«Неделя» установила рекорд среди газет; а вот среди книг брежневской поры вне конкуренции было издание со скучным названием «Справочник технолога по обработке металлов резанием», вышедшее в свет в 1962 году. Это было уже третье издание справочника, но именно оно установило рекорд по числу опечаток: в errata их было перечислено более ста!

Впрочем, иногда важно не количество, а качество. Вот, например, какая симпатичная опечатка мелькнула однажды в переводном романе Лиона Фейхтвангера «Лисы в винограднике». Франклин там говорил: «Я слыхал, что этот Бомарше уже отправил в Америку солидную партию товаров, что-то около шести тысяч рублей».

Рублей? Но во Франции и Америке вроде бы ходили иные денежные единицы? Конечно, не рублей — ружей!

Скромная, но характерная опечатка мелькнула в книге Виктора Смолицкого «Из равелина», вышедшей в 1960–е годы: там утверждалось, что за «тридцать» лет до своего ареста Чернышевский был студентом. Но знаменитому демократу в момент ареста исполнилось всего-то 34. Студентом он был не за тридцать — за тринадцать лет до того!

И все-таки к опечаткам в книжной продукции относились тогда достаточно строго. Во втором издании той же книги Смолицкого опечатка была исправлена. А вот еще более любопытное свидетельство уже упоминавшейся нами Татьяны Грековой:

«Книга с двумя–тремя опечатками, непременно обозначенными на вклейке, считалась серьезным браком в работе, за который лишали „прогрессивки". Если же опечатку выявляли в слове, имеющем хоть малейшее отношение к идеологии, или она просто придавала слову неблагозвучную окраску, из готового тиража производили выдирку листа. Помню, в руководстве по онкологии напечатали „сракома" вместо „саркома". Был конец квартала, горел план, и целую бригаду редакторов и корректоров мобилизовали в типографию вырывать лист со злополучной опечаткой».

Есть на этот счет и еще один мемуар, довольно пространный, но весьма красочный. Им можно завершить эту небольшую главку.

«Помню, приближался Новый год. Настроение, однако, в коллективе царило далеко не радостное. Произошло ЧП.

Оно было связано с тиражом научного журнала, от выпуска которого напрямую зависело выполнение нашим издательством всего годового плана. Из одной журнальной статьи, посвященной истории, читатели могли узнать, что Куликовская битва, оказывается, произошла в… 1830 году! Досадная опечатка! Просто вторая и третья цифры даты „поменялись местами". Время идет… И тогда „наверху" родилась мудрая и простая, как все гениальное, идея.

Когда до Нового года оставалось совсем мало, группа сотрудников издательства, в том числе и автор этих строк, вооруженная лезвиями и ручками с черной пастой, начала свою „нелегальную" работу в подвале полиграфического предприятия, где был размещен злополучный тираж. И, смею сказать, нелегкой, неприятной была эта работа! Подчистка и дорисовка цифр, напечатанных мелким шрифтом, не у всех (в частности, и у меня) получались аккуратно… От холода и работы ныли пальцы, и бритва, словно нарочно, то и дело резала именно по ним!

Как же мы были рады, окончив нашу „миссию"!

— Так не забудешь дату Куликовской битвы? — вскоре подшучивали надо мной друзья за новогодним столом.

— Не забуду, это точно! — отвечал я, поднимая праздничный бокал. Причем делал я это осторожно и неуверенно: пальцы все еще болели».