Писатели-сентименталисты подчеркивают в П. безыскус­ственность и живость чувств героя, его доброту (в повести Н. Карамзина «Бедная Лиза» героиня уверена, что встре­тившийся ей молодой человек не может быть дурным: «У него такое доброе лицо...»). У романтиков П.— яркий, рельеф­ный, как бы говорящий о контрасте между героем и его окружением (например, красавица Эсмеральда в «Соборе Па­рижской богоматери» Гюго) или о контрасте между внеш­ним обликом и внутренней сущностью героя (в том же ро­мане уродство Квазимодо контрастирует с красотой просы­пающегося в нем чувства, а красота Феба — с его душевной пустотой). В литературе романтизма впервые появляется П., отражающий сложность отношений человека с миром:

Надменные мечтанья гордый рот,

Обуздывая, все лее выдает.

Усмешка дьявольская на устах

Внушает бешенство и тайный страх.

А если гневно изогнется бровь,

Беги, надежда, и прости, любовь!

Лишь складка губ иль бледность щек и лба

Покажут вдруг, что в нем идет борьба

Глубоких чувств...

(Байрон. Корсар.)

Психологический П. получает широкое распространение в реализме XIX века: П. Печорина у Лермонтова в «Герое нашего времени», Гобсека в одноименной повести Бальзака. В отличие от романтиков, у реалистов П. более подробный, включающий описание костюма, манеры поведения; таким образом характеризуется не только «натура» героя, но и при­надлежность его к определенной социальной среде, сословная принадлежность (ср. П. Базарова и Павла Петровича в романе Тургенева «Отцы и дети»). Именно таким расширенным опи­санием создается типический П. Гоголь в лице Акакия Ака­киевича («Шинель») воспроизводит характерную внешность мелкого чиновника, говорящую о предельной приниженности, незначительности человека.