Поговорим об ударениях, помня, что неправильные ударения в значительной степени уродуют и коверкают наш разговорный язык.

Но прежде чем говорить об отдельных словах, хочется немного остановиться на одной особенности русского языка: на интонационно-смысловом оттенке, который вызывается переносом ударения с имени существительного на предлог, что фактически иногда сливает их в одну часть речи — в наречие.

Вот примеры:

«Он готов был даже на смерть, он знал, что будет стоять на своем посту насмерть...»

«Во время ночного сна начался пожар, но он был вовремя замечен и погашен...»

«Без году неделя» это не совсем то же самое, что «без году неделя», и «как на грех» чем-то отличается от «как на грех», так же, как «слово за слово» отличается от «слова за слово».

Впрочем, иногда обе формы (с ударением на предлоге и с ударением на существительном) равноправны в языке, что подтверждают следующие примеры:

В народной песне поется:

«Как по морю, морю синему»

У Лермонтова читаем:

«По небу полуночи ангел летел...»

А Пушкин в «Царе Салтане» пишет:

«Туча по небу идет,

Бочка по морю плывет...»

Когда мы говорим: «идти по лесу», «вид на море», «действовать наспех», «поднять на смех» и т. д., — мы руководствуемся не точным грамматическим правилом, а духом языка. К сожалению, эта тонкая особенность русского языка ощущается далеко не всеми. Всё чаще и чаще приходится слышать вместо «с глазу на глаз» неверное «с глазу на глаз», хотя «на глаз» по-русски означает «приблизительно», «без точной мерки»... Вместо правильного «по три копейки» мы часто слышим: «по три копейки», хотя последнее по-русски означает странное предложение: «потрим копейки», то есть повелительное наклонение от глагола «потереть».

Чуткому русскому уху больно слышать не только грубые ошибки речи, но и исчезновение тончайших особенностей нашего разговорного языка, которые в совокупности и составляют наше великое сокровище — родную русскую речь.

* * *

Теперь — об ударениях в отдельных словах.

Русский язык — язык сложных и разнообразных ударений. Во французском языке, как известно, все слова имеют ударение на последнем слоге, в польском — на предпоследнем, в некоторых языках встречаются ударения на третьем слоге от конца.

А в русском языке зачастую ударения приходятся не только на четвертый слог от конца (например: «солнечное», «ящерица», «ласковая», «радоваться», «падчерица») или на пятый «расследование», «гусеничные», «выворотные»), но даже на шестой («вы служившемуся», «врезывающийся») и седьмой («берег пруда был полон выкара бкивающимися лягушками»). Как курьез можно привести даже слово с ударением на десятом слоге от конца («выкристаллизировавшемуся»).

Большой мастер русской поэзии, Валерий Брюсов написал даже целую книгу стихотворений «Опыты», где собраны его стихи такого рода, которые показывают большое разнообразие сложных по ударению рифм. Например, в стихотворении «Холод»:

«Холод, тело тайно сковывающий,

Холод, душу очаровывающий...

От луны лучи протягиваются,

К сердцу иглами притрагиваются...»

и т. д. до конечных строк:

«Над последними привязанностями,

Над святыми недоскзанностями...»

Есть много русских слов с двойными ударениями, например, «заслуженный» и «заслужённый», «высоко» и «высоко», «далеко» и «далёко», «иначе» и «иначе» и т. д.

Впрочем, если вслушаться, можно в первом примере заметить тонкую разницу: вместо «заслуженный отдых» нельзя сказать «заслужённый отдых»...

Немало споров вызывают слова «договор» и «приговор», которые многими произносятся, как «договор» и «приговор». Думается, что «договор» и «приговор» всё же вернее: ведь мы говорим «разговор» и «уговор».

Иногда ударение имеет свой смысловой оттенок: так, «заговор» — это тайное общество или тайный умысел, а «заговор» — знахарское лечение болезни...

Как мы видим, вопрос об ударениях иногда бывает спорным. Бывают случаи, когда ударение меняется с течением времени: так, при Пушкине говорили не «музыка», а «музымка». Вспомним:

«Гремит музыка боевая...»

Это объясняется происхождением слова «музыка» от французского «musique» («мюзик»). Как только это слово «обрусело», оно потеряло французское ударение.

Иногда с течением времени меняется ударение и в чисто русских словах. Так, например, у Пушкина в «Борисе Годунове» читаем:

«Я ускорил Феодора кончину...»

Едва ли великий поэт мог допустить такую «поэтическую вольность»; значит, во время Пушкина говорили не «ускорить», а «ускорить»...

Однако всё это разнообразие русских ударений и спорность некоторых из них совершенно не оправдывают те безусловно неверные ударения, которые встречаются в нашей разговорной речи, а также в выступлениях на собраниях, в докладах и даже в передачах по радио...

«Квартал», «атлет», «процент», «портфель», «ампер», «партер», «магазин», «роман», «медикаменты», «коклюш» — так и слышатся со всех сторон...

Мне могут возразить, что все приведенные слова — иностранного происхождения и потому их неправильное произношение может быть объяснено незнанием иностранного языка. Допустим. Но почему же тогда так часто коверкаются ударения в исконно русских словах? Ведь нередко говорят: «средства», «свекла», «искра», «добыча», «бутыль», «си роты», «молодежь», «хозяева», «хрусталь», «виноградарство», «столяр», «танцовщица», «творить», «начать», «положить», «тесно» и многие другие? Этот «скорбный список» легко продолжить.

За последнее время почему-то стали говорить «индустрия», «металлургия», «кулинари я», «кинематография».

Это — неверно. Все приведенные слова — греческого и латинского происхождения, поэтому надо сохранять ударение первоисточника: «индустрия», «металлургия», «кулина рия», «кинематография», а не произносить их на «французский манер». Ведь никто же не говорит «типография», «биография», «география» пли «фотография»? Откуда же «кинематография»?

А вот слово «буржуазия» правильно произносить с ударением на предпоследнем слоге: это слово французское, и следует сохранить «французское» ударение...

Часто говорят «километр», что также неверно. Ведь никто же не произносит «кило грамм», хотя сокращенно и говорят «кило»! Здесь «французская» манера произношения вполне уместна: метрическая система была впервые введена во Франции.

Неправильно произношение «библиотека»: надо произносить «библиотека», так же как «пинакотека» (собрание картин), «картотека», «фильмотека» и др., сохраняя ударение «тека» греческого первоисточника.

Неправильные ударения из бытовой речи перекочевали даже в высокий жанр поэзии.

Вот, например, стихи одной современной поэтессы, напечатанные в газете:

«Эту землю люблю издавна,

Может быть, не за то, что красива,

А за то, что родная она...»

и сразу слух неприятно отмечает слово «издавна»...

Открываю популярный журнал и читаю стихи другого современного поэта:

«Цвели у девушки глаза, Ее глаза, Ее краса,

Сияли синею игрой, Пронзали золотой искрой...»

Почему «искрой»?

Может быть, кто-нибудь скажет, что всё это «поэтические вольности»? А чем доказать, что это «вольности»?

Давайте вспомним, какое ударение было у слова «издавна» у наших классиков. Может быть, тоже перемещалось?

Да, перемещалось: по-русски говорят: «издавна» и «издавна», но не «издавна».

Доказательство? Пожалуйста:

«И в доме издавна знакомом

Ты совершил грабеж со взломом!...»

(И. А. Некрасов)

«Хотя мы знаем, что Евгений

Издавна чтенье разлюбил...»

(А. С. Пушкин)

А как обстоит дело со словом «искра»?

Вспомним у Пушкина:

«В вас искру нежности заметя,

Я ей поверить не посмел...»

И у Полонского:

«Искры гаснут на лету...»

Нет! Русская поэзия не терпит таких «вольностей»!

* * *

«Вам позвонят»...

Эти слова может услыхать каждый, заказавший по телефону такси или телеграмму в кредит.

Откуда в глаголе «звонить» появилось ударение на первом слоге? Непонятно.

Приходится, однако, признать, что это ударение — увы! — весьма прочно вошло в нашу бытовую разговорную речь. Так говорят и школьники, следовательно ни дома, ни в школе их никто не поправляет. Печально...

Я предвижу такое возражение: а почему нельзя говорить: «они звонят», если можно сказать: «они трезвонят»?

Отвечаю: глагол «звонить» требует формы «звонят», а глагол «трезвонить» требует формы «трезвонят».

* * *

Немного об ударениях в иностранных словах.

Мне приходилось слышать, как диктор по радио говорит: «газета Сюисс», тогда как надо говорить «Сюисс»; так по-французски называется Швейцария, где, кстати, треть населения говорит на французском языке.

Приходилось мне слышать и «Драпо руж», тогда как название бельгийской газеты «Драпо руж» («Красное знамя»).

Не лучше и с произношением названий некоторых немецких городов: все дикторы поголовно говорят, например, «Потсдам», тогда как надо говорить «Потсдам».

А ведь к произношению радиодикторов прислушиваются десятки миллионов людей, считая их речь образцом правильности. Так оно и должно бы быть.

В произношении иностранных слов иногда есть неправильности настолько укоренившиеся, что с ними за давностью невозможно бороться. Взять хотя бы известнейшие фамилии. Но выделим этот разговор в особый раздел.