Представили? Откройте глаза.

Если теперь вы попробуете рассказать приятелю, что именно "увидели", то есть как выглядит морской прибой, на что он похож, то картинки у вас и у вашего приятеля будут разные.

Поэты тоже видят прибой каждый по-своему. Примеры, кото­рые мы вам предлагаем, взяты из книги В.П. Григорьева "Поэтика слова" (М., 1979).

1. ...плоские ступени длинных волн...

(Н. Матвеева.)

2. ...оскаленный гребень прилива...

(Н. Матвеева.)

3. ...волны накатное бревно...

(А. Вознесенский.)

4. ...колесо прибоя...

(А. Тарковский.)

Какой признак прибоя каждый из поэтов кладет в основу своего образа? Для того чтобы выполнить это задание, нужно размышлять, в чем сходство и в чем разница образов при­боя, созданных разными поэтами.

Ответ

Из приведенных примеров только последний - "чистая" метафора: колесо прибоя. Попробуем все остальные свести к такой же формуле. Для этого мысленно уберем из при­меров определения и посмотрим, как изменятся образы. Сравним плоские ступени длинных волн и ступени волн: исчезло впечатление спокойного моря. Оскаленный гребень прилива и гребень прилива: исчезло впечатление шторма (кроме того, оскаленный - олицетворение, и это тоже пропало). В метафоре волны накатное бревно вовсе нельзя убрать определение, иначе исказится смысл: на­катное бревно - это не просто бревно, это инструмент, с которым шли на штурм ворот осаждаемой крепости.

Мы увидели, насколько велика роль эпитетов в создании образа прибоя у каждого поэта. Отметив это, попробуем все-таки разобраться, в чем разница "чистых" метафор.

 Первая метафора Н. Матвеевой - ступени волн - пери­фрастическая, читателю еще самому нужно догадаться, что описывается прибой.

Вторая - гребень прилива - сосредоточивает наше вни­мание не на самом приливе, а на его части, на гребне. Гребень есть у волны, но не у прилива - так что здесь опи­сывается целое вместо части. Такой троп называется синекдоха. Постарайтесь это название запомнить.

Сравнение волны с накатным бревном А. Вознесенского подчеркивает упорство волн, их "решимость" взять крепость берега. За счет "картинки" штурма возникает олицетворение.

В метафоре А. Тарковского - колесо прибоя - главным смыслом будет безостановочность, бесконечность дви­жения волн (сравните метафору колесо жизни).

Как мы убедились, поэты действительно видят один и тот же "предмет" по-разному и передают свое видение с помощью разных метафор.

"Разворачивание" метафор разных поэтов может стать очень увлекательной игрой. Отгадайте, что такое попугай асфальта (метафора В. Набокова). А вот как это расши­фровывает сам автор: радужное, с приматом пурпура и перистообразным поворотом, пятно масла (на асфальте). Такое авторское объяснение все равно может остаться непонятным. Чтобы его осмыслить, мы должны вспом­нить (увидеть мысленно), как расплывается на ас­фальте пятно масла, смешанного с бензином, образуя ра­дужные разводы.

Теперь попробуем "перевести" метафору еще раз: пятно масла на асфальте было похожее на оперение попугая, в его поворотах были все цвета радуги, самым ярким был пурпурный цвет.

Наверняка вы заметили, насколько многословным и неизящным оказывается развернутое описание по сравнению с короткой, точной и емкой метафорической формулой. Вот поэтому художники так любят метафору.

Звуковая метафора и рифма

Из чего складывается смысл поэтического текста? Пра­вильный ответ — из всего ("всюду лицо"!). В этом деле участвуют и тропы, то есть преобразования слов, и син­таксис, то есть расположение слов в строке, и сами строки, которые складываются в те или иные строфы. Имеет значение и ритм: стихотворение грустного содер­жания никто не станет писать в виде залихватских часту­шек (а если напишет — значит, это будет входить в замы­сел автора: или сделать ярче контраст между грустью и весельем, или написать пародию...).

И это еще не все. Но всего и не перечислишь. Сейчас мы поговорим о том, как смысл рождается из отдельных звуков.

Наверное, вам знакомы термины аллитерация и ас­сонанс. Но все же напомним, что это такое.

Аллитерация возникает, когда для создания образа поэт употребляет одни согласные звуки чаще других, как, например, в строчках С. Есенина:

Свищет ветер, серебряный ветер,

В шелковом шелесте снежного шума...

Вы слышите свист снежной бури?

А когда концентрируются гласные звуки - это назы­вается ассонансом:

Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела...

(Б. Пастернак.)

Однако бывают и гораздо более сложные случаи, когда смысл текста (не звуковая картина, а именно смысл) рож­дается непосредственно из звукового облика слов, даже если их звуки ничем не замечательны и ничего нам не напоминают. Это происходит, когда два (реже - боль­ше) слова, звучащие чем-то похоже, начинают объединяться в сознании автора и читателя и своими значе­ниями.

В лингвистике такие слова, звучащие похоже, но раз­личные по значению, называются паронимами. Учите­ля на уроках русского языка немало сил тратят для того, чтобы вы не путали адресат и адресант, экскаватор и эскалатор... Ведь так?

А в поэтической речи автор специально ищет такие слова  (они подходят и для рифмы) и специально стал­кивает их в стихотворении, чтобы за счет объединения их смыслов получить какой-то иной, третий, нужный ему смысл, который никак иначе не выразишь.

Смысл этот часто неуловим, и его нельзя объяснить сло­вами. Вот несколько примеров, чтобы вы почувствовали, как поэт играет с похоже звучащими словами: выселение из Вселенной, тающая тайна, баклажаны бока отле­жали, чело - чулок (Н. Матвеева), гордые, как гренадеры (Б. Окуджава), рапсодия распада, лирическая религия, кроны - корни, скандалы точно кандалы (А. Воз­несенский), русалка - разлука, пчела - печаль - плечи (К. Ковальджи) и так далее... В.П. Григорьев - ученый, многие годы занимающийся изучением таких слов, сделал вывод, что XX веке в поэзии прогремел настоящий "паронимический взрыв".

Поговорим о рифме. Этот разговор может быть и очень простым, и очень сложным. С одной стороны, вы знакомы с ней едва ли не с колыбели (вспомните песенку, в кото­рой есть рифмы ...баю, ...на краю,  ...волчок, ...за бочок). С другой стороны, чтобы хорошо понимать художественный текст, надо разбираться во многих тонкостях: различать рифму мужскую и женскую, точную и неточную и т.д. Рифме посвящено научных исследований и споров не меньше, чем метафоре или сравнению. Но поскольку нельзя объять необъятного, мы решили обратить внима­ние лишь на один аспект этой темы: на глубокую связь риф­мы с другими художественными приемами.

Рифма есть лишь один из множества типов созвучий, возможных в стихе (М.Л. Гаспаров). Поэт подбирает рифмы примерно так же, как паронимы (находит смысл в звуковой оболочке), как метафоры (находит общее между "далековатыми" понятиями). "Объединяя одинаковым соз­вучием два разных слова, замыкающих стих, - пишет В.М. Жирмунский, - рифма выдвигает эти два слова по сравнению с остальными, делает их центром внимания и сопоставляет их в смысловом отношении друг с другом".

Самая первая задача читателя - заметить рифму как особенность формы. Это бывает не всегда просто. Рифма может быть, например, внутренней, как у К. Бальмонта:

Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья,

 Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берез;

Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск луны

                                                                                       приемлет

И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грез...

Конечных рифм здесь только две: берёз - грёз. Внутренних созвучий - намного больше: изваянья - сиянья - очертанья, дремлет - приемлет - внемлет.

Поиск и подбор рифмы - одна из технологий поэти­ческого творчества. У каждого дела есть свои правила, ко­торым нужно следовать в процессе его выполнения. И поэзия в этом смысле не исключение.

Прочитаем отрывок из романа Владимира Набокова "Дар", где рассказывается об оригинальной авторской системе подбора рифм.

Рифмы по мере моей охоты за ними сложились у меня в практическую систему несколько картотечного поряд­ка. Они были распределены по семейкам, получались гнез­да рифм, пейзажи рифм. "Летучий" сразу собирал тучи над кручами жгучей пустыни и неминучей судьбы. "Небосклон" направлял музу к балкону и указывал ей на клен. "Цветы" подзывали мечты, на ты, среди темно­ты. Свечи, плечи, встречи и речи создавали общую атмосферу старосветского бала. Венского конгресса и губернаторских именин. "Глаза" синели в обществе би­рюзы, грозы и стрекоз - и лучше было их не трогать...

 Не захотелось ли вам, когда читали этот отрывок, по­полнить картотеку рифм В. Набокова?

Цветы вызвали к жизни мечты..., которые оказались, увы, пусты...

Среди темноты - одно ощущение, а среди тесноты, доброты,

клеветы или нищеты - совсем другое...

И не нужно спорить, какое из них лучше, до хрипоты...

Обращайте внимание на рифму! Пока можем по­советовать только это. Более подробный разговор о рифме мы будем вести в последующих выпусках наших задач.