Возможно, некоторые могли бы предположить, что именно Ильф и Петров стали прототипами для Фагота и Бегемота. Конечно, многих интересует вопрос: с кого же Булгаковым писался образ Воланда, одного из самых загадочных литературных персонажей.

Существует книга воспоминаний брата Евгения Петрова «Алмазный мой венец», написанная Валентином Катаевым. В этом произведении не раз говорится об одном «колченогом» поэте.

Установить личность этого самого поэта не составило никакого труда. Это был ни кто иной, как Владимир Иванович Нарбут. Потомки Нарбута были дворянами из Черниговской губернии. Сам поэт стал анархистом-эсером.

В свое время, писатель Олеша, собираясь в Москву, должен был взять с собой возлюбленную Серафиму. Каково же было его разочарование, когда он узнал о других планах Симы – она, несмотря на признания Юрию в любви, пожелала связать свою жизнь брачными узами с В.И. Нарбутом.

У этого человека была нелегкая жизнь. У наголо бритого поэта В.И. Нарбута не было левой руки, которую он потерял во время Первой мировой войны. В боях он также был ранен в ногу, именно по этой причине поэт еще и хромал. Деникинцами Нарбут был приговорен к расстрелу, но, к счастью, ему удалось избежать такой участи – в то время Одесса была взята красной конницей, она-то его и спасла.

Вместе с такими яркими поэтами, как Осип Мандельштам, Николай Гумилев и Анна Ахматова Нарбут, создал акмеизм – новое поэтическое течение в литературе. Такой факт, несомненно, прибавил немало блеска его славе. Сам поэт проповедовал нигилизм и аморальность.

Коченогий, а именно такое прозвище имел поэт, по праву считается одним из крупных поэтов того времени. Но полный тираж поэтического сборника «Аллилуйя» был предан огню. Такое распоряжение исходило от Святейшего синода, который посчитал его стихи богохульными.

Публичные чтения этого поэта внешне очень походили на сеансы черной магии, во время которых от его заиканий не оставалось и следа. Он периодически вздрагивал и качался, кидая при этом строфы. Это звучало как своего рода проклятия, брошенные в небеса.

Каждый раз, когда поэт заходило в комнату, многие даже вздрагивали, им просто становилось не по себе. Человек со страшной судьбой слыл мистической, демонической личностью. Вероятно, для многих версия о том, будто именно В.И. Нарбут и стал прототипом булгаковского Воланда, имеет под собой реальный основания.