Но что же в таком случае «жаргон»? Ведь это тоже особенность языка, свойственная отдельным группам населения? В этом вопросе требуется полная ясность...

Если диалект — в лингвистике понятие территориальное, а техницизм — понятие профессиональное, то жаргон — понятие социальное.

И прежде всего он бытует в деклассированных слоях классового общества, в мире уголовных преступников, воров, нищих, бродяг...

И хотя провести четкую границу между диалектом и жаргоном не всегда бывает легко, всё же «парижское арго», например, есть в основном язык «апашей» и прочих представителей парижского «дна», а не парижан вообще.

«Жаргон» или «арго» — слова французские. Арго (argot) — имеет два значения. В ботанике — это засохшая ветвь, а в быту — воровской язык, ответвление от общенародного языка...

Итак, арго — это специальная лексика замкнутых групп населения, условный язык (в первую очередь уго- ловных элементов), имеющий целью изолировать говорящих на нем от основного общества, засекретить, сделать непонятной свою речь, скрыть свои темные дела от общества, закона и правосудия.

Однако жаргон всегда существовал не только у преступных элементов, но и у некоторых других социальных групп, например — у мелких торговцев. (Как видно, разница между обманом и торговлей считалась иной раз не такой уж большой, что явствует хотя бы из того, что античный бог Гермес (Меркурий) был одновременно покровителем и купцов и плутов. Вспомним и старинную пословицу: «Не обманешь — не продашь!»)

Причина подобного явления — та же: сделать свой язык непонятным для непосвященных...

О «блатной музыке» — жаргоне уголовников — на русском языке («перо» — нож, «ксива» — письмо, «колёса» — башмаки, «бан» — вокзал, «бамбер» — часы и т. д.) писалось уже много.

Гораздо менее известен так называемый «офенский», или «мазовецкий» (от слова «маз» — приятель), язык, которым в дореволюционные времена пользовались бродячие торговцы (офени, коробейники), приказчики, базарные торговцы и вообще мелкий торговый люд.

Этот язык очень любопытен с филологической стороны, так как в нем, наряду с выдуманными словами, встречаются слова древнегреческие, выдающие историческую связь этого «языка» с Византией, главной страной, торговавшей с древней Русью.

Вот для примера счет (от одного до десяти) «по-офенски»: екой кокур, кумар, дщера, пенда, шонда, сезюм, вондара, девера, декан. Здесь числа пять (пенда) и десять (декан) — явно греческого происхождения («пента» и «дека»).

Вот еще слова и короткие фразы «офенского», или «мазовецкого», языка: «масья» (мать), «астона» (жена), «юсы» (деньги), «косать» (бить), «воксари» (дрова), «ропа кимать» (пора спать), «рыхло полумеркоть» (скоро полночь), — и т. д.

В настоящее время «мазовецкий язык», естественно, вымер и людей, имеющих о нем понятие, осталось, вероятно, очень немного.

Вот образцы «мазовецкой» речи, которые мне сообщил инженер (ныне пенсионер) А. А. Лебедев, проживающий в селе Калачево, Сонковского района, Калининской области:

«Обтыривай, маз! Дулец-то яманный!» (Обвешивай, приятель! Мужик-то простоват!)

«В курёху бряем, галямо термаем: алено! алено!» (В деревню въезжаем, громко кричим: масло! масло!)

В театре во время представления: «Зеть-ка, маз, сти- буху-то дули зонят...» (Смотри-ка, приятель, старуху-то мужики несут.)

Итак, повторяем: основная цель подобного жаргона — сделать свой язык непонятным для непосвященных. (На это, как видно из первого примера, у говорящего имелись все основания!)

Следует заметить, что иногда в языке воров и нищих попадались слова «незашифрованные» и настолько меткие и образные, что они полноправно вошли не только в нашу разговорную речь, но даже и в литературный язык.

Как на пример такого явления, можно указать на слово «двурушник».

Означая первоначально нищего, который занимается своим «ремеслом» с точки зрения своих товарищей «нечестно», то есть стоя на паперти, в тесном ряду других просящих нищих, протягивает за подаянием не одну руку, а сразу две, — это слово, очень яркое и выразительное, вскоре вошло в нашу речь и в литературный язык как созданное по аналогии со словом «двуличный». И когда мы в газете прочтем в публицистической статье выражение «политический двурушник», — это выражение будет воспринято всеми как вполне понятное.

* * *

Но иногда жаргон применялся в разговорной речи без всякого намерения сделать свою речь непонятной, а просто так, — из озорства, из подражания, следуя своеобразной «моде». Здесь жаргон — самоцель...

Такой жаргон бытовал и бытует главным образом среди молодежи, особенно артистической. Это язык так называемой «богемы» и тех, кто подражает ее представи­телям.

Вот тут, наконец, мы вплотную подходим к вопросу о наибольшем распространении жаргона в нашем современном русском разговорном языке.

Каковы же причины этого явления, имеющего доста- точно большое распространение среди части нашей молодежи?

Их несколько. Своеобразная «мода», подражание, языковый нигилизм, переходящий в словесное озорство или даже хулиганство, речевое «стиляжничество».

Из таких отдельных «словечек» и выражений вырастает жаргон, который не может не вызвать возмущения у каждого любящего наше драгоценное народное достояние — великий русский язык.

Примеров, к сожалению, достаточно...

* * *

— «Ну, как?» - «Вырубил четыре шара».
- «Железно! А я рухнул. И шпора не помогла...» - «Вот лажа!» — «Ну, похиляем... Надо еще успеть покимарить: вечером на хате у одного чувака будет большой кир...»

...Когда я передал этот странный разговор моему знакомому, молодому инженеру, тот сразу определил, что в данном случае говорили студенты, из которых один едал экзамен на четверку, а другой провалился, несмотря на шпаргалку, что вызвало у собеседника реакцию сочувствия. Затем неудачник предложил прогуляться и сообщил о своем желании выспаться до того, как идти к приятелю на вечеринку (точнее — пьянку).

Я сам был когда-то студентом, но такого «студенческого» жаргона никогда не знал. Заинтересовавшись этим явлением, я вскоре убедился, что подобный «язык», вернее жаргон, есть не только у студентов: у музыкантов («лабухов», как они сами себя называют) тоже есть свой жаргон, — например, играть на похоронах называется «лабать жмурику».

По этому поводу есть даже такая анекдотическая сценка, якобы происходящая в суде. Между судьей и обвиняемым ведется следующий диалог:

Судья. Расскажите, как было дело?

Обвиняемый. Сперва лабали жмурику, потом побашляли, кирнули и покашпыряли...

Судья (удивленно). Да кто вы такие?

Обвиняемый. Лабухи... Как видно, в этом жаргоне есть общее со студенческим: только слова «побашляли» (заработали — от слова «башли» — деньги) и «покашпыряли» (поскандалили) — незнакомые.

Существуют «словечки», которые даже не знаешь, к жаргонам какой категории отнести: уголовников, «лабухов» или просто молодых словесных «стиляг». Во всяком случае они существуют, засоряя наш разговорный язык.

Вот несколько образчиков жаргона некоторой части нашей молодежи (рабочей и учащейся):

«Хмырь» (развязный малый).

«Керя» (друг).

«Сачок» (лентяй, ловкач, отлынивающий от работы).

«Хнурик» (работающий небрежно, халтурщик).

«Салага» (новичок).

«Шмакодявка» (девочка-подросток).

«Берлять» (есть, принимать пищу).

«Кочумать» (молчать).

Как видит читатель, здесь собран пышный, но не полный «букет» словесных сорняков, выросших паразитами на широком поле нашей речи!...

Во всяком случае следует признать, что разные уродливые, засоряющие наш язык слова и выражения существуют. Печально, повторяем, что они особенно «привились» в студенческой среде, где выковываются новые кадры нашей интеллигенции. Кроме того, эти «словечки» постепенно распространяются и по широким кругам нашей рабочей молодежи.

«Прошвырнуться» и «прохилять» вместо «прогуляться», «шамать» и «рубать» вместо «есть», «отхватить» и «оторвать» вместо «купить» и «приобрести», «кореш» и «чувак» вместо «приятель», «махнуться» вместо «обменяться», «добрал» и «припух» (в дополнение к «кимарить») вместо «поспал», «выдать» вместо «рассказать», «забросить кости» вместо «зайти», «свистеть» вместо «лгать», — вот далеко не полный перечень тех «модных» вульгаризмов, которые отравляют разговорную речь нашей молодежи.

Особенно пышно «расцвели» выражения, являющиеся по смыслу синонимами слов «отлично», «прекрасно», «очень хорошо»... Чего тут только нет! И уже упомянутое «железно», и «законно», «потрясно», «клёво», «колоссально», «мирово» (с вариантами «мировецки» и «мировенько»), «сильно», «классно» — здесь так и мелькают,

Восхищение и удивление, кроме того, выражаются словами: «шик», «люкс», «блеск» и — напротив - презрение и осуждение: «муть», «жуть», «мура»...

Любопытно отметить, что один старшеклассник, прочитав где-то о классной даме, был уверен, что речь идет о какой-то особенно интересной и эффектной особе, одним словом — о «классной» даме!

Русский язык очень богат. Огромное количество слов имеет синонимы, выражающие иногда тончайшие оттенки речи. Вместо «отлично» можно сказать не только «прекрасно», но и «чудесно», «восхитительно», «великолепно», «дивно», «замечательно», «отменно», «бесподобно», «обворожительно», «блистательно», «волшебно» и т. д. Но всего этого богатства слов для известного слоя нашей молодежи, видимо, недостаточно: их почему-то привлекают грубые, дикие и нелепые неологизмы, идущие порой из весьма сомнительных источников...

Нас всех, конечно, беспокоит распространение среди нашей молодежи всяких «модных словечек», но что должно вызвать настоящую тревогу, так это проникновение вульгаризмов в речь наших детей-школьников!

Некоторые из таких слов — это вид «скороречи» (да будет мне позволено составить такое слово!). Например, «ребта» вместо «ребята», «ейбо» вместо «ей-богу». (Конечно, очень странно слышать от наших школьников упоминание о боге, но это так! Заметим, кстати, что и наше «спасибо» когда-то образовалось из «спаси бог»...)

Как на примеры скороречи, сокращающей длинные слова, можно указать на «телик» (телевизор), «велик» (велосипед), «мотик» (мотороллер), «вечка» (вечная ручка) и др. Подобный способ выражаться не способствует, конечно, украшению нашего разговорного языка, но ведь у школьников есть пример: наши «сокращенные слова»: «кино», «метро», «фото», «авто» и др.

Однако некоторые слова в языке наших школьников заставляют особо насторожиться. К ним в первую очередь относятся «атас» и «плебей»...

Слово «атас» существовало до недавнего времени только в жаргоне уголовников. Происхождение его не выяснено: возможно, что это видоизмененное французское слово «attention» (аттансьон), что означает «внимание», и пришло из международного воровского жаргона. Невозможно понять, каким образом оно добралось до наших школьников (иногда даже младших классов), означая то же самое: «внимание!», «опасность!...»

Но еще более непонятно внедрение в детскую лексику слова «плебей». Трудно себе представить слово более неподходящее в устах советского школьника.

Ведь слово «плебей» происходит от латинского слова «plebs» («плебс»); это не «народ» («народ» — «populus» (популюс), отсюда «популярный»), а «чернь», то есть народ в понимании аристократии (по-гречески означающей «власть лучших»; нетрудно догадаться, кем изобретено такое слово!)

Как, когда и откуда это оскорбительно-нелепое слово добралось до речи наших школьников, повторяем — совершенно непонятно!

Борьба с грубыми вульгаризмами вообще — дело не новое.

В 1934 году А. М. Горький в статье «О бойкости» писал: «Нет никаких причин заменять слово «есть» словом «шамать».

Нам остается добавить: неужели понадобилось еще одно новое «заменяющее» словечко «рубать»?

«Борьба за очищение книг от «неудачных фраз» так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что в стране, которая так успешно — в общем — восходит на высшую ступень культуры, язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например, «мура», «буза», «волынить», «шамать», «дай пять», «на большой палец с присыпкой», «на ять» и т. д. и т. п.»

Так писал основоположник советской литературы А. М. Горький в 1934 году на страницах газеты «Правда».

Приходится с грустью признать, что и через двадцать шесть лет вопрос о чистоте нашего разговорного языка стоит с такой же остротой...

* * *

Еще о «модных» эпитетах...

«Правильный (ая, ое)». Это слово за последнее время распространилось в неожиданном «качестве».

«Закуска правильная» — это означает, что закуска хорошая, подходящая.

«Дождь правильный» — это означает, что дождь сильный, независимо от того, желателен он говорящему в данное время или нет.

«Правильный мужик» — это означает «хороший человек». Иногда «правильный» заменяется словом «законный», хотя к юриспруденции никакого отношения не имеет.

После разговора о жаргонах уместно упомянуть о том «модном», нарочито огрубленном языке, который весьма распространен не только среди молодежи, но и среди лиц значительно более старшего возраста — особенно среди интеллигентных женщин, где подобная манера выражаться, по-видимому, считается своеобразным «шиком» и особой бравадой...

Приведем несколько примеров.

* * *

«Мужик»...

Много веков это слово было синонимом понятия «крестьянин». До революции — в речи так называемых «высших классов» — в это слово вкладывался пренебрежительный смысл. У самих крестьян это было обыкновенное бытовое слово.

Вспомним некрасовские строки:

«... Семья-то большая, да два человека

Всего мужиков-то: отец мой да я...»

За последнее время слово «мужик» приобрело необычайную популярность, оторвавшись от своей крестьянской сущности. Оно стало заменять слова «человек», «гражданин», «мужчина», «гость», «знакомый», «муж», «возлюбленный», приобретя фамильярно-шутливый оттенок.

То и дело слышишь в речи горожан и особенно горожанок:

«Приходите, будут интересные мужики!...»

«Он - мужик деловой» («правильный», «законный»)...

«Мужики сели играть в преферанс...»

«Мужики на банкете изрядно выпили...»

Не надо думать, что этим не к месту сказанным «мужиком» ограничивается то нарочитое огрубление нашей речи, о котором мы сейчас говорим.

* * *

«Я так ржала, что чуть не сдохла!...»

Это выражение я недавно услыхал из «модно» накрашенных уст одной молодой женщины, особы с высшим образованием (подчеркиваю последнее обстоятельство).

Услыхал и подумал: а почему она не сказала просто «я так смеялась» или «я так хохотала»?

Прислушиваясь внимательно к бытовому языку многих современных интеллигентных женщин, я с удивлением заметил у многих явное и нарочитое стремление огрубить свою речь.

Вероятно, это нечто вроде моды.

Вот несколько образцов (кроме уже приведенного) этой модной манеры выражаться. Все они «списаны с натуры»:

«Ввалиться» (войти).

«Морда» (лицо, притом свое собственное).

«Намазать» (накрасить: относится к собственному лицу).

«Завалиться» (лечь спать).

«С копыт свалилась» (устала).

«Бабка» (женщина, преимущественно молодая, о которой хотят сказать одобрительно).

«Зануда» (скучная женщина) — и т. д.

Прошу понять меня правильно: я совсем не против синонимов, иногда даже и грубоватых, если они придают речи особую выразительность и помогают оттенить тонкость мысли, и всячески ратую за обогащение языка, но решительно возражаю против такого «обогащения».

Обыкновенно в порче нашей разговорной речи обвиняют молодежь. Еще раз подчеркиваю: в данном случае мода охватила разные возрасты.

Тем печальнее...

* * *

Когда я закончил этот раздел и пошел обедать в столовую «Дома творчества», то услышал там, как один молодой писатель рассказывал о каком-то собрании, где он «загнул речугу», говорил о своих планах «накропать повестуху» и хвалил «здешнюю житуху». За столом зашла речь о языке. Одни отстаивали «полнокровный и энергичный язык улицы», противопоставляя его «сухому

и бесцветному языку канцелярии и скучных отчетов», другие говорили о «яркой и выразительной правильной речи без ненужных вульгаризмов». Кто же из них прав?