Одним из важнейших выразительных средств является умение исполнителя передавать прямую речь героев. Прямая речь с большой художественной яркостью и глубиной раскрывает жизнь, борьбу, характеры и мировоззрение людей. Мастерски использовал, например, прямую речь для раскрытия мировоззрения, характеров героев и их глубочайшей веры в правду, победу народа над врагами А. Фадеев в романе «Молодая гвардия».

Чтобы понять всю сложность и необходимость работы над прямой речью героев рассказа, обратимся к некоторым отрывкам из произведений Н. В. Гоголя, художественный стиль которого строился на основе звучащей речи, с неиссякаемым многообразием ее интонаций и форм. Речь и образ в произведениях Гоголя находятся в органическом единстве, прямая речь отличается необыкновенным разнообразием, жизненной экспрессией. Писатель заставляет говорить своих героев сообразно с их характерами. Как колоритно и выпукло, например, вырисовывается социальная сущность, характер Чичикова в его диалогах с каждым владельцем «мертвых душ»; как меняется характер его речи при общении с Маниловым, Коробочкой, Плюшкиным; как старается Чичиков угадать мысль собеседника, попасть ему в тон, вторит ему, чтобы легче добиться своей цели: выгодной купли «мертвых душ».

В разговоре с Маниловым Чичиков прибегает к некоторому пафосу чувствительности:

— А как вы нашли нашего губернатора? — сказала Манилова.

— Не правда ли, что приличнейший и прелюбезнейший человек? — прибавил Манилов.

— Совершенная правда, — сказал Чичиков, — препочтеннейший человек. И как он вошел в свою должность, как понимает ее! Нужно иметь побольше таких людей.

— Как он может этак, знаете, принять всякого, наблюсти деликатность в своих поступках, — присовокупил Манилов с улыбкою, и от удовольствия почти совсем зажмурил глаза, как кот, у которого слегка пощекотали за ушами пальцем.

Очень обходительный и приятный человек, — продолжал Чичиков, — и какой искусник! Я даже никак не мог предполагать этого. Как хорошо вышивает разные домашние узоры. Он мне показывал своей работы кошелек: редкая дама может так искусно вышить.

В беседе же с Коробочкой «Чичиков, несмотря на ласковый вид, говорил, однако же, с большею свободою, нежели с Маниловым, и вовсе не церемонился», как подчеркивает сам Гоголь. С начала в его речи звучат ноты покровительственной небрежности и фамильярного просторечья:

— Здравствуйте, батюшка. Каково почивали? — сказала хозяйка, приподнимаясь с места...

— Хорошо, хорошо, — говорил Чичиков, садясь в кресла. — Вы как, матушка?

— Плохо, отец мой.

— Как так?

— Бессонница. Все поясница болит, и нога, что повыше косточки, так вот и ломит.

— Пройдет, пройдет, матушка. На это нечего глядеть.

Соболезнованием (И живейшим участием проникнут разговор Чичикова с Плюшкиным:

— А сколько бы Вы дали? — спросил Плюшкин... руки его задрожали, как ртуть.

— я бы дал по двадцати пяти копеек за душу.

— А как вы покупаете, на чистые?

— Да, сейчас деньги.

— Только, батюшка, ради нищеты-то моей, уже дали быт по сорока копеек.

— Почтеннейший! — сказал Чичиков, — не только по сорока копеек, по пятисот рублей заплатил бы! с удовольствием заплатил бы, потому что вижу — почтенный, добрый старик терпит по причине собственного добродушия.

— А ей-богу, так! Ей богу, правда! — сказал Плюшкин, свесив голову вниз и сокрушительно покачав ее. — Все от добродушия.

— Ну, видите ли, я вдруг постигнул ваш характер. Итак, почему ж не дать бы мне по пятисот рублей за душу, но... состояния нет; по пяти копеек, извольте, готов прибавить, чтобы каждая душа обошлась таким образом в тридцать копеек.

— Ну, батюшка, воля ваша, хоть по две копейки пристегните.

— По две копеечки пристегну, извольте. Сколько их у вас? Вы, кажется. говорили семьдесят?

— Нет. Всего наберется семьдесят восемь.

— Семьдесят восемь, семьдесят восемь, по тридцати копеек за душу, это будет... — здесь герой наш одну секунду, не более, подумал и сказал вдруг: — это будет. двадцать четыре рубля девяносто шесть копеек! — он был в арифметике силен.

Герои гоголевских произведений говорят соответственно своему социальному облику, характеру, Речь их изобилует профессиональными, жаргонными или на- родно-областными языковыми особенностями, она настолько выразительна, что дает возможность как бы осязать персонажей, слышать их интонации, видеть их мимику, жесты.

Вы ясно видите характер сильного, волевого человека Тараса Бульбу, погибающего в огне костра, но духовно не сломленного, до последнего вздоха отдающего себя народу:

«— Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху.— Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете есть что-нибудь н а свете, чего бы побоялся козак?..»

Как живая, предстает перед нами капризная красавица Оксана в диалоге с кузнецом Вакулой, который попытался по- целовать ее: «—Чего тебе еще хочется? Ему когда мед, так и ложка нужна! Поди прочь, у тебя руки жестче железа. Да и сам ты пахнешь дымом. Я думаю, меня всю обмарал сажею.— Тут она поднесла зеркало и снова начала перед ним охорашиваться» .

В рассказе «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» перед нами с поразительной яркостью вырисовывается «весьма с большим характером Василиса Кашпоровна».

«Тетушка подошла величественным шагом, с большою лов- костью отставила одну ногу вперед и сказала громко:

— Очень рада, государыня моя, что имею честь лично доложить вам мое почтение. А вместе с решпектом позвольте поблагодарить за хлебосольство ваше к племяннику моему Ивану Федоровичу, который много им хвалится...»

Талант Гоголя «угадывать человека и несколькими чертами выставлять его вдруг всего, как живого», мастерство писателя ярко выражать социальный характер образа в художественном строении диалогической речи, богатство жизненной экспрессии диалогов, их драматическое напряжение, ясный подтекст делают его произведения ценнейшим материалом для работы над прямой речью в рассказе.

Как же работать над прямой речью? Какими выразительными средствами пользоваться для ее передачи? Эти вопросы неизбежно встают в работе над художественным словом.

В жизни обычно бывает так: когда мы рассказываем о

только что происшедшем, взволновавшем нас событии, мы

стремимся передать самое главное — из-за чего, как все про-

изошло и чем кончилось. Но в таких случаях во имя главного

упускаются некоторые детали, подробности происшедшего.

Когда же нам хочется как можно больше заинтересовать слушателя, увлечь его, убедить в чем-то, особенно когда событие, пережитое или видимое нами, воспроизводится через не- которое время, тогда мы стремимся правдивее, рельефнее оттенить происшедшее действие деталями, обрисовать обстановку, объяснить причины события, оживить действующие лица, разобраться в их поступках и взаимоотношениях. Для боль- шей убедительности мы передаем не только то, чем и как живет каждый герой рассказа, ню и его характер, внешность, движения, манеру речи. Мы как бы кадр за кадром восстанавливаем своей памяти ленту видений и передаем их слушателям, чтобы они в наиболее убедительной и яркой форме воссоздали в воображении картины услышанного.

Тот же процесс происходит и при чтении художественного текста. Как в жизни, так и в работе над литературным мате- риалом рассказывающий преследует главную цель — довести до слушателя основное содержание события и свое к нему. Поэтому учащийся прежде всего направляет свое внимание на то, чтобы раскрыть основную действенную линию рассказа, овладеть внутренней логикой развития действия, не останавливаясь на отдельных местах рассказа, не увлекаясь характерностью прямой речи героев произведения.

Прямая речь должна легко вытекать из авторских рассуждений и так же легко переходить в повествовательный текст, не вырываться из контекста, а подчиняться ведению рассказа. Как через весь текст, так и через прямую речь персонажей читающий передает свое понимание материала. Рассказывая, например, о смерти Тараса Бульбы, исполнитель, восхищаясь бессмертным подвигом героя, вызывает такое чувство и у слушателей.

Но не на костер глядел Тарас, не об огне он думал, которым собирались жечь его; глядел он, сердечный, в ту сторону, где отстреливались. козаки: ему с высоты все было видно, как на ладони.

— Занимайте, хлопцы, занимайте скорее, — кричал он, — горку, что за лесом: туда не подстутят они!

Но ветер не донес его слов.

— Вот, пропадут, пропадут ни за что!—говорил он отчаянно и взглянул вниз, где сверкал Днестр. Радость блеснула в очах его. Он увидел выдвинувшиеся из-за кустарника четыре кормы, собрал всю силу голоса и зычно закричал:

— к берегу! к берегу, хлопцы! Спускайтесь подгорной дорожкой, что налево. У берега стоят челны, все забирайте, чтобы не было погони!

На этот раз ветер дунул с другой стороны, и все слова были услышаны козаками.

Главное в этом отрывке —доказать, что Тарас в момент гибели думает не о себе, а о спасении товарищей, о победе своего народа. Прямая речь Тараса здесь настолько сильна по эмоциональному и голосовому напряжению, что не следует пытаться ее играть; о ней можно только рассказать, чтобы не мешать слушателям самим воссоздать картину того, как это было в действительности. Прямая речь Тараса должна очень мягко и органично вплетаться в рассказ о героя.

Для того чтобы глубоко и эмоционально раскрыть тот или иной образ, необходимо вжиться в него, понять логику и действий и мыслей героя, ощутить самому чувства, желания, характер человека, о котором рассказываешь. А затем нажитые представления, ставшие уже близкими, включить в канву рас- сказа. Тогда все события повествования и диалоги действующих лиц станут более органичными, речь персонажей приобретет необходимую индивидуализацию, через которую закономерно выявятся и их характеры. При этом прямая речь, сохраняя характерные черты, должна остаться повествовательной.

В зависимости от исполнительского замысла, индивидуальных творческих особенностей рассказывающего, а также запаса его выразительных средств прямая речь может читаться как косвенная и, наоборот, косвенная может носить отпечаток прямой речи; иногда Важно только то, что говорит герой, а иногда и то, как он это говорит.

Приводим маленькую сценку из повести «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», в которой не столько важно передать характер речи старушки, сколько показать, каким образом тетушка Кашпоровна пытается оставить племянника наедине с барышней.

Словом, не прошло часу, как обе дамы так разговорились между собою, будто век были знакомы. Василиса Кашпоровна многое уже начала говорить с нею таким тихим голосом, что Иван Федорович ничего не мог расслушать.

— Да не угодно ли посмотреть? — сказала, вставая, старушка хозяйка.

За нею встали барышни и Василиса Кашпоровна, и все потянулись в девичью. Тетушка, однако ж, дала знак Ивану Федоровичу остаться и сказала что-то тихо старушке.

— Машенька! — сказала старушка, обращаясь к белокурой барышне,— останься с гостем да поговори с ним, чтобы гостю не было скучно!

Белокурая барышня осталась и села на диван.

Прямая речь старушки «Да не угодно ли посмотреть?» приближается к косвенной и подхватывается наиболее важными для раскрытия дёйствия словами автора: «сказала, вставая, старушка хозяйка». И далее, чтобы слушатель понял, что Машенька и есть та барышня, которой велено остаться с Иваном Федоровичем, надо, чтобы после обращения «Машенька!» не пропала важная авторская ремарка: « — сказала старушка, обращаясь к белокурой барышне», очень легко переходящая в прямую речь «останься с гостем да переговори с ним, чтобы гостю не было скучно.

Мы видим, что здесь прямая речь и авторские слова одинаково важны для раскрытия содержания отрывка — плана действия женщин заговорщиц. Эта сцен а подводит н ас к блистательному по своему юмору диалогу Иван а Федоровича и Машеньки. Передавая диалог Шпоньки и белокурой барышни, необходимо зафиксировать внимание слушателей не только на том, какой разговор ведут эти два недалеких человека, но ч как они ведут разговор, а для этого прямую речь надо приблизить к характеру каждого из героев.

Иван Федорович немного ободрился и хотел было начать разговор; но казалось, что все слова свои растерял он по дороге. Ни одна мысль не приходила на ум.

Молчание продолжалось около четверти часа. Барышня все так же сидела.

Наконец Иван Федорович собрался с духом:

— Летом очень много мух, сударыня! — произнес он полудрожащим голосом.

—Чрезвычайно много! — отвечала барышня. — Братец нарочно сделал хлопушку из старого маменькиного башмака; но все еще очень много.

Тут разговор опять прекратился. И Иван Федорович никаким образом уже не находил речи.

и в авторском тексте и в прямой речи Гоголь очень ярко передает характер и душевное состояние Шпоньки, его мучительные поиски темы для разговора, поэтому косвенная речь здесь носит некоторый отпечаток прямой речи.

Однако неверно было бы излишне увлекаться отдельными фрагментами и нелишне расцвечивать их, пытаться играть за героев произведения. Этим исполнитель лишь отвлечет внимание слушателей от главного, оборвет линию действия рассказа, не поможет, а помешает верному восприятию и пониманию отрывка. Чтобы избежать этого, выразительные средства необходимо уметь отобрать и распределить на протяжении всего исполняемого материала, подчинить краски отдельных мест рассказу в целом, чтобы они не уводили, а способствовали яркому раскрытию идеи произведения.

Приведем пример того, как могут быть распределены выразительные средства звучащей речи при исполнении отрывка из повести Н. Гоголя «Тарас Бульба». Особое внимание надо обратить на прямую речь Тараса в очень напряженный момент его жизни — встречи и убийства сына-изменника.

Отворились ворота, и вылетел оттуда гусарский полк, краса всех конных полков. Под всеми всадниками были все, как один, бурые аргамаки. Впереди перед другими понесся витязь всех бойчее, всех красивее. Так и летели черные волосы из-под медной его шапки; вился завязанный на руке дорогой шарф, шитый руками первой красавицы. Так и оторопел Тарас, когда увидел. что это был Андрий. А он между тем, объятый пылом и жаром битвы, жадный заслужить навязанный на руку подарок, понесся, как молодой борзой пес, красивейший, быстрейший, и молодший всех в стае.

Остановился старый Тарас и глядел на то, как он чистил перед собою дорогу, разгонял, рубил и сыпал улары направо и налево. Не вытерпел Тарас и закричал: «Как?.. Своих?.. Своих, чертов сын, своих бьешь?»

Как же передать эту прямую речь Тараса?

Решая начало отрывка как экспозицию, рассказывающий ставит перед собою задачу ввести слушателя в обстоятельства рассказа. Это обязывает его избегать излишней торопливости. Следует иметь в виду, что предлагаемое художественное решение отрывка не единственное, а следовательно, и не обязательное. Это пример одного из возможных вариантов его прочтения.

При передаче стремительных действий в начале отрывка и использовать Слова Тараса в данном случае, как экспозиционный материал, помогающий нам понять суть дела. Нас интересует сейчас в первую очередь смысл его слов и пунктуация прямой речи Тараса, и трижды повторенное слово «своих» говорят нам о стремлении Бульбы понять всю преступность безумного порыва Андрия. Это и надо донести до слушателя.

Пока Слушатель еще не понял существа события, слова Тараса не следует перегружать эмоциональной и звуковой силой, прямую речь надо приблизить к косвенной.

Преждевременная попытка «сыграть» Тараса в начале рассказа, передать характер его речи, буквально выполнить ремарку автора «Тарас закричал» может увести рассказывающего, а следовательно, и слушателей от основной действенной линии рассказа и в последующем развитии событий прямая речь Тараса также органично вплетается в рассказ.

Но Андрий не различал; кто перед ним был, свои или другие какие; ничего не видел он. Кудри, кудри он видел, длинные, длинные кудри и подобную речному лебедю грудь, и снежную шею, И плечи, и всё, что создано для безумных поцелуев.

Эй, хлопьята! заманите мне только его к лесу, заманите мне только его! — кричал Тарас. И вызвалось тот же час тридцать быстрейших козаков заманить его.

Передавая прямую речь, исполнитель ставит перед собой задачу ясно донести до слушателя мысль: Тарас понял, что его сын изменник, и у него мгновенно возник определенный план. Слова Тараса следует использовать для показа стремительно развивающегося действия, запас же выразительных средств, темперамента необходимо сохранить для передачи главной, самой напряженной части отрывка-диалога отца с сыном:

...Разогнался на коне Андрий и чуть было уже не настигнул Голокопытенка, как вдруг чья-то сильная рука ухватила за повод его коня. Оглянулся Андрий: пред ним Тарас! Затрясся он всем телом и вдруг стал бледен...

И видел он перед собою одного только страшного отца.

— Ну, что ж теперь мы будем делать? — сказал Тарас, смотря прямо ему в очи.

Но ничего не умел на то сказать Андрий и стоял, утупивши в землю очи.

— Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?

Андрий был безответен.

— Так продать? продать веру? продать своих? Стой же, слезай с коня!

Покорно, как ребенок, слез он с коня и остановился ни жив, ни мертв перед Тарасом

— Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью! — сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье.

Произнося эти скупые, простые и вместе с тем страшные слова, исполнитель должен передать скрытую за ним бурю чувств: ненависть, бесповоротное решение сделать единственно верный шаг — убить изменника, несмотря на то, что он сын. Поэтому в данном отрывке определяющую роль играет вопрос, к а к Бульба произносит слова, обращенные к сыну. Чем точнее и выразительнее будут донесены в них с одной стороны глубокое волнение Тараса, с другой — убежденность в правильности решения, тем ярче и сильнее воспримется слушателями великая идея патриотизма.

Таким образом, если в начале отрывка учащийся пользуется прямой речью Тараса Бульбы лишь для раскрытия происходящего события, то к концу отрывка, начиная жить напряженной жизнью Тараса и увлекая за собой слушателей, он передает через его прямую речь желания, чувства, действия героя, черты его характера.

Остановимся еще на одном богатом прямой речью отрывке из произведений Н. Гоголя «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» . В примирения «некогда бывших друзей» есть такой диалог :

Несмотря на то, что оба приятеля весьма упирались, однако же таки были столкнуты...

Тогда обступили их со всех сторон тесно и не выпускали их до тех пор, пока они не решились подать друг другу руки.  Бог с вами, Иван Никифорович и Иван Иванович! Скажите по совести, за что вы поссорились? не по пустякам ли? Не совестно ли вам перед людьми и перед богом !

— Я не знаю, — сказал Иван Никифорович, пыхтя от усталости (заметно было, что он был весьма не прочь от примирения), — я не знаю, что я такое сделал Ивану Ивановичу; за что же он порубил мой хлев и замышлял погубить меня?

 Мы приводим только последний диалог из этой сцены. В разборе же будем ссылаться на весь исполняемый отрывок.

— Неповинен ни в каком злом умысле, — говорил Иван Иванович, не обращая глаз на Ивана Никифоровича. — Клянусь и пред богом и перед вами, почтенное дворянство, я ничего не сделал моему врагу. За что же он меня поносит и наносит вред моему чину и званию?

— Какой же я вам, Иван Иванович, нанес вред? — сказал Иван Никифорович. Еще одна минута объяснения — и давнишняя вражда готова была погаснуть. Уже Иван Никифорович полез в карман, чтобы достать рожок и сказать: «одолжайтесь».

— Разве это не вред, — отвечал Иван Иванович, не подымая глаз,— когда вы, милостивый государь, оскорбили мой чин и фамилию таким словом, которое неприлично здесь сказать.

— Позвольте вам сказать по-дружески, Иван Иванович! — (при этом Иван Никифорович дотронулся пальцем до пуговицы Ивана Ивановича, что означало совершенное его расположение) — вы обиделись за черт знает что такое: за то что я вас назвал гусаком... — Иван Никифорович спохватился, что сделал неосторожность, произнесши это слово; но уже было поздно: слово было произнесено.

Всё пошло к черту!

Этот диалог — кульминационный момент всего отрывка. Как же его передать?

Прежде всего надо учитывать, что у Гоголя рассказ ведет ся от лица человека того же времени и круга, что и герои повести, человека, которого восхищают, приводят в умиление и вызывают чувства трепетного благоговения... «эти два почтенные мужа, честь и украшение Миргорода!..»

Таков художественный прием Гоголя-сатирика : восхищаясь, одобряя — отрицать, высмеивать. Аналогичным приемом должен пользоваться и исполнитель. Рассказывающий — «свидетель события», — сам страстно желающий примирить «сих достойных людей», должен донести до зрителя прежде всего «общества» за судьбу двух «почтенных мужей», его напряженное внимание к тому, как развивается и завершается сцена примирения.

Верной передаче диалога в данном отрывке помогает само построение гоголевской фразы. Прямую речь на протяжении всего диалога писатель разбивает комментариями рассказчика — «очевидца события», который следит за поведением своих героев:

«— Я не знаю, — оказал Иван Никифорович, пыхтя от усталости (заметно было, что ОН был весьма не прочь от примирения),—я не знаю, что я такое сделал Ивану Ивановичу; за что же он порубил мой хлев и замышлял погубить меня?»

При воспроизведении диалога значение имеют рем арки автора, констатирующие внутреннее состояние героев повести:

«Заметно было, что он был весьма не прочь от примирения...»

«Говорил Иван Иванович, не обращая глаз на Ивана Никифоровича...

«Еще одна минута объяснения — и давнишняя вражда готова была погаснуть. Уже Иван Никифорович полез в карман, чтобы достать рожок и сказать: «одолжайтесь»...

«Отвечал Иван Иванович, не подымая глаз...»

«При этом Иван Никифорович дотронулся пальцем до пуговицы Ивана Ивановича, что означало совершенное его расположение...»

«Иван Никифорович спохватился, что сделал неосторожность, произнесши это слово, но уже было поздно: слово было произнесено. Все пошло к черту!»

Этот текст, который в данном отрывке является как бы прямой речью самого рассказывающего, нужно выделить . особо, потому что именно в нем раскрывается действие отрывка и передается отношение окружающих к сцене примирения «некогда бывших друзей». Прямая же речь героев, независимо ют того, как она будет воспроизведена рассказывающим, приближена ли к характеру речи героев или нет, во всех случаях подчиняется задаче повествования поведать о трагической развязке в попытке примирить сих достойных людей Миргорода».

Из всех приведенных примеров работы над прямой речью можно сделать следующий вывод: будет ли учащийся переводить прямую речь героев произведения в косвенную, выдвигая на первый план свое и отношение к исполняемому материалу, будет ли прям ая речь несколько приближена или будет ярко передавать характер речи героев — главное состоит в том, чтобы уметь подчинить прямую речь основной линии рассказа, чтобы выразительные средства передачи прямой речи героев, не выходя за рамки повествования, помогали раскрытию идеи произведения.