Этим идеям посвящен сонет «Поэту», в котором Пушкин, в отличие от своих
современников (Баратынский) и продолжателей (Лермонтов), занял
совершенно иную позицию относительно проблемы «поэт и народ».
Баратынский и Лермонтов скорбят о том, что поэт не находит отклика в
народе, что он трагически одинок и поет для себя. Поэт, не получая
ответного отзыва народа (толпы), находится в тягостной изоляции и даже
не может оценить свой талант, потому что право оценки принадлежит не
поэту, а народу. Поэт не знает, есть у него талант или нет. Баратынский
вопрошает:
Меж нас не ведает поэт,
Высок его полет иль нет.
Лермонтов пишет о том, что «В наш век изнеженный» поэт
«свое утратил назначенье», что в его вдохновенье нет «признака небес»,
что оно только «тяжелый бред души… больной Иль пленной мысли
раздраженье», что поэта не понимают и изгоняют. Главная беда состоит в
трагическом духовном одиночестве поэта, вызванном непониманием со
стороны толпы.
Пушкин иначе смотрит на проблему «Поэт и народ». Он начинает сонет с
отрицания какой-либо необходимости прислушиваться к мнению народа и
всерьез принимать его оценки, которые всегда несправедливы и преходящи:
Поэт! не дорожи любовию народной.
Здесь проявляется не только глубокое сомнение в том, что
поэзия может «исправить» «сердца», т. е. выполнить дидактическую или
педагогическую задачу, но что она вообще может и должна удовлетворять
утилитарно-нравственные и материальные интересы и запросы толпы. К этим
интересам и запросам поэзия не имеет никакого отношения.
Что же касается духовных интересов и запросов, то у толпы их нет.
Обращаясь к толпе, романтики имели в виду толпу непросвещенную и
светскую. Они всячески ее критиковали и обличали. Баратынский в
стихотворении «Рифма» писал о «безжизненном сне» толпы, о «гробовом
хладе света». Лермонтов в стихотворении «Не верь себе» писал о «черни
простодушной», которая ничего не хочет знать ни о страданиях, ни о
волнениях сердца. Пушкин решительно отверг всякие претензии толпы на
«руководство» поэтом. Одиночество поэта – норма, а не нарушение,
правило, а не исключение. Такая позиция трагична, как трагична и позиция
романтиков. Если у романтиков поэта отчуждает толпа, то у Пушкина поэт
отчуждает толпу. Тем самым он утверждает внутреннюю свободу:
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум…
Достоинство пушкинской позиции в том, что она
предполагает свободу художника, свободу вдохновения и
презрительно-равнодушное отношение к толпе. Романтики, презирая толпу,
требовали ее внимания и втайне надеялись сохранить от нее независимость.
Пушкин не собирается что-либо просить у толпы и не допускает
«непосвященных» в мир поэта. У Пушкина между поэтом-избранником и Богом
никто не стоит и стоять не может. Все попытки толпы вклиниться между
поэтом и Богом и диктовать поэту условия творчества – нарушение
естественного порядка вещей. У поэта один повелитель – Бог, и высшая
обязанность поэта – быть послушным его веленью. Отсюда атрибуты и образы
священного действа – «алтарь», «огонь», «горит», «треножник».
Эти идеи Пушкина развиваются и конкретизируются в других стихотворениях, в частности в диалоге «Поэт и толпа».
![](<img src="http://uchitel-slovesnosti.ru/verx.webp" border="0" alt="" />)
УЧИТЕЛЬ СЛОВЕСНОСТИ
