Четверг, 28.03.2024, 14:20


                                                                                                                                                                             УЧИТЕЛЬ     СЛОВЕСНОСТИ
                       


ПОРТФОЛИО УЧИТЕЛЯ-СЛОВЕСНИКА   ВРЕМЯ ЧИТАТЬ!  КАК ЧИТАТЬ КНИГИ  ДОКЛАД УЧИТЕЛЯ-СЛОВЕСНИКА    ВОПРОС ЭКСПЕРТУ

МЕНЮ САЙТА
МЕТОДИЧЕСКАЯ КОПИЛКА
НОВЫЙ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ СТАНДАРТ

ПРАВИЛА РУССКОГО ЯЗЫКА
СЛОВЕСНИКУ НА ЗАМЕТКУ

ИНТЕРЕСНЫЙ РУССКИЙ ЯЗЫК
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА

ПРОВЕРКА УЧЕБНЫХ ДОСТИЖЕНИЙ

Категории раздела
ГЕРОИ ПУШКИНА [35]

Главная » Файлы » ИЗУЧЕНИЕ ТВОРЧЕСТВА ПИСАТЕЛЯ В ШКОЛЕ » ГЕРОИ ПУШКИНА

«Кавказский пленник»
03.09.2016, 20:41

Поэма

(поэма, 1820–1821; опубл. — 1822)

ПЛЕННИК

ПЛЕННИК — путешественник, разочарованный жизнью русский европеец, отправившийся с Запада, из «цивилизованного пространства», «с веселым призраком свободы» «в край далекий» — в область диких естественных нравов. Но именно здесь он попадает в неволю — «Он раб».

Как и полагается герою «байронической» (т. е. построенной по жанровым законам «восточных повестей» Дж. Г. Байрона) поэмы, он оказывается в парадоксальном положении невольника, восхищенно наблюдающего за свободной жизнью своих поработителей: «Меж горцев пленник наблюдал / Их веру, нравы, воспитанье, / <…>/ Гостеприимство, жажду брани». Естественно, в него влюбляется юная и гордая Черкешенка; сердце европейца охлаждено, однако он как бы принимает ее любовь, сохраняя верность своей единственной возлюбленной — Свободе.

Завязка сюжета получает логическое развитие — следует решительное объяснение Пленника с Черкешенкой, которая предлагает ему поменять одну неволю на другую — забыть «свободу, родину» и навсегда соединиться с нею семейными узами. Он не может «остылым сердцем отвечать / Любви младенческой, открытой»; она не в силах понять, что такое любовь не к женщине, а к воле; зато в силах пожертвовать собою — ради этой «идеальной» любви своего любимого. Пленник свободен; Черкешенка гибнет в бурных водах реки. Позже, отводя упреки в излишнем трагизме развязки, Пушкин иронично заметит: «Другим досадно, что пленник не кинулся в реку вытаскивать мою черкешенку (характерно местоимение „мою", а не „свою". — А. А.) — да, сунься-ка; я плавал в кавказских реках, — тут утонешь сам, а ни черта не сыщешь; мой пленник умный человек, рассудительный, он не влюблен в черкешенку — он прав, что не утопился» (письмо П. А. Вяземскому от 6 февраля 1823 г.). А годом ранее Пушкин обмолвился: «Характер Пленника неудачен; доказывает это, что я не гожусь в герои романтического стихотворения» (письмо В. П. Горчакову от окт. 1822 г.).

Это важное признание: хотя в Пленнике собраны, суммированы черты преждевременно остывшего поколения 1810-х — начала 1820-х годов (потому он и не назван по имени), тем не менее жанр «байронической» поэмы предполагал подчеркнутый автобиографизм героя, узнаваемость авторского лица в его обобщенных чертах. Пушкин формально соблюдает это правило; в посвящении к поэме он прозрачно намекает на обстоятельства своей жизни, пересекающиеся с обстоятельствами жизни Пленника («Я рано скорбь узнал, постигнут был гоненьем; / Я жертва клеветы и мстительных невежд…»). Но этим дело ограничивается; характер Пленника статичен; описания его внешности условны, однообразны и перифрастичны: «Таил в молчанье он глубоком / Движенья сердца своего, / И на челе его высоком / Не изменялось ничего».

Герои Пушкина - _14.jpg

Критика встретила поэму благосклонно; пушкинского героя сопоставили с героем «Шильонского узника» Байрона (поэма была переведена В. А. Жуковским одновременно с выходом «Кавказского пленника») — см. отзыв П. А. Плетнева в журнале «Соревнователь» (1822); с Чайльд Гарольдом — в отзыве П. А. Вяземского, ставшем манифестом русского романтизма («Сын Отечества». 1822). Образ Пленника мгновенно разошелся во множестве литературных «копий» (подробнее см.: В. М. Жирмунский).

Однако на словесность повлиял не только характер «разочарованного героя» (к которому, на новом витке творчества, в поэме «Цыганы», вернется сам Пушкин) — достаточно назвать Гусара в «Эде» Е. А. Баратынского и Печорина в «Герое нашего времени» М. Ю. Лермонтова; но и сама сюжетная схема — русский в «восточном» плену, спасаемый влюбленной горянкой. Схема эта может упрощаться, разлучаясь с любовной темой, — так произойдет в одноименном рассказе Л. Н. Толстого о пленном офицере Жилине, который столь долго служит на Кавказе, что давно перестал быть «европейцем» и стал просто честным русским солдатом, и которого освобождает из плена девочка Дина. (Т. е. образ Жилина строится на взаимоисключающем соединении психологического портрета Максим Максимыча из «Героя нашего времени» с сюжетной судьбой Пленника.) Схема эта может предельно усложняться, как в повести того же Л. Н. Толстого «Казаки», где столичный офицер Оленин, попав на Кавказскую линию, влюбляется в казачку Марьяну и с ужасом обнаруживает непреодолимую культурную пропасть, навсегда разделяющую их. Наконец, слагаемые сюжетной формулы, «вычисляющей» пушкинского героя, могут вообще меняться местами — как в рассказе В. С. Маканина «Кавказский пленный» (1995); здесь русские солдаты 1990-х годов берут в плен чеченского юношу, чтобы поменять его на свободный проход своего отряда через засаду горцев, и один из них почти влюбляется в юного пленника, что не спасает последнего от гибели. Но как бы ни видоизменялась сюжетная схема Пленника, как бы ни запутывалась литературная генеалогия, все равно восходящая к нему «родословная» последующих героев очевидна.

ЧЕРКЕШЕНКА

ЧЕРКЕШЕНКА — молчаливая, задумчивая, прекрасная горянка; дарит свою первую (и последнюю) любовь герою поэмы, русскому Пленнику. Несмотря на его холодность и преданность другой, навсегда единственной возлюбленной — Свободе, Черкешенка помогает ему бежать из плена, а сама тонет в бурных водах горной реки.

Образ ее восходит к женскому типу восточной красавицы поэм Дж. Г. Байрона «лондонского» периода (прежде всего это — Гюльнара в «Корсаре»); весьма отдаленным сюжетным фоном служит повесть «Бедная Лиза» H. М. Карамзина — история о крестьянке, полюбившей дворянина и погибшей в итоге. Однако социальный конфликт переведен у Пушкина в общекультурный план. Черкешенка полностью принадлежит естественному, дикому миру и потому во всем противоположна Пленнику, «европейцу». Он не может любить, ибо сердце его навсегда остыло («…он с безмолвным сожаленьем / На деву страстную взирал») — она любит без памяти («Сгорая негой и желаньем, / Ты забывала мир земной»); внутренний холод Пленника оборачивается выжженным пространством вокруг него («И гасну я, как пламень дымный, / Забытый средь пустых долин») — жар ее любви несет с собою утоление («Я стерегла б минуты сна, / Покой тоскующего друга»), спасительную прохладу. Он ищет, где укрыться от палящего солнца, — она появляется в сумерках, ночью, облитая лунным светом (что одновременно предвещает близкую смерть); она связана с влагой — приносит освежающий кумыс, вино, даже слезы ее (равно как «влажная» песня) свежи. Противоположен и финал заведомо конфликтной встречи дикого, пылкого Востока с цивилизованной Европой: для Черкешенки — «Она исчезла, жизни сладость / <…> / И все прошло…», а Пленник «освобожденный» — с «воскресшим сердцем» возвращается в Россию.

И все-таки гибель Черкешенки не до конца безысходна. Трагический любовный сюжет, образованный тремя встречами героев, во время которых они обмениваются монологами, встроен Пушкиным в «военно-историческую» рамку. Восхищенными глазами Пленника показана боевая удаль черкесов, воюющих с казаками; восхищенными устами автора воспета мощь русских войск, покоряющих Кавказ. Не чья-то злая воля, но ход истории предопределяет грядущую победу «двуглавого орла» над двуглавым колоссом Эльбруса; трагедия Черкешенки — лишь частный случай этой глобальной встречи двух миров. Ей суждено погибнуть, но за миг до гибели она если и не понимает умом, то ощущает сердцем великую силу Свободы. А значит — перестает быть до конца «дикаркой», не становясь при этом «европейкой».

В образе Черкешенки (который современная Пушкину критика оценила куда более положительно, чем Пленника) впервые намечен тип героя, который будет необычайно важен для решения «имперской» темы в русской литературе. (Подробнее см. в Части 3.) Показана «промежуточная» личность, которая в результате завоевательно-цивилизаторских процессов выпадает из «естественной» традиции, не находя себя в традиции российской, и — гибнет. Такова героиня «Эды» Е. А. Баратынского, где прямо пародируется финал «Кавказского пленника»; Аммалат-бек из одноименной кавказской повести А. А. Бестужева (Марлинского), который мечется между русским и горским военными станами; Бэла в «Герое нашего времени» М. Ю. Лермонтова и его же Мцыри; «Хаджи-Мурат» Л. Н. Толстого и др.

Категория: ГЕРОИ ПУШКИНА | Добавил: admin | Теги: изучение творчества Пушкина в школе, урок литературы в школе, Пушкин и его герои, методический портал для учителей сл
Просмотров: 2211 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 5.0/1
ПИСАТЕЛИ И ПОЭТЫ

ДЛЯ ИНТЕРЕСНЫХ УРОКОВ
ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ

КРАСИВАЯ И ПРАВИЛЬНАЯ РЕЧЬ
ПРОБА ПЕРА


Блок "Поделиться"


ЗАНИМАТЕЛЬНЫЕ ЗНАНИЯ

Поиск

Друзья сайта

  • Создать сайт
  • Все для веб-мастера
  • Программы для всех
  • Мир развлечений
  • Лучшие сайты Рунета
  • Кулинарные рецепты

  • Статистика

    Форма входа



    Copyright MyCorp © 2024 
    Яндекс.Метрика Яндекс цитирования Рейтинг@Mail.ru Каталог сайтов и статей iLinks.RU Каталог сайтов Bi0