(Повесть «Веселый солдат» (1997 г.) и рассказ «Пролетный гусь»(2001г.))

Есть книги современных писателей, которые читаешь с удовольствием, но, прочитав, понимаешь, что они не затронули твою душу. Не такие книги Виктора Астафьева! Как-то так стало получаться, что каждое  его произведение, еще до прочтения, вызывало тревогу. Слишком часто писатель «помещал» тебя, читателя, «в неуютные просторы обнаженной жизни», где душа не может терпеть.

Так и повесть «Веселый солдат», построенная на скрытой антитезе (главный герой - «веселый солдат» - и совсем невеселая, неуютная жизнь), вызывает неоднозначные чувства. Нынешнее «я» этой повести уже никакой не «лирический герой», а самый что ни на есть реальный Виктор Астафьев, раненный последний раз в Польше, измаянный в госпиталях, хвативший службы на Западной Украине, где «разгулялись» бандеровцы, наконец благополучно демобилизованный, быстро женившийся и отправившийся в победную послевоенную жизнь.

  Когда читаешь Астафьева, то больше и больше понимаешь, что по его произведениям хочется изучать историю, потому что она там настоящая, нелощеная! Ему веришь, так как он сам оттуда -  из настоящей жизни, испытавший на себе столько тьмы и зла, холода, голода и смертей, но выживший, не упавший духом, веришь больше, чем нынешним учебникам истории.

Мы верим ему и тогда, когда он рассказывает о добрых и злых людях, которые встретились главному герою  на его жизненном пути. Не так много было веселого у молодого солдата. Недоучившись в школе, ушел он на фронт, там был тяжело ранен, лишился ноги и правого глаза. Одна из немногих доставшихся ему в жизни радостей – сапоги, сшитые фронтовым умельцем-сапожником из настоящей кожи, вырезанной из сидений немецкого танка.

Уберечь эти замечательные сапоги на войне очень трудно: приходилось спать в них, а сняв – класть под голову, чтобы не украли. Но сапогами пришлось пожертвовать, чтобы вырваться из ужасной обстановки неухоженного госпиталя и вывести оттуда новых друзей. «Сапоги мои драгоценные, в сраженьях добытые и сработанные, ушли от меня навечно. …Зато через сутки, полностью укомплектованные, перевязанные, чуть выпившие на дорожку, раненые бойцы нового боевого отряда из восьми человек были погружены в санпоезд и отправлены не куда-нибудь в занюханный и дымный городишко – в далекий Казахстан, в город Джамбул направились они».

Говорят, что у каждого солдата была своя война. Воспоминания веселого солдата вовсе невеселые: «Безобразно доставляли раненых с передовой в тыл. Выбыл из строя  - никому не нужен, езжай  лечись, спасайся как можешь».

Страшно  читать о Хасюринском госпитале, где оказался герой.  Мало того, что условия в госпитале совершенно не пригодны для успешного лечения раненых, так еще и медицинские работники равнодушны к их страданиям: «Главным лечением здесь был гипс. Его накладывали на суставы и раны по прибытии раненого в госпиталь и, как бы заключив человека в боевые латы, оставляли в покое». Множество однородных членов в предложениях наиболее четко рисуют картину, грубую, звучащую как приговор для бедных солдат: «ПРОСПАВ ночь на туго набитых мешках, СКАТЫВАЯСЬ с них на голый пол, мы уяснили, отчего в других палатах мешки СДВИНУТЫ вместе, РАСПЛЮЩЕНЫ и воедино ПОКРЫТЫ простынями, - народ здесь ЖИЛ, ПИЛ и ГНИЛ союзно.»

Но в отличие от медицинских работников госпиталя, солдаты не были лишены человеческих чувств: когда у Васи - саратовского в ране под гипсом завелись черви, то «мы складниками, вилками, железками на Васе - саратовском гипс» разломили. Впервые Вася уснул «воистину мертвым сном. Не стонал, дышал ровно…». Испытывая  физические страдания, каждый  солдат стремится облегчить боль другому.

Чувству жадности нет места в отношениях между ними. Так, когда весной 1943 года рассказчику довелось есть из одного котелка с другим пожилым солдатом, то герой испугался того, что напарник съест больше, чем он. Но был удивлен, когда «заметил, что напарник не спешит и заслуженной своей ложкой не злоупотребляет». В котелке им попалась макаронина одна на двоих. То, насколько дорога для героя  эта макаронина, можно понять из многочисленных сравнений: «В моих глазах жило одно лишь трагическое видение – белая макаронина с прорванным, как  у беспризорной, может, и позорно брошенной пушки-сорокапятки, жерлом». « Я вздрогнул и обернулся, уверенный, что макаронины давно уж нет на свете, что унес её, нежную, сладкую, этот серый, нет, не человек, а волк или еще кто-то хищный…». Макаронина вырастает до символа недостижимого. И герой еще больше удивился, когда увидел, что его напарник разделил  макаронину на две неравные части и взял себе меньшую. В глубине усталых глаз напарника он  «заметил не улыбку, нет, а какое-то всепонимание и  усталую мудрость, что готова и к всепрощению, и к  снисходительности».

Автор не часто пускается в открытую публицистику, чтобы убедить нас, что это «типическая» судьба солдата-победителя. Но раз Астафьев костерит какое-нибудь госпитальное начальство, подлость его, воровство и равнодушие, кроет сытых энкеведешников и политруков,  нетерпеливо ищет прямоты и правды,  жадно хочет добра, то

нам, сегодняшнему поколению, становится тоже тяжело и больно за тех, кто прошел войну и должен жить в мирное время,  как на войне. Война будто болезнь и после нее молодому человеку надо долго в себя приходить. А времени-то нет, а жизнь в стране никто к миру не готовил и солдата не ждал.

Но «веселый солдат» видел и не пропускал мимо себя ни одного доброго человека. И в госпитале всех увидел, хоть великого Анкудина Анкудинова, девушек этих санитарных – мучениц, спасительниц, в мирное время – отца   жены, тещу, товарища  по вечерней школе, военкома  измученного… 

 Но книгу несмотря ни на что все же читать легко, так как есть там юмор и добродушный смех.  Умело, с иронией, говорил солдат о тех, кого любил: «Для начала баба моя пихнула плечиком под задницу какого-то неповоротливого москвича, тот пошатнулся, но не упал, однако за очки схватился, отыскивая обидчика, уперся в меня взглядом и завел: «Поз-во-о-ольте!»  Супругу мою, подлинную обидчицу, он и не заметил. Она ж, никого и ничего не признавая, никого и ничего не страшась, рвалась сквозь толпу, вонзалась в неё, будто остро откованный гвоздик  в тухлую древесину».   

Но никогда не будет мягкой иронии к тем, кто отсиделся в войну в тылу, к тому роду вояк, которые встречались ему: «Мужик должен быть мужиком. Засранец капитанишка этот, а какой засранец – вы еще узнаете.

Узнали. Очень скоро. Через совсем короткое время, сороковины не справив, товарищ капитан, сделав разведбросок в город Ростов, вернулся за манатками, забрал все, не оставив даже лоскутка на пеленки сыну».

Мало страниц, ох, как мало о хорошей мирной жизни!

Супруги отправляются на Урал, в город Чусовой, где живут родители жены рассказчика. Родители супруги с радостью встречают  свою дочь и зятя: «Продолжались объятья, поцелуи, возгласы, слезы, мимолетные уже слезы, смех возник…».

Но мимолетные минуты радости, как в калейдоскопе, быстро сменяются враждебной обыденностью –  вскоре в больнице от голода умирает их маленькая дочь: «Жена с распластанной грудью лежала в палате, где было несколько кормящих матерей, и, поскольку врачи не разрешали кормить ребенка, заболевшего диспепсией, ничем, кроме грудного молока, она просила, умоляла женщин хоть разок покормить девочку. Никто из женщин не откликнулся на её мольбу. Робко, со слезами просила жена врачей привезти молока из родильного дома – некоторые женщины сцеживают лишнее молоко. «Вот еще!» - было ей ответом». Герой, убитый горем, восклицает: «Не стало нашей спасительницы, нашего первенца, нашего ангелочка, якоря, державшего нас возле берега жизни, помогавшего двигаться против течения нашему шаткому, дырявому кораблю». И чувствуется в его словах надлом, усталость от этой «проклятой» жизни, которая несет только страдания.

В советской литературе 1920-х гг. появилось множество произведений, рассказывавших о людях, не нашедших себя в мирной жизни после окончания гражданской войны. Там, на гражданской, комиссары объясняли, за что воюют и за что страдают солдаты. Картины светлого коммунистического будущего озаряли непроглядное настоящее. Народная беда получала пусть уродливое, но оправдание. Но за что и почему страдают бывшие воины, отстоявшие независимость страны в Великую Отечественную? Если это не закономерность, то чем объяснить появление рассказа «Пролетный гусь», который во многом повторяет эту повесть. Хотя бы той  же попыткой хоть чуть-чуть сделать сносной послевоенную жизнь.

Видимо, с каждым годом военные воспоминания становились все более тяжелым грузом для писателя. Поэтому о войне и последний опубликованный при жизни рассказ Астафьева – «Пролетный гусь» - его своеобразное духовное завещание.

Завязкой рассказа является встреча главных героев – Марины и Данилы: «…свело их, Марину и Данилу, в долгом послевоенном пути, прямо на железной дороге».

Мотив дороги позволяет автору показать послевоенную страну: «На станциях вдоль эшелона, всяк со своей посудинкой, выстраивались оборванные ребятишки, молча, протянув руку. Стояли старики, кособочась, на тележках к линии выкатывались инвалиды. Много было инвалидов, и сама сплошь поувеченная земля выглядела инвалидно».

Нам известно довоенное прошлое героев: Марина родилась «по документам – в Ленинграде, была еще крошечной, когда её родителей, папу, затем и маму, куда-то завербовали и увезли, более о них ни слуху, ни духу не было. Папина сестра какое-то время держала девочку в виду, собиралась со временем, когда разрешат, забрать её из  детского спецприемника. Но началась война, тетя попала в блокаду, видимо, там и погибла. На письма, которые посылала Марина в Ленинград, никто не откликался,  или они возвращались с пометкой «адресат не значится»».

Данила «рос в семье ссыльного дяди, который, по сообщению его жены Дарьи Фоминичны, погиб на войне, ребятишек, а их накопилась куча, пришлось горемычной женщине сдавать в детдом, сама же она,  видать, тоже сгинула в военной коловерти или переехала куда. Сколько ей ни писал Данила – ответа не было». «В армию он был призван из серенького райцентра, где учился в двухгодичном РЭУ на полевода для совхоза, к городку прилегающего, важным кадром земледелия быть намечался. Что такое поле и полевод, он толком не узнал, спешно загребли почти все училище в армию и затем направили на фронт».

В прошлом главных героев мы видим много общего – оба героя сироты, на войну Данила и Марина попали в очень молодом возрасте, прямо со школьной скамьи.  У них, выражаясь словами автора, «короткая, не насыщенная жизнью биография». Им обоим некуда ехать, у них нет родственников, нет имущества, кроме чемоданчика Марины;  героев никто и нигде не ждет, они не могут рассчитывать на чью-то помощь.

Их судьба похожа на миллионы судеб других советских людей. Марина и Данила оседают в маленьком городке Чуфырино и постепенно начинают привыкать к  мирной жизни: находят жилье, устраиваются на работу. Трудолюбием и бескорыстием они завоевывают любовь сначала квартирной хозяйки, Виталии Гордеевны, а затем и других жителей городка:

«…медсестре кто бидончик молока, кто творожку, когда и сметанки принесут, когда и рублишко, когда и пятерку  незаметно в карман халатика сунут».

Вскоре в молодой семье рождается сын Аркаша. Они счастливы своим «маленьким счастьем». Только жизнь молодых людей начинает налаживаться, как на них обрушивается беда за бедой: болезнь сына, приезд сына хозяйки с женой.

Труженикам Марине и Даниле противопоставлены самодовольные мещане Владимир Федорович, сын хозяйки, и его жена Нелли Сергеевна. С их появлением в рассказе начинает звучать тема истинного и ложного героизма и тема мещанства. Мукомолов не воевал, всю войну отсиделся в политотделе; однако его задевает, что у «парнишки, молокососа» гораздо больше боевых наград. «Приехали супруги Мукомоловы с кучей добра, румяные, пригожие, на дворян похожие». Особенно страшно, что они сильнее, они наделены властью, богаты, успешны. Мукомолову «предложили возглавить партком нового завода», «закрепили персональную  черную «Волгу»».

Автор открыто высказывает свое отношение: «Неужели они оба… не понимают, что путались в ногах воюющих, теперь вот путаются в ногах работающих людей, мешают им нормально жить и трудиться?»  Именно они, Мукомоловы, пусть косвенно, становятся виновниками голодной смерти Аркаши и смерти заболевшего туберкулезом Данилы, а затем и самоубийства Марины.

Кульминацией рассказа можно считать эпизод возвращения Марины и Данилы с похорон Аркаши: «Домой шли отчужденно, по отдельности, подшиблено переставляя ноги. Внезапно Данила споткнулся, упал и не поднимался. Марина оглянулась, издали бросила:

 - Ну чего ты в грязи валяешься, как пьяный, подымайся давай, иди. Надо дальше жить.

 - Да не научены, не умеем мы жить! – закричал диким голосом Данила и, ударив в грязь кулаком, поднялся».

« - Какой я муж? Какой отец? Не гожусь я на эти ответственные должности! – снова дико закричал Данила и, зажав лицо, пьяно вихляясь, с воем побежал к пруду».

Герои, выжившие в огне Отечественной, не прошли испытания мирной жизнью.  «Больной Данила Артемыч Солодовников в конце того же месяца тихо скончался в изоляторе, сгорел, как раньше писалось, от скоротечной чахотки, ныне более научно и вежливо – от прогрессирующего туберкулеза». После смерти мужа тихо из жизни ушла и Марина.  «Никаких записок Марина не оставила, она знала: милиция не вынет ее из петли, засвидетельствует смерть, доискиваться же ни до чего не будет».

И как горький  итог их неудавшейся мирной жизни слова автора: «Шел одна тысяча девятьсот сорок девятый год».

И становится страшно: а впереди ведь такая большая  мирная жизнь и она могла быть счастливой…

В творчестве Виктора  Астафьева, начиная,  пожалуй, с повести «Пастух и пастушка», реалистические образы  приобретали концентрированный, обобщенный смысл, вырастая до образов-символов. Такой образ есть и в последнем  произведении писателя – это образ пролетного гуся, давший название рассказа.

Трактовка этого образа может быть двоякой. С одной стороны, этот образ можно связать с судьбой Данилы, Марины и Аркаши: их жизнь оказалась короткой, они не задержались на земле, словно «пролетели» мимо жизни, так и не сумев найти в ней место для себя. С другой стороны, этот образ может быть понят как символ краткого, «пролетного» счастья, которое так редко в человеческой жизни и которое очень трудно поймать, удержать. Эта трактовка подчеркивает свойственное Астафьеву трагическое ощущение хрупкости, мимолетности бытия.

Война разрушает  не только города, самое страшное – она разрушает человеческие души. И особенно она губительна для молодых, неокрепших, для тех, кто не имеет опыта мирной жизни. Автор подчеркивает, что война ужасна, последствия ее неизгладимы в душах людей поколения войны.

Такие разные и такие похожие книги – книги Виктора Петровича Астафьева,  которые не отпускают читателя и  заставляют возвращаться к ним снова и снова.