Пятница, 29.03.2024, 18:18


                                                                                                                                                                             УЧИТЕЛЬ     СЛОВЕСНОСТИ
                       


ПОРТФОЛИО УЧИТЕЛЯ-СЛОВЕСНИКА   ВРЕМЯ ЧИТАТЬ!  КАК ЧИТАТЬ КНИГИ  ДОКЛАД УЧИТЕЛЯ-СЛОВЕСНИКА    ВОПРОС ЭКСПЕРТУ

МЕНЮ САЙТА
МЕТОДИЧЕСКАЯ КОПИЛКА
НОВЫЙ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ СТАНДАРТ

ПРАВИЛА РУССКОГО ЯЗЫКА
СЛОВЕСНИКУ НА ЗАМЕТКУ

ИНТЕРЕСНЫЙ РУССКИЙ ЯЗЫК
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА

ПРОВЕРКА УЧЕБНЫХ ДОСТИЖЕНИЙ

Категории раздела
АНАЛИЗИРУЕМ ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ [182]
ПЕСЕННАЯ ПОЭЗИЯ [27]
О РУССКОМ СТИХОСЛОЖЕНИИ [5]

Главная » Статьи » АНАЛИЗ НА УРОКАХ ЛИТЕРАТУРЫ » АНАЛИЗИРУЕМ ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ

Анализ романа Салтыкова-Щедрина "История одного города"

«История одного города» — одно из центральных произ­ведений творчества М.Е. Салтыкова-Щедрина. Оно было опубликовано в журнале «Отечественные записки» в 1869— 1870 годах и вызвало широкий общественный резонанс. Ос­новными средствами сатирического обличения действитель­ности в произведении являются гротеск и гипербола. В жан­ровом отношении оно стилизовано под историческую хронику. Образ автора-повествователя назван в нем «послед­ним архивариусом-летописцем».

После названия имеется приписка: «По подлинным доку­ментам издал М.Е. Салтыков /Щедрин/». Она тоже призвана создать иллюзию достоверности.

В предисловии «От издателя» автор рассказывает о най­денном в городском архиве «Глуповском Летописце», содер­жанием которого являлось однообразное описание биографии градоначальников, хозяйственных дел мероприятий.

С тонкой иронией пишет М.Е. Салтыков-Щедрин о том, как меняются лики этих градоначальников с изменением той или иной исторической эпохи: «Так, например, градоначаль­ники времен Бирона отличаются безрассудством, градона­чальники времен Потемкина — распорядительностью, а гра­доначальники времен Разумовского — неизвестным происхождением и рыцарской отвагою. Все они секут обыва­телей, но первые секут абсолютно, вторые объясняют причи­ны своей распорядительности требованиями цивилизации, третьи желают, чтоб обыватели во всем положились на их от- 100 вагу». Таким образом, с самого начала выстраивается и под­черкивается иерархия: высшие сферы — местное управление — обыватели. На их судьбах зеркальным образом отображает­ся то, что происходит во властных областях: «в первом случае, обыватели трепетали бессознательно, во втором — трепетали с сознанием собственной пользы, в третьем — возвышались до трепета, исполненного доверия».

Автор подчеркивает, что внешность летописца является самой настоящей, что не позволяет ни на минуту усомниться в его подлинности. М.Е. Салтыков-Щедрин четко указывает границы рассматриваемого периода: с 1931 по 1825 год. Про­изведение включает в себя «Обращение к читателю от по­следнего архивариуса-летописца». Для придания докумен­тального характера этому фрагменту повествования автор помещает после названия сноску о том, что обращение пере­дается в точности, словами самого летописца. Издатель позво­лил себе лишь орфографическую правку текста, чтобы отре­дактировать отдельные вольности в написании слов. Обращение начинается разговором с читателем о том, найдут­ся ли в истории нашей страны достойные правители и началь­ники: «Ужели во всякой стране найдутся и Нероны преславные, и Калигулы, доблестью сияющие, и только у себя мы таковых не обрящем?» Всезнающий издатель дополняет эту цитату отсылкой к стихотворению Г.Р. Державина: «Калигу­ла! Твой конь в сенате Не мог сиять, сияя в злате: Сияют доб­рые дела!» Это дополнение ставит собой цель подчеркнуть ценностную шкалу: сияет не злато, а добрые дела. Злато в данном случае выступает символом стяжательства, а добрые дела провозглашаются истинной ценностью мира.

Далее в произведении следует рассуждение о человеке во­обще. Летописец призывает читателя взглянуть на собствен­ную персону и решить, что в ней важнее: голова или брюхо. А потом уже судить власть имеющих. Анализируя память на­родную о городских главах и благодетелях, летописец с тон­кой иронией отмечает: «Не знаешь, что более славословить: власть ли, в меру дерзающую, или сей виноград, в меру благо­дарящий?»

В конце обращения Глупов сравнивается с Римом, это опять-гаки подчеркивает, что речь идет не о каком-то кон­кретном городе, а о модели общества вообще. Таким образом, город Глупов является гротескным изображением не только всей России, но и всех властных структур в мировом масшта­бе, ибо Рим издревле ассоциируется с городом имперским, эту же функцию воплощает упоминание римских императоров Нерона (37-68 гг.) и Калигулы (12-41 гг.) в тексте произведе­ния. С этой же целью расширить информационное поле пове­ствования упоминаются в произведении фамилии Костомаров, Пыпин и Соловьев. Современники представляли, о каких взглядах и позициях идет речь. И.И. Костомаров — знамени­тый российский историк, исследователь социально- политической и экономической истории России и Украины, украинский поэт и беллетрист. А.Н. Пыпин (1833-1904) — русский литературовед, этнограф, академик Петербургской академии наук, двоюродный брат Н.Г. Чернышевского. B.C. Соловьев (1853 1900) — русский философ, поэт, публи­цист, литературный критик конца XIX — начала XX века.

Далее летописец относит действие повествования к эпохе существования племенных междоусобиц. При этом М.Е. Салтыков-Щедрин использует свой излюбленный композицион­ный прием: сказочный контекст сопрягается со страницами реальной российской истории. Все это создает систему остро­умных тонких намеков, понятных искушенному читателю.

Придумав сказочным племенам забавные названия, М.Е. Салтыков-Щедрин сразу же раскрывает перед читателем их иносказательный смысл, когда представители племени го­ловотяпов начинают называть друг друга по именам (Ивашка, Петр). Становится понятным, что речь идет именно о русской истории.

Надумали головотяпы найти себе князя, а поскольку сами народ глупый, то и правителя себе немудрого ищут. Наконец, одна (третья по счету, как это принято в русских народных сказках) «княжеская светлость» согласилась владеть этим наро­дом. Но с условием. «И будете вы платить мне дани многие, — продолжал князь, — у кого овца ярку принесет, овцу на меня отпиши, а ярку себе оставь; у кого грош случится, тот разломи его начетверо: одну часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне, а четвертую себе оставь. Когда же пойду на войну — и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!» От таких речей даже неразумные головотяпы понурили головы.

В этой сцене М.Е. Салтыков-Щедрин убедительно пока­зывает, что любая власть основана на покорности народа и приносит ему больше бед и проблем, чем реальной помощи и поддержки. Не случайно князь присваивает головотяпам но­вое название: «А как не умели вы жить на своей воле и сами, глупые, пожелали себе кабалы, то называться вам впредь не головотяпами, а глуповцами».

Переживания обманутых головотяпов выражаются в фольклоре. Символично, что один из них по дороге домой по­ет песню «Не шуми, мати зелена дубравушка!».

Одного за другим посылает князь своих воровитых намест­ников. Сатирическая опись градоначальников дает им красно­речивую характеристику, свидетельствующую об их деловых качествах.

Клементий получил надлежащий чин за искусную стряп­ню макарон. Ламвроканис торговал греческим мылом, губкою и орехами. Маркиз де Санглот любил петь непристойные пес­ни. Можно долго перечислять так называемые подвиги градо­начальников. У власти они долго не задерживались и ничего путного для города не сделали.

Издатель счел нужным представить развернутые биогра­фии самых выдающихся начальников. Здесь М.Е. Салтыков- Щедрин прибегает к уже известному по «Мертвым душам» Н.В. Гоголя классическому приему. Подобно тому, как Гоголь изображал помещиков, он представляет на суд читателей це­лую галерею типичных образов градоначальников.

Первым из них обрисован в произведении Дементий Варламович Брудастый по кличке Органчик. Параллельно с рас­сказом о каком-либо конкретном градоначальнике М.Е. Салтыков-Щедрин постоянно рисует общую картину действий городских властей и восприятия этих действий народом.

Так, например, он упоминает о том, что глуповцы долго помнили тех начальников, которые секли и взыскивали недо­имки, но при этом всегда говорили что-либо любезное.

Органчик же поразил всех жесточайшей строгостью. Лю­бимым его словом был крик: «Не потерплю!» Далее М.Е. Сал­тыков-Щедрин рассказывает о том, что по ночам тайно прихо­дил к градоначальнику органных дел мастер Байбаков. Секрет открывается внезапно на одном из приемов, когда к Брудастому на прием приходят лучшие представители «глуповской интел­лигенции» (само это словосочетание содержит в себе оксюмо­рон, что придает рассказу иронический оттенок). Там и случа­ется у градоначальника поломка органчика, которым он пользовался вместо головы. Только Брудастый позволил себе изобразить нехарактерную для нею приветливую улыбку, как «...вдруг что-то внутри у него зашипело и зажужжало, и чем более длилось его таинственное шипение, тем сильнее и силь­нее вертелись и сверкали его глаза». Не менее интересной вы­глядит реакция городского светского общества на это происшествие. М.Е. Салтыков-Щедрин подчеркивает, что предки наши не увлекались революционными идеями и анархическими на­строениями. Поэтому лишь посочувствовали городскому главе.

В данном фрагменте произведения используется еще один гротесковый ход: голова, которую везут после ремонта градо­начальнику, по городе вдруг начинает кусаться и произносит слово: «Разорю!» Особый сатирический эффект достигается в финальной сцене главы, когда бунтующим глуповцам практи­чески одновременно привозят двух разных градоначальников. Но народ привык уже ничему сильно не удивляться: «Само­званцы встретились и смерили друг друга глазами. Толпа мед­ленно и в молчании разошлась».

После этого в городе начинается анархия, в результате ко­торой власть захватили женщины. Это бездетная вдова Ираида Лукинишна Палеологова, авантюристка Клемантина де Бур­бонревельская уроженка Амалия Карловна Штокфиш. Анеля Алоизиевна Лядоховская, Дунька-толстопятая, Матренка-ноздря.

В характеристике этих градоначальниц угадываются тон­кие намеки на личности царствующих в российской истории особ: Екатерину Вторую, Анну Иоанновну и других императ­риц. Это наиболее сниженная в стилистическом отношении глава. М.Е. Салтыков-Щедрин щедро награждает градона­чальниц обидными прозвищами и оскорбительными опреде­лениями («толстомясая», «толстопятая» и т.д.). Все их правле­ние сводится к бесчинству. Последние две правительницы вообще больше напоминают ведьм, чем реальных людей: «И Дунька, и Матренка бесчинствовали несказанно. Выходили на улицу и кулаками сшибали проходящим головы, ходили в одиночку на кабаки и разбивали их, ловили молодых парней и прятали их в подполья, ели младенцев, а у женщин вырезали груди и тоже ели».

Автор подчеркивает, что описанные в произведении про­блемы существовали не только в 18 веке, но и перешли в современность.

Передовым человеком, серьезно смотрящим на свои обя­занности. назван в произведении С.К. Двоекуров. Он соотно­сится в авторском понимании с Петром Первым: «Одно то, что он ввел медоварение и пивоварение и сделал обязатель­ным употребление горчицы и лаврового листа» и был «родо­начальником тех смелых новаторов, которые, спустя три чет­верти столетия, вели войны во имя картофеля». Основным достижением Двоекурова была попытка учредить в Глупове академию. Правда, результатов на этом поприще он не достиг, но само по себе желание осуществить этот план было уже прогрессивным шагом по сравнению с деятельностью других градоначальников.

Следующий правитель Петр Петрович Фердыщенко был прост и даже любил уснащать свою речь ласкательным словом «братик-сударик». Однако на седьмом году правления влю­бился в слободскую красавицу Алену Осиповну. Вся природа перестала быть благосклонна к глуповцам: «С самого вешнего Николы, с той поры, как начала входить вода в межень, и вплоть до Ильина дня, не выпало ни капли дождя. Старожилы не могли запомнить ничего подобного, и не без основания приписывали это явление бригадирскому грехопадению».

Когда пошел по всему городу мор, нашелся в нем правдо­любивый Евсеич, который решил с бригадиром поговорить. Однако тот велел надеть на старика арестантский убор, так Евсеич и сгинул, как будто его на свете не было, исчез без ос­татка, как умеют исчезать только «старатели» русской земли.

Свет на реальное бедственное положение населения Рос­сийской империи проливает прошение жителей пренесчастнейшего города Глупова, в котором пишут они, что вымира­ют, что начальство вокруг себя видят неискусное.

Поражает дикость и жестокость толпы в сцене, когда жи­тели Глупова сбрасывают с колокольни несчастную Аленку, обвиняя ее во всех смертных грехах. Едва успела позабыться история с Аленкой, как бригадир нашел себе иное увлечение — стрельчиху Домашку. Все эти эпизоды, по сути, показыва­ют женское бесправие и беззащитность перед сластолюбивым бригадиром.

Очередным бедствием, обрушившимся на город, является пожар накануне праздника Казанской божией матери: сгорели две слободы. Все это народ воспринял как очередную кару за грехи своего бригадира. Символична смерть этого градона­чальника. Он перепил и переел народного угощения: «После второй перемены (был поросенок в сметане) ему сделалось дурно; однако он превозмог себя и съел еще гуся с капустою. После этого ему перекосило рот. Видно было, как вздрогнула на лице его какая-то административная жилка, дрожала- дрожала, и вдруг замерла... Глуповцы в смятении и испуге повскакали с своих мест. Кончилось...».

Очередной городской владыка оказался расторопным и въедчивым. Василиск Семенович Бородавкин, как муха, мель­кал по городу, любил кричать и заставать всех врасплох. Сим­волично, что и спал он с одним открытым глазом (своеобраз­ный намек на «всевидящее око» самодержавия). Однако неуемная энергия Бородавкина расходуется не по назначению: он строит замки на песке. Глуповцы метко называют его образ жизни энергией бездействия. Бородавкин ведет войны за про­свещение, поводы которых смехотворны (например, отказ глуповцев разводить персидскую ромашку). Под его предво­дительством оловянные солдатики, войдя в слободу, начинают ломать избы. Примечательно, что глуповцы всегда узнавали о предмете похода лишь по его окончании.

Ироничен и авторский стиль изложения. Бородавкин то рвет на себе мундир, то впадает в «припадок благоразумия» и, наконец, запирается в избе, чтобы держать самому с собой во­енный совет.

Когда к власти приходит Миколадзе, поборник изящных манер, глуповцы обрастают шерстью и начинают сосать лапу. А от войн за просвещение они, наоборот, тупеют. Между тем, когда прекратили просвещение и законодательную деятель­ность, глуповцы перестали сосать лапу, шерсть с них вылиня­ла без остатка, а вскоре они начали водить хороводы. В зако­нах прописано великое оскудение, а жители приходят в тучное состояние. «Устав о добропорядочном пирогов печении» убе­дительно показывает, сколько глупости сосредоточено в зако­нодательных актах. В нем, например, указывается, что запре­щается делать пироги из грязи, глины и строительных материалов. Как будто человек в здравом уме и твердой памя­ти способен печь из этого пироги. На самом же деле этот устав символически показывает, как глубоко может вмешаться го­сударственный аппарат в бытовую жизнь каждого россиянина. Вот ему уже делают предписание о том, как печь пироги. Причем особые рекомендации дается по поводу положения начинки. Фраза «Начинку всякий да употребляет по состоя­нию» свидетельствует о четко выраженной социальной иерар­хии в обществе. Однако страсть к законодательству также не прижилась на российской почве. Градоначальник Беневолен­ский был заподозрен в связях с Наполеоном, обвинен в измене и отправлен «в тот край, куда Макар телят не гонял». Так при помощи образного выражения М.Е. Салтыков-Щедрин ино­сказательно пишет о ссылке. Противоречия в художественном мире произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина, которое являет­ся едкой пародией на современную автору действительность, поджидают читателя на каждом шагу. Так, во время правления подполковника Прыща народ в Глупове совершенно разбало­вался. потому что тот проповедовал в правлении либерализм.

«Но по мере того, как развивалась свобода, нарождался и ис­конный враг ее — анализ. С увеличением материального бла­госостояния приобретался досуг, а с приобретением досуга явилась способность исследовать и испытывать природу ве­щей. Так бывает всегда, но глуповцы употребили эту «новояв­ленную у них способность» не для того, чтобы упрочить свое благополучие, а для того, чтоб оное подорвать», — пишет М.Е. Салтыков-Щедрин.

Прыщ стал одним из самых желанных для глуповцев пра­вителей. Однако местный предводитель дворянства, который не отличался особыми качествами ума и сердца, но имел осо­бый желудок, однажды на почве гастрономического вообра­жения принял его голову за фаршированную. В описании сце­ны гибели Прыща писатель смело прибегает к гротеску. В финальной части главы предводитель в ярости бросается на градоначальника с ножом и, отрезая ломоть за ломтем куски головы, съедает ее до конца.

На фоне гротесковых сцен и иронических примечаний М.Е. Салтыков-Щедрин раскрывает читателю свою филосо­фию истории, в которой поток жизни порой прекращает свое естественное течение и образует водоворот.

Наиболее тягостное впечатление производит Уфюм-Бурчеев. Это мужчина с деревянным лицом, никогда не осве­щавшимся улыбкой. О характере героя красноречиво рассказы­вает его развернутый портрет: «Густые, остриженные под гре­бенку и как смоль черные волосы покрывают конический череп и плотно, как ермолка, обрамливают узкий и покатый лоб. Гла­за серые, впавшие, осененные несколько припухшими веками; взгляд чистый, без колебаний: нос сухой, спускающийся от лба почти в прямом направлении книзу; губы тонкие, бледные, опушенные подстриженною щетиной усов; челюсти развитые, но без выдающегося выражения-плотоядности, а с каким-то не­объяснимым букетом готовности раздробить или перекусить пополам. Вся фигура сухощавая с узкими плечами, приподня­тыми кверху, с искусственно выпяченною вперед грудью и с длинными, мускулистыми руками».

М.Е. Салтыков-Щедрин, комментируя этот портрет, под­черкивает, что перед нами чистейший тип идиота. Его манеру правления можно было сопоставить лишь с беспорядочной рубкой деревьев в дремучем лесу, когда человек помахивает им направо и налево и неуклонно идет, куда глаза глядят.

В день памяти апостолов Петра и Павла градоначальник велел людям разрушать свои жилища. Однако это было только началом наполеоновских планов Угрюм-Бурчеева. Он стал рассортировывать людей по семьям, учитывая их рост и тело­сложение. Через тол года или два месяца от города не осталось камня на камне. Угрюм-Бурчеев попытался создать собствен­ное море, но река отказывалась повиноваться, срывая плотину за плотиной. Город Глупов был переименован в Непреклонск, а праздники отличались от будней только тем, что вместо тру­довых забот предписано было заниматься усиленной марши­ровкой. Совещания проводились даже по ночам. В дополнение к этому были назначены шпионы. Конец героя также символичен: он моментально исчез, словно растаял в воздухе.

Сам неспешный, тягучий стиль повествования в произведе­нии М.Е. Салтыкова-Щедрина показывает неразрешимость рос­сийских проблем, а сатирические сцены подчеркивают их ост­роту: один за другим сменяются правители, а народ остается в той же нищете, в гом же бесправии, в той же безысходности.

Категория: АНАЛИЗИРУЕМ ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ | Добавил: admin (29.07.2013)
Просмотров: 10559 | Теги: лингвистический анализ, анализ рассказа, урок, анализируем художественное произвед, анализ повести, анализ на уроках литературы, анализ главы | Рейтинг: 5.0/22
ПИСАТЕЛИ И ПОЭТЫ

ДЛЯ ИНТЕРЕСНЫХ УРОКОВ
ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ

КРАСИВАЯ И ПРАВИЛЬНАЯ РЕЧЬ
ПРОБА ПЕРА


Блок "Поделиться"


ЗАНИМАТЕЛЬНЫЕ ЗНАНИЯ

Поиск

Друзья сайта

  • Создать сайт
  • Все для веб-мастера
  • Программы для всех
  • Мир развлечений
  • Лучшие сайты Рунета
  • Кулинарные рецепты

  • Статистика

    Форма входа



    Copyright MyCorp © 2024 
    Яндекс.Метрика Яндекс цитирования Рейтинг@Mail.ru Каталог сайтов и статей iLinks.RU Каталог сайтов Bi0