На пятнадцатой версте лопнула задняя шина, и он долго чинил ее, сидя на краю канавы. Над полями звенели жаворонки; прокатил в облаке пыли серый автомобиль с двумя офицерами в совиных очках. Покрепче надув починенную шину, он поехал дальше, чувствуя, что не рассчитал, опоздал уже на час. Свернув с шоссе, он поехал лесом, по тропе, указанной прохожим мужиком. Потом свернул опять, да неверно, поэтому долго колесил, раньше чем попал на правильную дорогу. Он отдохнул и поел в деревушке, а когда оставалось всего двенадцать верст, переехал острый камушек - шина свистнула и опять осела.

Было уже темновато, когда он прикатил в дачный городок, где жила Машенька. Она ждала его у ворот парка, как было условлено, но уже не надеялась, что он приедет, так как ждала уже с шести часов. Увидя его, она от волнения оступилась, чуть не упала. На ней было белое платье, которого Ганин не знал. Бант исчез, и потому ее прелестная голова казалась меньше. В подобранных волосах синели васильки.

В этот странный, осторожно темнеющий вечер в липовом сумраке широкого городского парка Ганин полюбил ее острее прежнего и разлюбил ее как будто навсегда.

(По В Набокову)