Так, конечно, никто не скажет: все знают, к какому грамматическому
роду принадлежит имя существительное cmул. Но, вероятно, немногим из вас
известно, что еще в прошлом веке была в употреблении форма зало в
значении «зал». Устарела не только эта форма, но и другая примерно в том
же значении – слово зала. Речь, таким образом, идет о колебаниях
в роде некоторых существительных. Что считать правильным, какую форму
предпочесть: вольер или вольера, жираф или жирафа, скирд или скирда,
ставень или ставня? Если, по данным современных словарей, обе формы в
каждой паре равноправны, то в других случаях такого равноправия в
литературном языке нет. Устарели формы женского рода георгина,
желатина, погона, рельса, санатория, вместо них в литературном языке
используются формы мужского рода георгин, желатин, погон, рельс (поэтому
правильно: Поезд сошел с рельсов, а не «с рельс»), санаторий. Чаще
всего формы женского рода заменялись формами мужского рода, как более
экономными (выигрыш целого слога – окончания). В других случаях сказался
закон аналогии – «равнение на большинство». Голову моют шампунем (а не
«шампунью»), крышу кроют толем (а не «толью»), но лицо было покрыто
вуалью (не «вуалем» – победила форма женского рода). Обычно в этих
случаях проявляется историческая изменчивость нормы: была одна норма,
стала другая. А теперь снова понадобятся имеющиеся у вас сведения
о стилях языка. Как вы, по-видимому, помните, языковые стили – это
разновидности языка, связанные с различными сферами деятельности людей,
различными условиями человеческого общения. Они характеризуются наличием
особых лексических и фразеологических средств, особых грамматических
форм и конструкций, используемых преимущественно в каждом из них. Вспомните,
как вы пользуетесь языком, с одной стороны, у себя дома, среди родных и
знакомых, а с другой – при выступлении с докладом на уроке или на
заседании какого-либо кружка. В первом случае ваша речь характеризуется
отсутствием предварительного обдумывания мыслей и заранее сделанного
отбора языкового материала, непринужденностью беседы, широким
использованием обиходно-бытовой лексики, употреблением грамматических
форм и построений, нередко нарушающих литературные нормы: это разговорная
речь. Во втором случае вы чувствуете себя немного скованными, более
внимательно подбираете слова и выражения, строите предложения по
образцам, которые вам знакомы из чтения художественных и
публицистических произведений, из учебной литературы, строже следите за
соблюдением правильного произношения и ударения: это книжная речь.
Получаются как бы два языка в пределах одного национального языка,
хотя, конечно, до разрыва между разговорной и книжной речью дело не
доходит, тем более что между книжными и разговорными элементами
находится значительный нейтральный слой. Со всем этим мы
сталкиваемся не только при отборе лексических средств (книжные,
нейтральные, разговорные слова), но и грамматических форм и конструкций.
Применительно к рассматриваемому сейчас вопросу – о колебаниях и
изменениях в грамматическом роде имен существительных это выглядит так:
наряду с формами книжными или нейтральными имеются формы разговорные,
просторечные, профессиональные. Приведем ряд примеров. Если
нескольким людям предложить образовать единственное число от формы
туфли, то, по всей вероятности, мы услышим два ответа: «туфель» и туфля.
И хотя в обувном магазине чаще говорят «Разрешите примерить правый
туфель», все же нормативной считается форма туфля. Это можно показать
при помощи несложной «алгебраической» задачи: земля – земель (родительный падеж множественного числа) х – туфель („„) Чему
равен я? Очевидно, это форма туфля. А форма «туфель» разговорная и,
добавим, весьма активная. Один остряк предложил решить вопрос таким
образом: если это мужская обувь, то «туфель», если женская, то туфля.
Ему возразили, указав, что при таком подходе мозоль у мужчины – мужского
рода, а у женщины – женского рода. Как, по-вашему, правильно:
клавиша или клавиш, манжета или манжет, заусеница или заусенец?
Оказывается, обе формы в каждой паре правильны, но используются в разных
условиях: музыкант скажет клавиша, а техник – клавиш – «наконечник
рычажка в разного рода механизмах – пишущей машинке, кассовом аппарате и
т. п.»; мы с вами говорим манжета – «обшлаг рукава, блузки», а техник
предпочтет манжет – «кольцо для скрепления концов труб»; мы привыкли к
форме заусеница – «задравшаяся кожица у основания ногтя», а в
просторечии – заусенец; то же и в технике, но в значении «шероховатость,
острый выступ на поверхности металла». В парах просек – просека,
расценок – расценка, плацкарт – плацкарта современными литературными
формами считаются вторые (что не мешает, например, проводнику
железнодорожного вагона говорить «билет с плацкартом», используя
профессионально-просторечную форму). На первый взгляд никаких
затруднений не должно вам доставить определение грамматического рода
такого обиходного слова, как кофе. Ведь существует простое правило:
несклоняемые имена существительные иноязычного происхождения,
обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду (бюро,
депо, пальто, кафе, пенсне, шоссе, такси и др.), но слово кофе
составляет одно из немногих исключений и относится к мужскому роду
(вероятно, по связи со словами кофей, кофий, бытовавшими ранее). Стало
быть, нужно говорить и писать черный кофе, а не «черное кофе». Однако
практика разговорной речи не всегда считается с теоретическими
положениями и склонна выравнивать аналогичные формы, поэтому нередко мы
слышим в разговоре и читаем в печати сочетание «черное кофе», которое
стало уже допустимым вариантом устной речи. |