Всем образованным людям известно, что слова иностранного происхождения, кончающиеся на «о», не склоняются. К этим словам относятся: «пальто», «трюмо», «пианино», «депо», «метро» и т. д.

Но почему же с таким упорством склоняются они в просторечии? Почему нам нередко приходится слышать «в пальте», «без пальта», и даже множественное «польта»?

Потому что так яснее и понятнее.

В самом деле. Возьмем, для примера, исконно русские слова, оканчивающиеся на «о» — с ударением как на последнем слоге, так и не на последнем: «письмо», «крыльцо», «сито», «дело», «озеро», «марево».

Все они, конечно, всегда склоняются.

И вот, когда в просторечии встречается такое «обрусевшее» слово, как «пальто», у некоторых появляется желание сказать: «без зимнего пальта», «в новом летнем пальте» и т. д.

(Еще раз прошу понять меня правильно: я не призываю к склонению слов «пальто», «трюмо» и пр., а только пытаюсь обосновать «закон склонения» в нашей разговорной речи.)

Но «закон склонения» распространяется на иностранные слова, кончающиеся не только на «о», но и на другие гласные: «боа», «кофе», «кепи», «рагу», «меню»...

И здесь чувствуется «напор» рассматриваемого нами «закона». Если «боа» еще его выдерживает, то уже слово «пижама» сдалось; потеряв «французское» ударение на последнем слоге и превратившись в «пижаму», оно стало широко склоняться: «в полосатой пижаме», «без новой пижамы» и т. д.«Кофе» для удобства склонения — превратилось в просторечии в «кофий»: «я не привык к кофию», «пойду за кофием»...

Английское «кепи» быстро «обрусело», приобрело русский суффикс «ка» и превратилось в «кепку».

Вот «рагу» и «меню» — держатся...

Впрочем, в моей «коллекции» исковерканных слов есть совершенно поразительный пример, уникальный для моей записной книжки.

Однажды в ресторане, где в меню значилось «рагу», посетитель, пришедший с женой и сыном, сказал официанту: «Три рага!» Самое удивительное, что официант его моментально понял и принес три порции рагу.

Вот еще любопытный пример. Одна особа (невысокого культурного уровня) быстро подчинила «закону склонения» слово «какао», превратив его в слово «какава», после чего говорила, что она «сменила кофий на какаву», склоняя «какава», как «канава»...

А вот пример того, как слово давнего иностранного происхождения, кончающееся на «о», приобрело право склонения... в одном падеже!

Это слово — «эхо».

В древней Руси такого слова не существовало. Для обозначения всем известного акустического явления было слово «отгулье». «Эхо» — слово иностранное. Но оно так- давно прижилось на Руси, прочно войдя в нашу речь и без остатка вытеснив «омтгулье», что уж не кажется нам иностранным. И всё же оно до недавнего времени подчинялось правилам, которые существуют для слов «пальто», «трюмо», «пианино» и т.д., то есть не склонялось.

Пушкин писал:

«И неподкупный голос мой

Был эхо русского народа...»

Никто, пожалуй, и сейчас не скажет: «Я здесь не слышу эха», «прислушайтесь к эху», «я знаю об этом эхе», но почти все — и в прозе и в стихах — говорят и пишут: «звучит далеким эхом», «отозвалось эхом» и т. д. Поэты любят даже рифмовать «эхом» со «смехом».

Итак, слово «эхо» приобрело один творительный падеж! Лет через сто, вероятно, оно приобретет и остальные...

* * *

Можно привести еще один пример «закона склонения», когда ему (правда, тоже только в одном падеже) подчинилось... наречие.

«Не может быть! — скажет читатель-скептик. — Наречие никогда не склоняется».

И всё же...

Что такое «завтра»? Наречие.

Склоняется ли оно?

Но прежде поговорим о самом этом слове.

Не вызывает сомнений, что «завтра» — это видоизмененное «за утро», «заутра», В современной бытовой речи это слово исчезло. Никто в наши дни не скажет например: «Заутра мне надо платить за квартиру», да и в современной поэзии это слово можно встретить очень редко. Но в поэзии прошлого века «заутра» употреблялось часто. Достаточно вспомнить у Пушкина:

«Но решено: заутра двину рать!...»

(«Борис Годунов»)

«Блеснет заутра луч денницы...»

(«Евгений Онегин»)

«Заутра казнь. Но без боязни

Он мыслит об ужасной казни».

(«Полтава»)

Но вернемся к наречию «завтра», несклоняемость которого кажется очевидной.

Так ли это?

Не случалось ли вам слышать, как школьники спрашивают: «Что задано к завтраму?»

«Но ведь это школьники, дети, — скажет сомневающийся читатель, — что с них спрашивать?..»

Допустим. А не приходилось ли вам слышать, как вполне взрослые дяди и тети говорят: «Надо приготовить к завтраму отчет»?

«Ну, это просторечие, а не литературный язык, ответит тот же читатель-оппонент, — дайте пример из книг».

Извольте.

Я подхожу к книжному шкафу, беру с полки том стихов Сергея Есенина, читаю стихотворение, которое начинается словами: «Всё живое особою метой» и было написано в 1919 году, и нахожу в нем строки:

«Ничего! Я споткнулся о камень,

Это к завтраму всё заживет...»

Следовательно, слово «завтра», если и не склоняется целиком, то может иметь дательный падеж, так же, как слово «эхо» приобрело творительный.

Повторяю вывод: русскому языку свойственно склонение слов всюду, где только представляется малейшая возможность, свойствен «закон склонения»...

Ну, а как обстоит дело с этим «законом» в применении к названиям населенных пунктов?

Впрочем, об этом — в числе других вопросов — лучше поговорим в следующем разделе.