До тех пор пока я работала, как
большинство преподавателей и репетиторов, без системы и не занималась
этимологией и анализом ошибок так, как это сейчас делаю, в течение 20
лет толку от моей работы было мало. Ошибки учащихся, многообразные (как
мне казалось тогда), необъяснимые и дикие были просто неуправляемой
стаей диких ос, которые меня накрывали, как туча, а я отважно кидалась в
нее, чтобы с ними бороться, – с упорством, достойным лучшего
применения. Это как если бы какой-то лох-дачник, любящий мед, но не
знающий повадок пчел, ринулся бы в рой с целью отбить мед – то есть
получить результат. Вот именно такие результаты и были налицо. Задача не
имеет решения до тех пор, пока ты не контролируешь ситуацию. А она
должна быть под строгим контролем и точным учетом. Это не зависит от
волеизъявления: мало ли учителей, которые доблестно и честно стремятся
добиться результата, а результат – ноль, потому что они действуют
вслепую и на ощупь. В их действиях нет системы, и главное, опоры: чтобы
это появилось, необходимо стечение ряда обстоятельств.
Во-первых: надо наблюдать ошибки, которые делают ученики, на одном и том же тексте в течение длительного времени – годами (и даже десятилетиями)! Во-вторых, испытуемых должно быть очень много: не 10–40, 50– 150 человек, а сотни и даже тысячи.
В обыденной школьной практике составляющие эксперимента в лучшем случае не фокусируются.
Учительница N, проработавшая в школе 40
лет (перед ее глазами прошли учащиеся нескольких поколений), такой
практики не имеет. Она работает с неуправляемым неограниченным
количеством позиций (орфография, пунктуация – программа школ не
структурируется в необходимый, но минимальный объем); у нее нет
конкретного предмета для наблюдения). По простому говоря, она каждый
день идет на работу, ведет занятия по учебникам и «методическим
рекомендациям», или по своему собственному усмотрению: диктанты,
упражнения; ответы у доски; выучи правило – получишь пять; 45 минут
прошло. И впереди еще много таких минут – до пенсии. Она знает, что Таня
Ш. – отличница, 8 человек из класса – с тройки на четверку, остальные
30 – это «безграмотные»: они делают ошибки через слово, а некоторые
вообще пишут корову через «ять». Всю эту биомассу старая учительница
делит на 2 группы: 1) это дебилы (придурки): у них и другие предметы так
же отвратительно и по поведению два; 2) это умные, развитые «ребята» –
они хорошо учатся по всем предметам, кроме русского. Поэтому с ними тоже
все ясно: надо больше заниматься, выучить правила; словарные слова надо
проштудировать: по 20 слов в день – и все будет как надо. А если нет –
то репетитора надо нанять. В качестве репетитора она может назначить
себя, но необязательно: другая, точно такая же может взяться за это
дело, но теми же способами.
ШГ
(Школа грамотности) с начала 90-х годов привлекла слишком большое
количество учеников. Чтобы как-то структурировать этот бум, перед
зачислением проводилась консультация (она и до сих пор проводится). Все
абитуриенты в течение почти 20 лет и до сих пор пишут один и тот же текст.
В нем нет ничего особенного: это обычный текст из учебника, но вскоре
он стал безусловным тестером типичных ошибок и показателем разных форм
дисграфий. Все дело в количестве испытуемых: с 1992 до 2002 г. его
написали более 30 тысяч подростков – учащихся 7–11-х классов. В период
между 2002 и 2005 гг. статистика не велась так же точно, как раньше, но
тем не менее каждый день приходило на консультацию около 10 человек, а
проводились они 5 раз в неделю – то есть тестировалось около 2000
человек в год.
Ни один учитель в школе и ни один
практикующий репетитор не имеет столько исходного материала для
системного наблюдения над ошибками учащихся в одном и том же тексте:
то есть я в отличие от них получила бесценный материал для
эксперимента. В результате обнаружилось следующее: все ошибки испытуемых
типичны (одинаковы), а значит – они системны. И эта система предельно
точно структурируется.
I. Границы слов
II. Гласные
III. «н» и «нн»
IV. «ь» после шипящих
Здесь
приводятся для сравнения лишь некоторые образцы из практических
наблюдений за ошибками, чтобы стало ясно, на каком основании программа
БП считает главной позицией обучения слитность и почему с первого же дня обучения вводится установка «опора на речь».
В пунктуации основными системными ошибками
является отсутствие второй запятой в обособлениях перед союзом «и»,
запятые на ложных паузах. Множество системных ошибок порождают
«исключения», поэтому мы их относим к «вирусам», и в нашей программе от
них есть защита.
А вот
как защитить саму программу от чужих неуклюжих рук? В нашем городе
действует как минимум две организации, которые пытаются учить
грамотности, неумело копируя старые алгоритмы методики БП. Результаты
такого обучения весьма плачевны: cслепое применение алгоритмов, глубоко
чуждых традиционной грамматике, наносит учащимся непоправимый вред.
Какими бы вывесками ни прикрывались горе-преподаватели, родителям и
самим учащимся надо знать: единственным гарантом подлинности программы и
самого обучения являюсь я сама, а там, где есть только ссылки на мою
фамилию и методику – фальшивка: варианты отсутствуют и задача не имеет
решения. |