Так в обычной речи. В художественном же языке всё по-другому. В нем значимо всё.

Как это понимать? На живом примере это объяснил зна­менитый русский ученый-филолог XX века Роман Оси­пович Якобсон, который в своем докладе на научной кон­ференции приводил такую шутку: "Один миссионер уко­рял свою паству — африканцев - за то, что они ходят го­лые. "Но позволь, - сказали ему, показывая на его лицо, - а разве ты сам кое-где не голый?" "Да, но это же лицо!" - возмутился миссионер. "Ну вот, а у нас всюду лицо", - ответили ему.

Запомните этот образ! В искусстве - "всюду лицо".

В одном стихотворении вам встретится, например, скоп­ление каких-либо звуков (это фонетика), в другом - совсем не будет глаголов (это грамматика), в третьем - ка­кие-то странные синтаксические конструкции, и так далее. И каждое из этих явлений будет "что-то значить".

Однако заранее, до прочтения, предсказать мы почти ни­чего не можем. Поэтому читатель, открывающий незна­комый пока ему текст, должен быть готов ко всему: к то­му, что звуки, или части слов, или какие-то формы слов, или их порядок - вдруг станут "выдвинутыми" на первый план. У музыкантов для таких явлений есть специальное словечко: педалировать, то есть делать акцент на чем-то одном. Это явление — общее для всех видов искусства. Настоящий читатель должен уметь "читать" не только слова, не только знаки препинания, но и те явления языка, которые в обычной речи для нас совсем неважны.

Итак, в художественном тексте всё значимо. Это аксиома. И это надо понимать буквально. Для восприятия смысла могут стать важны любые "мелочи", на которые обычно обращают мало внимания. Часто ли вы смотрите, например, на дату написания стихотворения?..