Игра предназначена для ребят начиная с VII— VIII класса. Количество игроков любое. Можно иг­рать на уроке (нужен запас времени не менее 30 минут) или проводить длительную игру.

Ход игры

Прежде чем начинать игру, ведущий раз­бирает с ребятами знаменитую фразу Л. В. Щербы: Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка (если класс не работал с ней раньше). Ребята убежда­ются, что, во-первых, в этой фразе ничего не понятно, по­скольку таких слов в русском языке нет, во-вторых, очень многое все-таки понятно, например, можно с уве­ренностью сделать полный синтаксический разбор пред­ложения и морфологический разбор всех слов в нем.

Постепенно формулируются правила «глокого язы­ка». Все корни в нем — вымышленные, не существую­щие в русском языке. Остальные морфемы, служебные слова и правила грамматики — русские.

Когда правила сформулированы, игроки получают за­дание: продолжить рассказ о «куздре». Сочинять можно самостоятельно или в группах по два-три человека. На эту работу нужно отвести не менее 10 минут.

Когда время истекает, все по очереди медленно чита­ют свои рассказы вслух, а остальные игроки следят за соблюдением правил «глокого языка». Побеждает тот, кто написал самый интересный рассказ и не нарушил правил.

Варианты. По мере освоения игры ее можно видоиз­менять и усложнять. Можно провести конкурс перево­дов с «глокого языка», иллюстраций к «глоким» расска­зам, попробовать написать на этом языке стихотворение, сказку, пьесу. Еще интереснее задать жанр или эмоцио­нальный настрой текста: написать страшную историю, веселое четверостишие. После такого задания важно по­наблюдать, какие корни изобретают сочинители для передачи того или иного настроения.

Ребятам полезно проверить рассказы друг друга и убедиться, что правила соблюдены: то, что в своем тек­сте проходит незамеченным, в чужом сразу бросается в глаза. Кроме того, в процессе взаимопроверки возникает множество споров и поводов углубиться в совместные размышления об устройстве языка.

Цели. Сложно сказать, что важнее: сама игра, подго­товка к ней или обсуждение результатов. «Глокий язык» — прекрасный способ поработать с единицами языка, отношениями между ними, языковыми законами. Лишенные лексического значения «глокие» фразы по­зволяют наблюдать голые словообразовательные, морфо­логические и синтаксические абстракции, и благодаря этому многие сведения о языке, просто принятые ребята­ми на веру, обретают убедительность, яркость.

Почему, например, скольким испытуемым ни пред­ложи перевести фразу о «куздре» на русский язык, все без исключения заменяют слово бокр одушевленным су­ществительным? Обсуждение этого вопроса заставляет заново осмыслить (а может быть, впервые понять), что представляет собой категория одушевленности — неоду­шевленности в русском языке, почему мы считаем оду­шевленным снеговика, но не считаем толпу.

Тот же вопрос о бокре заставит присмотреться к суф­фиксу в слове бокренок. Такой суффикс употребляется при обозначении детенышей живых существ, значит, бокр — живой. А почему, собственно, мы уверены, что пе­ред нами — суффикс и что слова бокр и бокренок однокоренные? Ведь мы не считаем, что слово родинка обра­зовано от родина с помощью уменьшительного суф­фикса.

Здесь приведены размышления, которые могут после­довать только за одним вопросом по фразе на «глоком языке», а ведь таких вопросов множество.

Интересны и вопросы, так сказать, по психолингвис­тике: почему практически все люди, переводя или иллю­стрируя фразу о «куздре», изображают нечто агрессив­ное и страшное? Почему редко встретишь вариант пере­вода вроде: Добрая женщина вкусно накормила кота и гладит котенка? Что в этой фразе так влияет на наше воображение?

Сочинять на «глоком языке» довольно сложно. Сложно сочинять корни, чтобы они были выразительны­ми, но не слишком похожими на существующие в язы­ке. Сложно научиться не «переводить» с русского, не шифровать, а именно сочинять на «глоком языке», точ­но не зная даже, что имеешь в виду, но чувствуя сюжет и настроение.

Для примера и вдохновения хорошо прочитать ре­бятам и разобрать с ними этот рассказик Л. Петрушевской, написанный на «глоком языке».

ПУСЬКИ БЯТЫЕ

Сяпала калуша по напушке и ува;шла бутявку. И но лит:

Калушата, калушаточки! Вутяика!

Калушата присяпали и бутявку стрммкдли. И поду донились.

А калуша волит:

Оее, оее! Бутявка-то некузявая!

Калушата бутявку вычучили. Бутя пне видрибмну лась, сопритюкнулась и усяпала с налушки,

А калуша волит:

Бутявок не трямкают. Бутявки дюбы и пюмп зюмо некузявые.

А бутявка брянчит за напушкой:

Калушата подудонились, калушата полудомилме! Зюмо непалявые, пуськи бятые!