На высоком берегу, владычествуя над рекой, обставленные
стожками сена, стоят рядом две деревянные церкви. Одна - величественная
развалина - вскинула к серому небу свой позеленевший от непогоды шатер, купола
ее покосились, тсс ободран с боков, и все же она красива. Бывает, художники
находят поэзию в какой-нибудь покосившейся избенке и они же проходят мимо
нового, только что из-под молотка, дома. Но эта церковь красива не своим
обветшанием, напротив, обветшание мешает увидеть ее внутреннее благородство, а
покосившиеся купола нарушают скупую простоту возносящихся вверх линий. Церковь
красива сама по себе: ничего лишнего, никаких затейливых украшений, все просто.
Могучий сруб венчается шатром, над входом - второй шатер, поменьше, и все это
устремлено вверх. Место, где стоит эта церковь, - высокий берег - подчеркивает
устремление. Древнее сооружение было прекрасным в молодости - оно остается
красивым и сейчас. Вторая церковь построена совсем недавно, быть может, в начале
нашего века, она низковата, невыразительна, ее убожество не спасают и резные наличники на
окнах.
Я
разглядываю их и стараюсь разгадать загадку: почему более древние сооружения,
как правило, построены с большим вкусом? Уж не потому ли, что
архитектор-самородок древней церкви имел перед собой меньше образцов
строительства и ему волей-неволей приходилось полагаться больше на самого себя,
чем на готовый пример, доверяться не чужому, а собственному вкусу? Такая
самостоятельность неизбежно заставляла творчески думать. Архитектор же поздней
церкви в своей работе полагался не столько на самостоятельные поиски, сколько
на чужие, вошедшие в жизнь стандарты.
Две церкви стоят на берегу: одну строили вдохновенные
художники, другую - подрядчики, одна - произведение искусства, другая -
ширпотреб.
(По В. Тендрякову.)
246 слов