"Обломной ливень” — непривычному слуху странен этот эпитет, но сколько в нём выразительной силы, дающей почти физическое впечатление внезапного летнего ливня, что вдруг хлынет потоками на землю точно с обломившегося под ним неба.

Точно так же — редкое, почти неизвестное в литературном обиходе слово "глудки” совершенно не нуждается в пояснении, когда мы его встречаем на своём месте: "смёрзшиеся глудки со стуком летели изпод кованых копыт в передок саней”. Но слово­то какое звучное, весомое и образное. Без него куда беднее было бы описание зимней дороги.

Занятно, что в цейлонском рассказе «Братья» Бунин называет туземную пирогу уж слишком порусски — дубок. И, однако, это не портит колорита тропического островного побережья. Что пирога, что дубок — это долблённая из цельного ствола лодка. И словечко это как бы напоминает, что этот рассказ, такой далёкий по содержанию от орлов­ско­курской земли, пишет русский писатель.

В «Господине из Сан-Франциско» этот певец русских степных просторов, несравненный мастер живописания родной природы, свободно и уверенно ведёт за собой читателя по комфортабельным салонам, танцзалам и барам океанского парохода. Он спускается с ним к "мрачным и знойным недрам преисподней… подводной утробе парохода… где глухо гоготали исполинские топки…”

Попробуйте заменить это простонародное, почти вульгарное слово "гоготали” правильным "хохотали” — и сразу ослабевает адское напряжение этих котлов, устрашающая мощь пламени, от которой содрогается подводная часть корпуса пароходагиганта.

Бунина нельзя не любить и не ценить за его строгое мастерство, за дисциплину строки, за труд, не оставляющий следов труда на его страницах.

По А.Твардовскому («И.Бунин»)

Обломной — густой, обрушивающийся.