Более ста лет назад, в середине XIX
столетия, непревзойденный знаток русской народной речи того времени В.
И. Даль (1801–1872) писал: «Кто не узнает при первой речи уральского
казака по резкой скороговорке его, донца — по особенной примеси
южнорусского говора…»
А наш современник, писатель и журналист
Олег Ларин, совсем недавно в одной из своих книг заметил, как бы
подтверждая высказывание В. И. Даля: «Было время, когда по говору можно
было определить, хотя и приблизительно, откуда человек родом. На
столичной Комсомольской площади, куда стекаются пассажиры со всех концов
страны, когда-то разливался шумный океан непривычной для московского
уха речи. Волжан, владимирцев я узнавал по полному открытому звуку о…, жителей южных областей отличало мягкое, приглушенное г».
Быть может, по одной-единственной
речевой особенности, да еще такой, которая встречается не в одном месте,
определить, откуда человек родом, едва ли возможно даже специалисту. А
вот по совокупности особенностей, которые наблюдаются в речи человека,
пользующегося тем или иным местным говором, сделать это уже проще.
Но для нас сейчас приведенные
высказывания интересны прежде всего как еще одно подтверждение тому, о
чем уже говорилось в этой книге. Действительно, в каждой местности, на
каждой территории существуют свои говоры. И каждый говор в лексике или в
фонетике, в морфологии или в синтаксисе отличается не только от говоров
удаленных территорий, но нередко и от говоров соседних мест.
В то же время при обязательности
различий между разными говорами (при отсутствии различий не было бы и
самих говоров) между многими из них есть и черты сходства в тех языковых
особенностях, которые относятся к числу местных, диалектных.
Естественно, что степень сходства и различий у говоров разных территорий
неодинакова. Последнее было давно подмечено как языковедами, так и теми
любознательными людьми, которые особенно внимательно относятся к
своеобразию русской речи и русского языка.
По наличию сходных и различительных
особенностей языковеды давно уже объединили все многочисленные говоры
русского языка в так называемые наречия. К одному наречию обычно
относятся такие говоры, которые, наряду с различными, имеют и много
общих, одинаковых диалектных особенностей.
В русском языке принято выделять два главных наречия— северное и южное. Нередко их называют также севернорусским и южнорусским.
Севернорусское наречие составляют местные говоры, для которых характерно оканье, г взрывное, т
твердое в окончаниях глаголов 3-го лица единственного и множественного
числа настоящего и будущего времени. Конечно, в каждом из севернорусских
говоров имеются и другие диалектные особенности, нередко многочисленные
и разнообразные. Но перечисленные оказываются не только общими для них
всех, но и наиболее характерными. По оканью, г взрывному, т твердому севернорусские говоры заметно выделяются из всех говоров русского языка.
К южнорусскому наречию относятся местные говоры, для которых характерно аканье, г щелевое, т
мягкое в окончаниях глаголов 3-го лица. Понятно, что южнорусские
говоры, как и говоры севернорусские, не являются совершенно одинаковыми,
имеют различия между собою. Но по указанным особенностям они,
объединяясь в одно — южнорусское — наречие, заметно противопоставляются
всем севернорусским говорам.
Говоры северного наречия распространены в
основном на территориях к северу и северо-востоку от Москвы. Их южная
граница условно может быть проведена от Ленинграда мимо городов Бежецка
(Калининская область), Дмитрова и Загорска (Московская область),
Костромы и далее на юго-восток за Волгой.
Северная граница южных говоров идет примерно от Смоленска на Калугу, Тулу и Рязань, откуда западнее Пензы уходит на юг.
Между говорами северного и южного
наречий распространены так называемые среднерусские говоры. Их среднее,
промежуточное положение между говорами северными и южными
проявляется не только в географическом положении, но и в присущих им
языковых особенностях. Дело в том, что в среднерусских говорах
своеобразно сочетаются как некоторые особенности северных говоров, так и
некоторые особенности говоров южных. Для многих среднерусских говоров, в
частности, характерно аканье (как и для говоров южнорусских). Но ему
сопутствует не г щелевое, как в говорах южного наречия, а г взрывное — типичная особенность говоров северного наречия.
Объясняется такое своеобразие
среднерусских говоров особенностями их возникновения. Исторически они
образовались в результате взаимодействия тех северных и южных говоров,
которые находились на смежных, пограничных территориях. Такое соседство и
взаимодействие окающих и акающих говоров имело место прежде всего в
центральных районах страны, в частности в Москве, а также к
северо-западу и западу, к югу и юго-востоку от нее. Там возникли
среднерусские говоры, там в основном они и теперь распространены.
Распространение северных, южных и среднерусских говоров показано на карте «Наречия русского языка».
Внутри каждого из наречий русского языка
между местными говорами тоже есть различия в фонетике, в грамматике, в
словарном составе. При этом, как правило, говоры близлежащих территорий
более сходны между собою. А говоры территорий, удаленных даже в пределах
одного и того же наречия, могут заметно различаться.
По степени сходства и различий внутри
каждого наречия говоры обычно объединяются в так называемые группы
говоров. Так, в частности, в северном наречии выделяются говоры
вологодской, костромской, ладожской групп. Кроме того, среди северных
говоров особо выделяются говоры онежские, белозерские и некоторые
другие.
В южном наречии ученые-диалектологи
выделяют смоленские, брянские, курско-орловские, рязанские, тульские и
некоторые другие группы говоров.
В числе среднерусских говоров выделяются
такие, например, говоры, как псковские, новгородские, калининские,
горьковские и некоторые другие.
Говоры каждой группы внутри наречий
выделяются по совокупности общих для них словарных, фонетических и
грамматических особенностей. В небольшой книжке нет возможности подробно
рассмотреть различия между группами говоров. Но несколько примеров
таких различий, преимущественно словарного характера, здесь все же
следует указать.
Так, в частности, в вологодских говорах валек для выколачивания белья при стирке называют словом палка. А в ладожских говорах для этого используется слово палица.
Разница в назывании одного и того же предмета здесь вроде бы и
небольшая. Но она есть. И проявляется в том, что от одного и того же
корня в одних (вологодских) говорах слово образовано с помощью суффикса — я-(пал-к-а), а в других (ладожских) — с помощью суффикса — щ- (пал-иц-а). В тех же вологодских говорах привычно звучит сочетание слов рвать лен. А в соседних, костромских, говорах это словосочетание не употребляется. Костромичи обычно говорят теребить лен. Хотя в том и в другом случае речь идет о дерганье льна (лен не жнут и не косят, а именно дергают, теребят из земли).
Жеребенка в возрасте до одного года в вологодских говорах называют селеток (сего лета — «этого года»), а в костромских — сосунок.
Если в русском литературном языке корова мычит, то в северных онежских говорах она мукает, а в северных белозерских — мырчит, мыркает.
А вот отдельные словарные примеры неполной одинаковости южнорусских говоров.
В смоленских говорах ухват обычно называют словом вилки. В говорах курско-орловской группы в этом же значении используется слово емки. А в рязанских говорах ухват чаще называют рогачом. Со значением «сковородник» в смоленских говорах употребляют слово чапела, в рязанских — цапля, а в тульских — чапельник. В значении «прятать» смоленские говоры знают слово ховать, а в брянских говорах для обозначения этого действия употребляют слово хоронить.
Жеребенка по второму году смоленцы назовут стригу-ном, брянцы — другаком, а куряне и орловцы — стригуном.
Не во всем сходны между собою и те
говоры, которые относятся к числу среднерусских. Объясняется это прежде
всего тем, что в разных из них по-разному сочетаются северные и южные
черты. Поэтому каждая из уже называвшихся групп среднерусских говоров
имеет те или иные особенности, отличающие ее от других среднерусских
говоров. Так, в частности, псковские говоры — это говоры акающие. А вот
калининские, новгородские, горьковские говоры — преимущественно говоры
окающие.
В псковских говорах лен тягают, а не дергают и не теребят. Здесь же цыплят называют курчатами, курятами, курёнками. А трехлетнюю лошадь — боронкой (видимо, по слову боронить,
так как на молодых лошадях трехлетнего возраста обычно еще не пахали,
но уже нередко боронили пашню). Потомственные псковитяне крапиву нередко
именуют стрекивой (от глагола стрекаться «жечься, колоться»), клюкву — журавиной, петуха — петуном, брюкву — каливкой, грибы — блицами и т.д.
Большое количество своеобразных местных
слов отмечают наблюдатели и в калининских говорах. По сведениям А. Ю.
Меркулова, одного из исследователей этих говоров, здесь выявлено одних
лишь местных названий кушаний около трехсот. Среди них: наливаха — «лепешка», рыжик — «пряник», топлёнка — «молочная каша», стульчик — «мучной кисель», картофельница — «запеканка из картофеля», болтокиша — «простокваша» и др.
Примерами новгородских слов могут быть такие, как бредина — «ива», глажи— «морошка», сдворок — «усадьба, дом с хозяйственными постройками», ухожь — «пастбище», гуща — «ячменная каша», третьяк — «лошадь трех лет», калика — «брюква», моложа — «строевой еловый лес», шелепняк — «мелкий лиственный лес» и др.
Различия между группами говоров
достаточно ярко проявлялись еще в первой половине нашего столетия.
Теперь под воздействием русского литературного языка они заметно
утрачиваются.
Более устойчиво сохраняются прежде всего
те местные особенности русской речи, которыми основные наречия русского
языка различаются между собою (например, оканье, г щелевое, т мягкое в окончаниях глаголов и некоторые другие). |