого определим содержательно-концептуальную информацию в произведениях, рассматривая образы главных героев, анализируя смысл заглавий, семантику имён собственных, роль ключевых номинаций и композиции, опираясь на исследование Н.А. Николиной «Филологический анализ текста». Полученные сведения позволят охарактеризовать чудиков, духовно одиноких людей, «чужих» среди «своих».

Заглавие художественного текста

Одним из важнейших компонентов текста является его заглавие. Находясь вне основной части текста, оно занимает абсолютно сильную позицию в нем. Это первый знак произведения, с которого начинается знакомство с текстом. Заглавие активизирует восприятие читателя и направляет его внимание к тому, что будет изложено далее. Заглавие — «это компрессированное, нераскрытое содержание текста. Его можно метафорически изобразить в виде закрученной пружины, раскрывающей свои возможности в процессе развертывания» [2, с. 133].

В раскрытии темы оторванно­сти человека от окружающих его лю­дей не последнюю роль играет выбор названия произведения. Нередко ав­тор выносит в заголовок имя главно­го героя или прозвище: «Гринька Малюгин», «Степка», «Чудик» и т. п. Несомненно, такой прием является средством выделения героя из числа других действующих лиц. А выделение — это, как правило, обособление. Ав­тор как будто хочет подчеркнуть «непохожесть» своих героев, их чудаковатость.

Заглавие текста, как правило, многозначно. Слово, вынесенное в позицию заглавия, как уже отмечалось, по мере развертывания текста постепенно расширяет объем своего значения. Оно, как магнит, притягивает все возможные значения слова и объединяет их. Обратимся, например, к заглавию рассказа «Чудик». Номинация чудик является ключевой в тексте. Данная лексема толкуется как «странный, несуразный человек, чудак». Однако, функционируя в тексте художественного произведения, слово становится многозначным. Понятие чудик означает болезненное восприятие несправедливости окружающего мира, а в рассказах  «Гринька Малюгин», «Степка» - и бесшабашное ухарство. Это ключевая номинация приобретает в текстах произведений не одно, а, по меньшей мере, три значения.

Таким образом, важнейшими свойствами заглавия является его многозначность, связь со всем содержанием текста.

Имя собственное в художественном тексте

В исследованиях, посвященных художественной речи, также постоянно отмечаются огромные экспрессивные возможности и конструктивная роль имен собственных в тексте.

«Входя в художественный текст семантически недостаточным, имя собственное выходит из него семантически обогащенным и выступает в качестве сигнала, возбуждающего обширный комплекс определенных ассоциативных значений» [6, с. 106]. Во-первых, имя собственное указывает на социальный статус персонажа, его национальную принадлежность; во-вторых, имена персонажей могут предопределять формы их поведения в тексте.

Выбор имен и форма их подачи не случайны и в рассказах В.М. Шукшина. Например, сочетание уменьшительно-пренебрежительной формы собственного имени Гринька с фамилией Малюгин подчеркивает «незначительность» персонажа. При этом личное имя героя вступает в пря­мое противоречие с описанием его внешности: «Был он здоровенный парень с длинны­ми руками, горбоносый, с вытянутым, как у лошади, лицом».

«Приниженность» персонажа под­держивается отношением к нему односельчан: взрослого здорового пар­ня девки жалеют. И эту жалость ге­рой воспринимает как награду.

Рассмотрим роль имени в рассказе «Чудик». Произведение начинается со слов: «Жена называла его  - Чудик. Иногда ласково». Используя парцелляцию (расчленение конструкции), автор акцентирует внимание на том, что герой всегда одинок, так даже жена не понимает чудаковатого, непохожего на других, попадающего «в какие-нибудь истории – мелкие, впрочем, но досадные». Вспомним, к примеру, случай с найденными пятьюдесятью рублями, которые оказались его собственными, или телеграмму, посланную жене: «Приземлился. Ветка сирени упала на грудь, милая Груша, меня не забудь. Васятка», или разрисованную в доме брата коляску. Во всех этих случаях Чудик выглядел странным и смешным. Людей в магазине он постеснялся, строгая телеграфистка упрекнула его в том, что «не в детсаде», раздраженная невестка устроила скандал, чтобы  Чудик уехал.

Заканчивается текст словами: «Звали его Василий Егорыч Князев. Было ему 39 лет от роду. Он работал киномехаником в селе. Обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом». Автор использует приём контраста (Чудик - Василий Егорыч Князев) для того, чтобы показать значимость жизни одинокого человека. Никто, даже жена, не знал, что таится в душе героя. Трепетный, ранимый, он видел красоту природы, хотел преобразить будничную, однообразную жизнь, а люди видели лишь в нём не приспособленного к жизни фантазёра. Употребление полного имени в конце рассказа даёт возможность читателям задуматься над тем, кто такой Чудик, каковы его интересы и мечты. Не случайно автор наделил его именем и фамилией «Василий Князев». Имя означает в переводе с греческого «царственный, властелин», а фамилия подчеркивает превосходство героя над обыкновенными людьми,

Итак, имя персонажа выступает как одна из ключевых единиц художественного текста, как важнейший знак, который наряду с заглавием, актуализируется по мере прочтения произведения. Это особенно ярко проявляется в тех случаях, когда оно занимает позицию заглавия и тем самым привлекает внимание читателя к называемому им персонажу, особо выделяет его в художественном мире произведения.

Ключевые слова художественного текста

В художественном тексте как частной динамической системе языковых средств выделяются ключевые слова для выражения смысла.

Они обладают рядом существенных признаков, которые позволяют дифференцировать их на фоне других лексических единиц. Так в монографии Н.А. Николиной «Филологический анализ текста» предлагаются следующие признаки ключевых слов: 1) высокая степень повторяемости данных слов в тексте; 2) способность знака свертывать информацию, выраженную целым текстом; ключевые слова в этом плане уподобляются «тексту-примитиву» — минимальной модели содержания того текста, ключом к которому они служат; этот признак особенно ярко проявляется у ключевых слов в позиции заглавия; 3) соотнесение двух содержательных уровней текста: собственно фактуального (фактологического) и концептуального. Этот признак ключевых слов особенно важен. Следовательно, слова (словосочетания), «сопрягающие» два уровня, два «слоя» текстовой информации, раскрывающие неодномерные смыслы, могут быть признаны ключевыми единицами текста. Отсюда такие важнейшие признаки ключевых слов, как их обязательная многозначность, семантическая осложненность.

Рассмотрим подробнее ключевые слова в рассказах Шукшина. В «Гриньке Малюгине» ключевыми становятся номинации земледав, быча, телеграф, морда.

Если две последние номинации яв­ляются отражением внешних данных персонажа (высокий рост, форма лица), то первые характеризуют лич­ностные качества героя.

В «Словаре языка Василия Шукши­на» лексема земледав толкуется как «сильный, крепкий человек, высокий и массивный, но при этом неловкий, несуразный». Однако по отношению к Гриньке Малюгину оно требует уточнения: земледав — человек, напрасно живущий на земле. Семантика слова связана со словосочетанием давить землю. Ведущим в тексте становится второе значение: «Хоть ты что делай, хоть гори все вокруг   синим огнем — он в воскресенье наденет черные плисовые штаны, куртку с «молниями», намочит русый чуб, уложит его на правый бочок аккуратненькой копной и пойдет по деревне — просто так, «бур­лачить».

В «Словаре языка Василия Шукшина» [3, с. 20] глагол бурлачить рассматривает­ся  в нескольких значениях: 1) прямое - «заниматься бурлачеством, работать бурлаком»; 2) переносное - «чудить, дурака валять, совершать странные поступки»; 3)переносное - «вести вольный, разгульный, холостой образ жизни».

Переносные значения характеризует бессмыслен­ность существования героя, вольный образ жизни:

— Женился бы хоть, телеграф, — сове­товала ему мать.

— Стукнет тридцать — женюсь, — от­вечал Гринька.

Номинация быча (производное обращение от бык) носит откровенно бранный характер, в ее значение вхо­дят семы «глупый», «упрямый». Однако именно безрассудство тол­кает этого взбалмошного и, казалось бы, «никудышнего» человека на ге­ройский поступок: он бросается спасать от огня бензохранилище. Гринька Малюгин —  чу­дик, и он одинок в этой жизни, по­тому что, несмотря на веселый, доб­родушный характер, остается никем не понятым: ни родными, ни одно­сельчанами, ни корреспонденткой. Это легко ранимый человек, а его привыкли считать шутом гороховым.

Итак, в рассказе ключевые слова земледав, быча, телеграф, морда  уподобляются « тексту – примитиву », служат ключом к раскрытию не только фактуальной, но и содержательно-концептуальной информации.

Также ключевые слова, составляя семантическую доминанту текста, могут образовывать значимые для интерпретации произведения сквозные оппозиции. Чудика Шукшина, как и самого автора, волновал вопрос: почему люди стали злыми? Вспомним эпизод возвращения Чудика в дом брата после того, как была разрисована коляска: «Часов в шесть Чудик пришел к брату. Взошел на крыльцо и услышал, что брат Дмитрий ругается с женой. Впрочем, ругалась жена, а брат Дмитрий только повторял:

—  Да  ну  что  тут!..   Да  ладно...  Сонь...  Ладно  уж...

— Чтоб завтра же этого дурака не было здесь! — кри­чала Софья Ивановна.— Завтра же пусть уезжает!

Чудик поспешил сойти с крыльца... А дальше не знал, что делать. Опять ему стало больно. Когда его ненавидели, ему было очень больно. И страшно. Казалось: ну, теперь все,  зачем  же  жить?   И  хотелось  куда-нибудь уйти  подальше от людей,  которые  ненавидят его или  смеются».

Обыкновенные постепенно теряют человеческое лицо и становятся cтрашными, нравственными уродами.     Оппозиция чудик - обыкновенные является доминирующей в тексте. Достигается это благодаря повторяемости номинации чудик, которая семантически усложняется, так как под данной лексемой мы понимаем не только чудака, но и доброго, ранимого человека. Чудику противостоят окружающие люди, которых ничто не вдохновляет.

Для обычных людей чудики- «ненормальные какие-то». Приведем пример из рассказа «Стёпка». Одиночество заставляет Степана Воеводина совершить побег из колонии. Душа его требует хоть один весенний «задумчивый хороший вечер» побыть в родном селе. Односельчане и милиционер не понимают мотивов поведения героя. Именно поэто­му они чудятся, поведение Стёпки чудно и непонятно для них:

— Ты что, сдурел, парень? — спросил участковый, вглядываясь в лицо Степана; — Прости меня, но я таких дураков еще не встречал...; ...не может быть, чтоб на свете были такие придурки; — А по лицу не скажешь, что дурак.

Настойчивый повтор однокоренных образований подчеркивает оторван­ность чудиков от их окружения. Духовно близкой герою оказывает­ся только его немая сестра. Такая же одинокая, как и Степка, она одна искренне радуется возвращению бра­та. Два одиноких чудика родственны не только по крови. Изолированность ге­роев, их непохожесть на окружающих связывают Степку и его немую сест­ру невидимыми узами духовного род­ства.

Следовательно, роль ключевых слов велика в тексте: они способствуют раскрытию содержательно-концептуальной информации благодаря своей многозначности, семантической осложненности.

Композиция как средство раскрытия замысла

В. М. Карпова в монографии «Талантливая жизнь: В.Шукшин – прозаик» особое внимание уделяет тому, что рассказы Василия Шукшина лаконичны, в них нет острых сюжетов и увлекательной интриги, они насыщены диалогами.

Отметим ещё одну отличительную черту: тексты Шукшина с открытыми финалами. Попытаемся определить роль финальных сцен на примере рассказов «Стёпка» и «Чудик». Писатель оставил за пределами произведения «Стёпка», какие страдания принёс герой матери и отцу своим побегом, новым тюремным сроком. В рассказе нет вопроса: правильно или неправильно поступил Стёпка? Этот текст «стучится» в сердце читателя и заставляет задуматься над тем, как мы живём.

Рассказ «Чудик» заканчивается возращением Василия Егорыча домой, но мы не видим встречи с близкими, а лишь узнаём о том, что шёл дождь и Чудик любовался красотой природы, подпрыгивал и громко пел. Действия, совершаемые Чудиком, полны простоты, детскости и непосредственности. Он запечатлён в один из самых счастливых моментов жизни, когда вслед ему или за глаза не произносят грубых, жестоких слов, не смеются над его поступками. Чудик в движении, в пути – это его жизнь со странностями, восторгами, досадными историями, где он всегда сохраняет человечность и доброту. Из этого следует, что открытые финалы – это способ развития читательского дара.

Заключение

Проанализировав тексты рассказов В.М. Шукшина рассказов «Гринька Малюгин», «Чудик», «Стёпка» на разных уровнях, подведем итоги.

Во-первых, рассказы писателя, содержащие «прозрачные» сюжеты и открытые финалы, сложны в плане постижения смысла, в центре внимания автора вечные проблемы жизни, правды, нравственности.

Во-вторых, семантические доминанты текста (заголовок, имя собственное, ключевые слова) многозначны. Они позволяют раскрыть концептуальную информацию, отражающую авторскую позицию. Так, в рассказах номинация чудик является ключевой. Понятие, функционируя в тексте художественного произведения, становится многозначным, расширяет свои семантические границы и постепенно перерастает в символ. Сравнив героев, пришли к выводу: общим для них является то, что окружающим непонятно поведение чудаков, мотивы их поступков. Отличие же, по нашему мнению, в том, что каждый из персонажей по-своему выражает отношение к действительности. Чудик так и остаётся добрым, чутким человеком, а Стёпка и Гринька за бесшабашным ухарством и беспечностью скрывают своё одиночество и душевную боль. Слово-понятие чудик «вбирает в себя» и болезненное восприятие несправедливости окружающего мира, и бесшабашное ухарство, и истинную человечность.

В-третьих, интерпретация текстов осуществлялась с учётом авторского замысла. Своими рассказами Шукшин возвращает нас к истокам. Не могут быть старомодны такие нравственные категории, как стыд, совесть, доброта. В. М. Шукшин утверждал: «Как бы ни была сложна жизнь, как бы ни была она трудна порой, при встрече с добрым человеком заражаешься от него верой, необходимой силой для преодоления трудностей. Это необходимо нам в жизни. Это трудно воспи­тать, это рождается вместе с челове­ком. А важно потом не потерять это сохранить в силе и нести это чувство _|людям, оно очень нужно» [10, с. 186]. Такой заряд человечности несут в себе рассказы В. М. Шукшина. Его оди­нокие чудики призваны пробудить в нас чувство сострадания и уважения к людям, помогают поверить, что добро незыблемо на земле.

В-четвертых, в работе были рассмотрены два вида содержательной информации. Перспективы будущего исследования видим в том, чтобы попытаться разграничить содержательно-концептуальную и содержательно-подтекстовую информации,  и рассмотреть на примерах произведений Антона Павловича Чехова. Или же обратиться к раскрытию содержательно-концептуальной информации, опираясь не на имена собственные (антропонимы), а на  зоонимы, часто употребляемые в текстах писателя.

 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Апухтина В.А. Проза Василия Шукшина. Учебное пособие для филологических спец. университетов и педагогических институтов. – 2- е изд. – М.: Высшая школа, 1986.- 96с.

Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. – М., 1981.-140 с.

Елистратов В.С. Словарь языка Василия Шукшина.- М., 2001.- 216 с.

Емельянов Л.И. Василий Шукшин: очерк творчества.- Л.: Художественная литература, 1983.- 152 с.

Карпова В.М. Талантливая жизнь: Василий Шукшин – прозаик.- М.: Советский писатель, 1986.- 302 с.

Коробов В.И. Василий Шукшин.- 2 изд.- М.: Современник, 1988.-  286 с.

Кухаренко В.А. Интерпретация текста. – М., 1988. –188 с.

Николина Н.А. Филологический  анализ текста.- М.: Академия, 2003.- 257 с.

Рикёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике.- М.: Канон-Пресс-Ц: Кучково поле,  1995.- 256с.

Черносвитов Е.В. Пройти по краю. Василий Шукшин: мысли о жизни, смерти и бессмертии.- М., 1989. – 234с.