Если вы ДРОЖМЯ ДРОЖИТЕ, то вы не можете ДРОЖМЯ РЕВЕТЬ, а если РЕВМЯ РЕВЕТЕ, то не можете РЕВМЯ ПЛАКАТЬ. Вы можете ПЛАЧМЯ ПЛАКАТЬ. А если ЛИТЬ слезы, то, конечно, ЛИВМЯ, а не, допустим, ТОРЧМЯ. ТОРЧМЯ можно только ТОРЧАТЬ. Не СТОЯТЬ, не ЛЕЖАТЬ, а только ТОРЧАТЬ. (Когда вам захочется постоять, вы СТОЙТЕ СТОЙМЯ, а когда полежать — ЛЕЖМЯ ЛЕЖИТЕ).

Такие они, эти наречия на — МЯ: они признают только родственные отношения. И это в тексте, где каждое слово трудится ради общего смысла!

Некоторые глаголы никак не могут удержаться, чтоб не пристроить возле себя родственника. Глагол скажет: «Сидеть!», а родственник подхватит: «Сидмя сидеть!» И — ничего своего. Примкнет — и больше с него не спрашивайте. Так можно всю жизнь примыкать и за всю жизнь не высказать ни одной собственной мысли.

Какой-нибудь самоотверженный глагол ГОРИТ на работе, а при нем уже кто-то ГОРМЯ ГОРИТ. То есть не горит, а только примыкает к горению. И это родственник глагола ГОРЕТЬ! Такой глагол, а не удержался, чтоб не пристроить рядом с собой родственника!

Грамматики объясняют, что это, мол, пережитки старых форм. Такие пережитки кого хочешь переживут да еще потом примкнут к его светлой памяти: мы ГОРМЯ ГОРЕЛИ, СТОЙМЯ СТОЯЛИ…

Гнать их надо гонмя, чтоб их здесь видмя не видели, слышмя не слышали!